Екатерина Полухина - Последняя пристань «Тепло и уют». Жизнь прожить – не поле перейти

Но, выйдя на свободу, и встретившись с ним единственный раз, узнала, что он поднялся за эти семь лет не на одну ступеньку вверх. И предупредил её, что, если она надумает, навредить ему их прошлой связью, он сотрёт её в порошок.

В бараний рог скрутит и тогда ей уже светит намного больше, чем прежние семь лет. И она отступилась. Да пропади он пропадом, этот бандит с большой дороги. Она будет жить, как курочка. Там гребнул, там клевнул и сыт.

Но прописывать эту бедную родственницу, она не спешила.

Кто знает этих деревенских? Они просты с виду, а что у них внутри не поймёшь. Пропишешь, а она со временем и турнёт тебя из родной квартиры. Да и, ведь она молоденькая, хорошенькая, сладенькая. Эти кобели её враз это доглядели. Хорошо хоть, калечка она, а то грех он солон. Останешься у разбитого корыта, а годы они мчатся.

Кажется и она, только что сама цвела майской розой, а теперь перед зеркалом уже почти сухоцвет. Под пятьдесят стукнуло, а если честно, сорок восьмой ей и это не шуточный возраст. Хоть и говорят, сорок пять, баба ягодка опять. Нет, сорок пять, это уже ближе к сладкому, но варенью.

Ей же хотелось побыть ещё в соку. Когда тебя сжимают в объятиях, а ты хрустишь, как спелый арбуз, готовый брызнуть сладким соком. Обворожительной розой, что радует глаз и дарит незабываемые минуты наслаждения глазам и сердцу.

А Ниночка наша жила своей жизнью. Сразу же поняв, что матушка её не контролирует строго. Да, она только привозила её на постоянное ли, или уже новое место работы и исчезала до той поры, когда считала нужным забрать бедную родственницу. Но, почти в одно и то же время, ближе к четырём часам по полудню.

Ниночка же, постояв какое – то незначительное время «на работе», садилась на любой транспорт и уезжала до самой конечной

остановки. Она любовалась на святая святых столицы – кремль, что завораживал её своей красотой и мощью. Она видела раньше его на картинках, но, то же были картинки. Теперь его можно было потрогать.

Потом, погуляв там какое – то время, возвращалась назад таким же образом. Так она изучала незнакомую, но понравившуюся ей столицу. И никто не догадывался об этом. Только лики святых смотрели на неё теперь, как ей казалось строже. Но она крестилась на них и тихонько просила не выдавать её тайну.

А как – то она увидела объявление, на котором приглашали всех желающих научиться кройки и шитью. Курсы были платные, а вот штамп о прописке там не спрашивали. И Ниночка, теперь начала понемножку утаивать от своей работодательницы денежек, но так, чтобы это не бросалось в глаза.

А так, как ей подавали и даже хорошо, то это было и нисколько, не заметно. По крайней мере, матушка была довольна её заработком.

А ещё эта девочка имела в своей головке мечту. Да не имела, а прямо лелеяла. Мечта эта ей казалась несбыточной, но она вертелась в её юной головке. Не давала спокойно стоять, а требовала двигаться. Да, действовать.

Ведь это же сама Москва и, если не здесь, то где же ещё тогда? Она будоражила, заставляла сильнее биться маленькое сердечко и замирать, и сладко трепетать от задуманного.

Потом дым мечтаний рассеивался, а вдруг ничего не получится, – как бы впадала в панику она. А, вдруг это навсегда, и она не сможет никогда порхать, как бабочка с цветка на цветок, а только испытывать каждодневную боль, волочиться своей несуразной походкой и ненавидеть свою тень, которая говорила сама за себя.

Как это сделать, она, конечно же, не знала, да и куда, и к кому обратиться, не ведала, но мысли такие захватывали её всё больше и больше. Да, она просто заболела, можно сказать этой мечтой и ни о чём не могла больше думать.

Иногда она от этих мыслей казалась, будто не в себе. Ей не хотелось возвращаться в действительность, ведь здесь опять всё становилось на свои места. Неужели на всю жизнь вот так? – опять грустнела она, и слёзы блестели на её длинных и роскошных ресницах, готовые превратиться в обильный водопад.

Но, надежда, как говорится, умирает последней, а желание её было так велико, что она каждый день шла на свою так называемую работу и протягивала ладошку, в которую сыпались медяки и серебро. А иногда, могли бросить целый рубль.

И совсем из области фантастики, трёшку. Она боялась, поднять глаза, на бросившего её, ведь это целое для неё состояние. Вдруг он передумает. Но, по дающий, быстро уходил, и она, подняв голову, наконец – то, видела уже удаляющуюся мужскую, или женскую спину и принималась мысленно молиться и просить для них счастья и здоровья у бога. Хотя и боялась его, ведь он знал точно, что эти денежки, она спрячет и потратит на курсы кройки и шитья.

А, ей обязательно, нужно, как – то здесь зацепиться. Этот город самый важный для неё. Ведь только здесь ей смогут помочь, и её мечта может осуществиться. Но об этом никто не должен знать.

Она же сама знала, что Елена Дмитриевна, как – то проговорила её родителям, они правильно сделали, что не обратились к врачам, по поводу этого вывиха. Значит, так угодно богу, а что бог сделал, человеку нельзя переделывать. Да и грех это великий.

И матушка ни сном, ни духом, даже не догадывалась, что её проводят, как последнего простачка. И кто? Деревенская, забитая нуждой девчонка, выросшая на хлебе и квасе. И, только у неё, здесь, попробовавшая вкус колбасы, апельсинов, мороженого. Иногда, будучи в хорошем настроении, она «баловала» Ниночку. Нельзя держать человека, работающего на тебя, впроголодь. Ещё взбунтуется. Хотя, куда ей деваться? Она же никчёмная, маленькая, забитая калечка.

А девчонка эта, приехав, уже теперь сама в пункт назначения, стояла недолго тут. А потом спускалась в общественный туалет, где переодевалась в спрятанную от матушки под лохмотьями одежду. Умывалась, причёсывалась и бежала, как могла на троллейбус, который увозил её, на эти самые курсы кройки и шитья.

Теперь Москва была для неё ещё лучше, ещё красивей, ещё могучей. Просто она становилась для Ниночки другом, или, по крайней мере – знакомым. Через свои поездки она узнала много районов, улиц, площадей, скверов и парков.

Отлично ориентируясь теперь в столице, она могла даже подсказать приезжим правильный адрес. Хотя совсем недавно город казался ей страшным чудищем. Теперь же он становился другом, и она начинала любить его по – своему.

Этот город сделает её счастливой! Этот город сделает её счастливой! – мысленно твердила она и спешила в очередной раз подсказать адрес незнакомому человеку. И не так, как некоторые, наобум. Нет, она объясняла всё правильно и обстоятельно, за что получала благодарность и восклицания: Как хорошо вам местным, вы всё знаете. А мы, как в лесу здесь.

Это тоже грело ей душу. А что, если и вправду мечта её сбудется и вдобавок, она ещё и жить будет в самой Москве? – думала девочка. Навсегда. Да, так могут мечтать, только чистые душой люди. Без прописки, без образования, без здоровья. Стоя с протянутой рукой и такие мечты. Это из области фантастики.