Максим Павченко - Жёлтые плитки

Зал, заведенный Роландой Фойи, оживился.

– Опять бред какой-то сказала, – буркнул Рэдмонд.

Тэликси достал блокнот и пополнил первый столбец.

– Это не приходило мне в голову, – признал он с радостным откровением.

После выступления Фойи началась малоинтересная пора отчетов. Но она была необходима для понимания состояния, в котором находились принятые идеи.

Отчитывались сначала профессора, а потом контроллеры.

Профессора много говорили об идее человека как машины, следуя почину, данному Лероем и Фойи. Если среднее выступление длилось восемь-десять минут, то четыре-пять минут занимали размышления как раз о главной идее, а потом вспоминались идеи более ранние: обсуждали снова строительство пакетами, принципы неоморали, касались вопросов развлечений и нового гедонизма… В основном в отчетах профессора указывали на пути развития идей, придирались к деталям, апеллировали к условиям реализации идей, – то есть отчитаться конкретно и со всей строгостью они предоставили контроллерам.

Контроллеры в свою очередь мало что могли сказать по строгости об идее человека как машины, так как идея эта была нова, реализация находилась в самом начале, да и результатов получить не успели. Они все пообещали отчитаться более подробно по этой идее на следующем собрании, а пока жестко проехались по другим идеям и рассказали о последней рекламе.

По лицам представителей администрации было заметно, что они не слишком довольны отчетами. Выступления и профессоров, и контроллеров регулярно прерывались, задавались вопросы. От профессоров хотели услышать о конкретных действиях, предпринятых для реализации идей, в том числе главной идеи. К контроллерам претензии вертелись вокруг малого количества результатов по реализации все той же главной идеи.

Зал временами даже гудел. Тогда и Рэдмонд с Тэликси обменивались репликами.

– И чего они хотят? – недоумевал старший планировщик. – Идею только две недели назад озвучили на планерке…

– От нас хотят, чтобы мы были как машины, – пошутил Тэл.

– Тебе весело. А мне кажется, это несправедливо.

Тэликси знал, что Рэдмонд если к кому-то не бесчувственен, то точно к контроллерам. Его начальник как-то упоминал, что и сам подумывает к ним перевестись.

После всех отчетов слово взяла администрация. В этом промежутке представителям ее полагалось заговорить о новых идеях и дать, так сказать, ориентир на будущее.

Но они этого не сделали, а вместо этого продолжали уже в индивидуальных выступлениях комментировать прослушанные отчеты.

Почему так произошло, сначала никто не понял – то ли на сей раз они не хотели перебивать главную идею человека как машины другими, менее интересными, идеями, то ли им кто-то просто наставил поступить именно так.

Разрешился вопрос со вторым появлением Лероя. Второе появление директора обычно означает скорое завершение собрания.

Итак, все ждали, как он сейчас объявит традиционные благодарности за собрание и скажет что-нибудь очередное напутственное.

Но Лерой не собирался так скоро завершать собрание. Для начала он поддержал администрацию:

– Итак, мы прослушали выступления уважаемых коллег. Должен сказать, у меня остались вопросы. Во-первых, по части материалов вашей работы. Такое впечатление, что вы все недоработали. Я не помню такого малого количества статистики на собраниях.

Рэдмонд с Тэликси переглянулись. Они поняли: в этих словах директора проявилась некая помешанность на статистике. Вся администрация тяготела к статистике, – и происходило это явление не без влияния Лероя.

– Впрочем, это еще ничего, – тут же всех ободрил директор. – Мне показалось, что вы все немного… скучали.

Зал опять возбудился. Лерой тут же взял его голосом:

– Тихо, тихо… Я вижу в этом не проблему, а симптом.

Пока его никто не понимал.

– Возможно, он хочет нас удивить, – прошептал Рэдмонд, всегда относившийся к директору с некоторым недоверием.

– Да, я мог бы сослаться на усталость или на нехватку времени, – продолжал Лерой, – но эти причины априори не совмещаются с тем, чем мы занимаемся. Я напомню, когда-то люди нашли универсальный источник интереса – то немногое, что компенсирует утрату опасных для жизни страстей и стереотипов. Я говорю об идеях.

Так стали появляться новые города, впоследствии ставшие государствами, которые построены по уникальным принципам. Так появился и наш Оле-Виват. Принципы эти – создать условия для максимально интересной жизни. И это коренное отличие от того, как жили и живут в других городах.

И заметьте, идеи – это полноценный заменитель чувственности. Современный человек сделался независимым от чувств, но зато ему вечно нужны новые идеи, чтобы он хотя бы не жалел о потерянном. Возможно, не все даже понимают, насколько понятие идеи выше и безопаснее того, что осталось в прошлом. А между тем идеи помогают открывать новое в старом, заново познавать, расширять понятия… Идеи способствуют развитию нас с вами, делают нас умнее, сильнее, интереснее, разнообразнее!..

Я увлекся. Я лишь хотел сказать, что на волне этого я искренне не понимаю, как можно устать или не успеть по времени. Устать от идей невозможно в принципе. Да ведь и не на скорость мы пытаемся внедрить наши идеи. По-видимому, что-то с интересом… – Лерой склонил голову и выставил кулак за подбородком. Всем было видно, как он глубоко задумался.

– Хм, неужели идеи стали неинтересны? – размышлял директор. – Судя по вашей работе, да, но… это странно, – долгая пауза. – Нет! Я понял! – воскликнул он. – Наверно, выбор невелик. Идеи принимаются в ограниченном количестве и требуют долгой обработки. Возможно, это вам надоело?

Раздалось несколько отзывов. Из них стало понятно, что слова Лероя все-таки нуждаются в уточнении.

– Хорошо, как бы то ни было, сегодня наступают некоторые… новшества, назовем их так, – Лерой наконец улыбнулся. – С этого дня наш Институт станет шире.

Лерой сделал жест рукой, раздалась веселая музыка – и на сцену стали выходить никому не известные люди. Появлялись они из-за кулис, довольно уверенной походкой; кто-то даже взмахнул рукой. Наконец, они встали в три ряда по правую сторону; директор сместился влево.

– Я хочу, чтобы вы поприветствовали наших стажеров. Все это время, пока шло собрание, они сидели за кулисами и наблюдали собрание со специальных камер. Я посчитал это необходимым для скорейшего вовлечения в работу. Более того, как видите, я угадал с ситуацией. С завтрашнего дня их распределят к старшим планировщикам – и они начнут работать. Соответствующие распоряжения будут даны завтра же утром. Просьба не опаздывать!

Лерой заметил руки, тянущиеся из зала. Кто-то один, с первого ряда, – кажется, профессор, – не выдержал и спросил: