Максим Павченко - Жёлтые плитки

Человек отошел от двери и уставился на него пристальным взглядом.

– Кто вы? – спросил Дэни довольно естественно.

– Я пришел с тобой поговорить.

Дэни наконец разглядел вошедшего человека. Он был старый, – даже какой-то слишком старый, судя по лицу: его покрывал настоящий шрам, вокруг были также ямки, морщины, царапины, – впечатление даже у веселого Дэни сложилось непонятное. Седые волосы обрамляли голову этого старика, который, однако, прошагал к нему достаточно уверенно, даже достойно. На его поношенной одежде, на пиджаке, светился оранжевый бейдж, а в руке у него была папка, которую он пока отложил в сторону, к одному из стульев.

Стажеру показалось, что старик все-таки ошибся дверью. Но тот вдруг окинул взглядом стол, бумаги и промычал про себя:

– Интересно!.. – при этом вскоре улыбнулся, и Дэни подумалось с радостью, что первое впечатление, возможно, его подвело. Он улыбнулся в ответ.

Старик продолжил:

– Не знаю, может, ты что-то слышал обо мне; зовут меня Кроне Винч.

Дэни чуть мотнул головой, как бы говоря «нет, не слышал». Кроне на это улыбнулся опять – ему понравилось, что хоть кто-то о нем ничего не знает, то есть этот молодой человек в общении с ним не будет исходить из «легенд, которые бродят по всему Оле-Вивату». Это будет не запятнанный заранее ожиданиями разговор.

«Интересно, он вообще понял, что я профессор? – Кроне смекнул, что, может, для большей душевности разговора следовало бы снять бейдж различия. – Ладно, это поздно».

В конце концов, Кроне знал, о чем будет говорить, – и бейдж тут ни при чем. Они присели; профессор убедился, что его собеседник – тот самый Дэни, про которого ему рассказывали, и спокойно начал:

– Словом, как у вас с бесчувственностью?

Неожиданное начало разговора не смутило Дэни. Он вспомнил все, что Рэдмонд и Тэликси рассказывали ему про бесчувственность, мысленно представил себе Нейчиди и заметил:

– Наверно, хуже, раз наш город называют традиционным.

– Ну, в вашем городе много «традиционного».

Кроне сделал паузу.

– Бесчувственность – особая вещь. Это универсалия! На собрании, если помнишь, шла речь об универсалиях. В общем, сегодня мы поговорим о бесчувственности. Я профессор Института и занимаюсь этим направлением.

Дэни чуть не подскочил:

– Ко мне пришел профессор?! – и только сейчас он вспомнил, что означает оранжевый цвет бейджа. Далее он как-то смутился и сел обратно.

– Вот так! – радостно отреагировал сам Кроне. – Между тем что же такое бесчувственность? Как ты ее себе представляешь?

Дэни все еще переваривал, что этот старик с подержанным лицом, на котором промелькнула улыбка, – профессор. Правда, он едва ли знал, как точно сформулировать свой ответ.

– Давай я тебе расскажу, – понял Кроне. – Трудно сказать, когда появилась эта универсалия, но о бесчувственности известно с самого основания Оле-Вивата. Я думаю, с нее вообще началось становление новых обществ. Их еще называют идеологическими государствами.

– Да, это я знаю.

– Так вот, бесчувственность – это стержень любого такого государства. Мы не знаем всей истории – она корнями уходит далеко в прошлое, но точно известно, что когда-то человек был более уязвимым. Почему? Потому что он слишком доверялся чувствам. Он многого боялся, переживал, расстраивался по каждому пустяку. Более того, он перекладывал свои чувства на других – искал, как тогда говорили, поддержки и сочувствия, вступал в некие… «отношения». Сейчас это все кажется смешным, даже в традиционных городах, и тем не менее так было. В чем причины такого странного поведения человека в истории – трудно сказать. Над этим вопросом я бьюсь всю жизнь, и есть только промежуточные выводы. Во-первых, мне кажется, виноваты стереотипы; сюда же относится и воспитание. Понимаешь, человека от рождения воспитывали в духе чувственности, вот он из поколения в поколение и оставался таким слабым. Откровенно слабым. Потом виновато окружение. Человека от рождения окружал неприятный ландшафт. Он видел много тусклости и мрака, много пыли, много грубых, незаконченных форм, много некрасивого. Наши предки много говорили о красоте, но не замечали элементарного уродства. Это все приводило к катастрофе. Сначала человек начинал скучать, впадал в печаль – или, как тогда говорили, в депрессию, – потом его разум окутывали чувства – потому что куда ему в состоянии печали пойти, если не к чувствам? Так он вдруг понимал убогость своей жизни, – но! – ничего не хотел менять ни в себе, ни в окружении, – а знаешь, что делал?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.