Валерий Антипин - Хоровод

– Почему, почему… боялся.

– Боялся он. На вот, колбасы пожуй.

Сергеевич взял, но разглагольствовать не прекратил.

– А… уеду из города. Паспорт получу и уеду.

– Опять он нудит! Ешь, давай.

– Поедем все вместе! Скажем так мол, и так, горе у нас случилось. Мы вроде и непричастны, пострадавшие, к государству не принадлежим, а хотелось бы. Пользу можем приносить, не больные ещё. А, мужики!

Они повздыхали. Завтра об этом поговорят, идти или не идти. И чего идти, они привыкли уже слоняться, ночевать в подъездах, спать на рваных тряпках и к холоду тоже привыкаешь. Ни о чём не беспокоишься, не задумываешься, а начнёшь думать, прошлое ворошить и о справедливости вопрошать, совсем плохо становится. Да и не ошибки это вовсе, а жадность чья-то проросла, и доверчивость их погубила, извела. Опомнились они, но поздно, тогда уж в бомжей превратились. И нет у них никого, и желания вернуться к нормальной жизни. А какая она – это нормальная жизнь? Они уже и не помнят, забыли.

Постояв с минуту, наёмник пошёл, думая и о таких скитаниях, в которых есть и свои прелести без налогов и обязанностей. Что-то их привело сюда – в эти трущобы, к лохмотьям, перекусам у костра и неверию. Когда-то у них были дома, семьи, дети. Теперь они на обочине рассуждают о бытие и каждый по-своему.

Надо было свернуть Игорю Львовичу шею и разломить череп о бетонный угол колонны, но он хотел убедиться в том, что тот пришёл один. Никто его не караулит и не страхует. Убедился, теперь и отомстить не грех.

Он нашёл того, кто мутит, втягивает в свои авантюры, а после избавляется без каких-либо объяснений со своей стороны вместо поощрения и благодарности. Подло и скоро. Перед ним всегда кто-то был, стоит, тасует и перебирает материал, утрясает разногласия, но в этот тихий, неприметный уголок он всё же соизволил прийти один. Некого послать или личные побуждения заставляют делать непредсказуемые шаги.

«В его то возрасте, опытом и так подставиться? Значит, прижало, что затрещали рёбра, значит некому», – предположил наёмник.

В его сознании вновь появилась картинка с горящим человеком. Он увидел себя пылающим у каких-то гаражей и на грязном снегу. Каждый раз картинка появлялась неожиданно, а заканчивалась горение ничем. Он так и не рассыпался до золы. И сны такие же снились. Хоть бы раз оказаться под водой, а не в костре. От того наёмник и любил купаться в открытых водоёмах, не смотря на погоду. Хоть в дождь, хоть в холод. Лучше уж дрожать, чем жарится на углях. Он не мог объяснить и снов, и этих видений, но нашлись всё-таки те, кто разъяснил.

«Два дня и новая жизнь», – поглощённый темнотой, напомнил себе наёмник.

Первый медленно шёл по пустынной улице. На такие встречи он не приезжал, добирался пешком, мотался час по городу и только после этого возвращался домой.

Через квартал ночной город оживёт. Наполнится голосами, людьми, звуками и привычным шумом. К утру утихнет, соберётся с силами, а к шести вновь проснётся. Как мало же спит городок, будто куда-то торопится. Настанет завтра, день разменяет ночь, чтобы продолжить движение карусели.

Так и Игорь Львович иногда меняет кого-нибудь.

«Про сына я плохо подумал, переборщил чуточку, – корил себя он. – И жену… Фантазия разыгралась ни с того ни с сего. Сын у меня автономный, бойкий, делает первые шаги в бизнесе. Парень честный, добросовестный не то, что я. Ничего! Я его поддержу и никуда не денусь. Малость поупрямится, не без этого. Шишек набьёт и на моё предложение согласится».

А вот и улица с пятиэтажками. Она безлюдная, как впрочем, и полчаса назад, с редкими уличными фонарями, которые горели через раз. Освещали тротуар, деревья с укороченными ветками, а то и спиленные под корень. Они разрослись до того, что, раскачиваясь ветром, ломались и разбивали окна, падали на прохожих и автомобили. Так и было месяц назад, ему ли не знать. Тополя тянут влагу и становятся хрупкими. Магазины закрыты, над дорогой мигающие желтым светом светофоры.

Да! Люба, Любаша…

Её то Игорь Львович ревновал ко всякому взгляду, улыбки и сам дивился этому, оправдывался, дарил подарки, чтобы сгладить дерзкие слова. Иногда просыпаясь в её объятиях, он вставал и говорил, что опаздывает на совещание или какую-нибудь встречу. А рядом с женой думал – пора домой.

– Милый! – успокаивала жена его. – Ты дома, заработался совсем, а не съездить бы тебе и подлечиться, восстановить иммунитет.

Милый.

И кому она это говорила? «Милым», жена Игоря Львовича никогда не называла, разве что во сне. Временами тоже путалась. Перемешалось всё в голове. Выходные и праздники, в делах прорехи. Закрутился и совсем забыл, кого хочет, а с кем состоит в законном браке.

Расстались они по-хорошему. Каждый понимал, разница возрастов огромна, что любовь не вечна и ей приходит время завять, расцвести в другом кабинете, квартире, городе. Совсем не походит на любовь, но что-то всё-таки между ними проскочило и произошло.

Что-то.

Зачем он в эту тему вникает? Других тем нет. Привяжется куплет песни с утра и не отцепится до обеда, задавая ритм и настроение. Так и жёны с любовницами о чём-то предсказывают, но не сообразишь о чём.

Встреча с наёмником его не порадовала. После них он выпивал и крепко. Нервы никуда не годятся, а здоровье ни к черту и руки подрагивают. Первый признак того, что пора заканчивать игры и отчаливать в загородный дом пенсионером.

Беспокойство, пощипывая Игоря Львовича, так и не отпускало. Что-то всё-таки не так. Он теряет контроль и власть. От него перестало зависеть многое, в том числе и жена. Что-то она темнит в последнее время. Похоже, предстоит раздел имущества, разъезд и старость в изоляции за городом.

Пальцы шаркнулись друг о друга. Потерь ему не избежать, угроз и наигранных слёз. Зарабатывал он один, а тратили все и не свои.

Игорь Львович задумался и остановился, потирая лоб. Как же он упустил такой важный момент, вспоминая разговоры с женой, за которыми и находилось что-то не сказанное, закодированное, ничем не намекнувшее о себе.

И не только в этом дело. Тогда в чём?

Игорь Львович неторопливо пошёл, продолжая думать.

– Дело в заместителе, – прошипел он.

Его рекомендовали свыше, да и продвигали с особым рвением и очень быстро, чтобы подобраться к нему. Гришку то использовали так, что он и не догадывался, но покапает и догадается. Лучше уж не копать, а зарыть и похоронить тайны. Чем он и занялся. Бумаги Игорь Львович изъял, счета закрыл.

«Я здесь ни при чём, подожду, пока всё утрясется. Отдохну в санатории, отдых не помешает. К тому времени и копать будет нечего», – успокаивал он себя.

Заморосил дождь, и Игорь Львович поднял воротник плаща.

«Пролил бы уже хорошенько, – высказался недовольно он. – Ну, а с этим новым заместителем как-нибудь сладим. Пока вникнет и привыкнет, от компромата пепел останется. Никто и ничего не узнает».