Надежда Залина - Линия Маннергейма

– Не представляю…

– А самое смешное – знаешь что? Я от наркоты всегда держалась далеко-далеко. Когда-то, еще в детстве, попробовала. Вместе со всеми. Да братец меня засек. Такой профилакторий устроил, после и мысли не возникало, хорошо это или плохо. Отворот называется. Навсегда.

– Так тебя посадили за то, чего ты не делала?

– Не дошло до этого. Отец потом говорил, что если бы не эта история, он ушел бы из всего этого «большого спорта». А тут безвыходная ситуация – нельзя, надо было меня спасать. Пришлось ему жать на все рычаги сразу. А потом уж убрали меня подальше от столицы, чтобы никому глаза не мозолила.

– Это Питер-то – подальше от столицы?

– Для нас – да.

– А им что, так ничего и не было? Можно же было в суд на них подать за клевету.

– Толку никакого. Им ничего никогда не бывает, пока родители в силе.

– Так ты же сама из таких…

– Может, и была раньше, да вся вышла. Но я с ними рассчитаюсь, – в который раз повторила Вика. – За всё. Думаешь, не смогу?

– Дело разве в том, что думаю я? – пожала плечами Лера. – Тебе не кажется глупым подчинять жизнь идее мести?

Они долго не возвращались к этой теме. Лера в очередной раз поняла, что со своими наивными представлениями о жизни она еще ох как далека от реалий. Она все время прикидывала, как бы повела себя сама, окажись в подобной ситуации. Если бы такое произошло с ней и некому было помочь – выстояла бы или сломалась?

Она увидела другую Вику и поняла причины ее замкнутости. Это была, по всей видимости, своеобразная реакция на предательство. Среди тех, кто свалил всю вину на Вику, был и человек, за которого она собиралась замуж.

Федор лежал на диване и тупо нажимал кнопку повтора номера. Он понимал бесполезность своего занятия, но снова и снова пытался дозвониться до немецкой журналистки. Никто не откликался на призыв, а он, продолжая упорствовать в стремлении все-таки достать эту гадину, бездумно тыкал кнопки. «Конечно, она уже давно летит на родину, – вяло мелькало у него в голове, – и безразлично ей, что кто-то пострадает по ее вине. Главное – убраться подальше от нашей криминальной страны в свою чистенькую и законопослушную Германию».

Клюнины распечатки валялись на полу. Проглядев «досье» на Семеновых, Федор вспомнил, что нужно узнать, где находился Семенов-младший в пятницу. Вариантов выяснения было мало. Можно сказать, не было вообще. Старший Семенов разговаривать не станет, с сыном, скорее всего, бесполезно встречаться – если он как-то замешан, наверняка уже состряпал правдоподобную сказочку о том, что находился так далеко от места преступления, как это только возможно, и свидетели готовы все подтвердить.

Кого еще потрясти, прикидывал Федор, приятелей сынка, что ли? Но скажут ли они правду? Непонятно. Еще исчезновение дела Смирновой. Это вызывало подозрения. Не исключено, что Семенов-старший постарался. Поговорил с кем надо. Тогда уж точно попытаются найти крайнего и свалить все на него. И вероятнее всего, этим крайним окажется Лера.

Федор снова помянул недобрым словом некстати сбежавшую журналистку и собрался позвонить капитану Рядовому. Надо бы поговорить с ним – неплохой мужик, хоть и темнит что-то. Может, удастся что-нибудь разузнать. Но пока искал визитку капитана, звонить передумал. Такие вещи лучше выяснять при личной встрече. Уровень контакта другой. Да и трубку капитан не сможет бросить, как скотина эта немецкая. Заодно и про нее что-нибудь всплывет.

И Федор потащился заводить машину.

Выбираться из города было тяжело. Час пик миновал, но машин на дорогах хватало. Лишь выехав на трассу, он вздохнул с облегчением и прибавил скорость. Больше всего хотелось вернуться на уютный диван и поспать. Он с трудом подавил это желание, решив, что отоспится в Ярви, после того как поговорит с капитаном.

По дороге его обогнал какой-то особо навороченный внедорожник, из тех, что вызывают уже не зависть, а недоумение. Федор поглядел вслед пролетевшим мимо выпендрежным излишествам. Машина удалялась с бешеной скоростью под песню Земфиры. «Развлекаться поехали, – скривился он. – Весело живут крутые ребята, что ни день – то праздник. Вот зараза Лерка, и чего поселилась в Ярви? Жила бы дома, и ничего бы не было. Но разве объяснишь что-нибудь этим бабам? Вечно поступают по-своему, а потом расхлебывай неприятности полной ложкой. Вот и сегодня. Сказано было – сидеть в квартире и не рыпаться, так нет же! Поскакала искать новые неприятности. Можно подумать, без нее не узнали бы ничего. Если бы не пришлось сидеть с Викой и обзванивать все места, куда могла отправиться Лера, я не потерял бы столько времени даром».

Снова накатило раздражение. «Вот непутевая! Сколько лет прошло, все впустую. Иногда появлялось ощущение, что ничего уже не получится. Она так и останется дурой. Может, и правда пусть живет как знает… Хватит, – думал он, – разберусь с этим делом – и… может, и разбежимся в разные стороны».

В управлении Василия Петровича не было. Конечно, Федор забыл о времени – белые ночи всегда сбивали с толку. Он не рассчитывал, что капитан круглыми сутками торчит на работе, но, постояв перед запертой дверью, сообразил, что участковый может находиться где угодно и вовсе не обязательно у себя дома. Предварительный звонок точно не помешал бы. Федор, разозлившись на собственную тупость, тут же оправдал все усталостью. Номера мобильного телефона капитана Федору не дали, сказали, не положено. Жил капитан в Ярви, и Федор решил поехать туда.

В Ярви оказалось пустынно, несмотря на то что было светло как днем. Все-таки не город, сетовал он, жизнь замирает рано, надо бы поискать места кучкования молодежи или разведать обстановку на станции. Продвигаясь к центральной площади, где обычно сидели бабульки с зеленью и стояли киоски со всякой всячиной, Федор пришел к мысли, что в поселке наверняка судачат об убийстве. Поисковый энтузиазм сразу же стал угасать. Предъявлять себя миру расхотелось. Хотя с другой стороны, неплохо было бы узнать, что известно местным жителям. Вдруг подкинут что-нибудь любопытное, пусть и из разряда слухов.

На площади один из киосков был открыт. Федор купил пачку сигарет и спросил у продавщицы, как добраться до дома Рядового. «Проедете до дома Кондратьевых, – сказала она, – а там через два двора свернете до башни, а уж после башни живут Лукьяновы, а там наискосок и Василий Петрович будет».

Василий Петрович собирался сегодня напиться. Вернувшись из Питера, куда его вызвали, чтобы отстранить, как оказалось, от дела, он не смог сдержать приступ тоски. Только все заладилось, появились несколько версий, одна перспективнее другой, – и на тебе, жизнь снова показала громадный кукиш. Его внимательно выслушали, задали множество наводящих вопросов, даже мнением его по делу поинтересовались – и обещали привлечь, если что. Все стало ясно.