Лариса Розена - Любовь от боярыни Морозовой до революции семнадцатого года

Наплававшись в холодной воде, они выбрались на берег, и побежали, наперегонки догоняя остальных, уже устремившихся в лес. Верочка иногда останавливалась, прыгая на одной ножке, взявшись за ухо. Она старалась вылить воду, что от неосторожности попала туда. Он потешался над ней, начинал убегать вперёд, она догоняла, смеялась. Схватив пригоршню песка, запускала в него. Он кружился на месте, как бы от боли, а затем, взявшись за руки, бежали вперёд, еле поспевая за другими. С ней он превратился совсем в мальчишку…

Оказавшись на опушке леса, Верочка остановилась, всплеснула руками и воскликнула:

– Сколько же здесь цветов!

Из-под распустившихся листьев лукаво выглядывали поздние ландыши, робкие тоненькие незабудки, пестрели маленькими солнышками одуванчики. И все они, хитро улыбаясь, подзадоривали их!

Он сорвал несколько маленьких маргариток и протянул Верочке. Она, понюхала их запах, и вдруг неожиданно для него запела. Казалось, поёт не Верочка, но ожившая природа, дух леса. Он изумился. Всё было необыкновенно трогательным, гармоничным. Ванюша слышал эту песню в детстве от матушки. Он тоже подхватил её. Им было несказанно хорошо. Чтобы успеть за другими, он взял её на руки и побежал вперёд. Верочка сопротивлялась, дергала ногами, желая быстрее соскользнуть на землю. Когда они соединились со всеми, то затянули хором эту же песню.

Вновь трапезовали с необыкновенным аппетитом. Опять шутили, смеялись, скатывали хлебные шарики и незаметно бросались ими друг в друга.

Наконец, расправившись с едой, принялись рассказывать интересные байки. Кто-то ухватился за книжку, кто-то принялся за неоконченную вышивку, кто-то раскачивался в гамаке. Но вскоре молодёжь вновь убежал на речку купаться. А затем – в лес, по ягоды. День становился жарким.

Поздним вечером они вновь встретились на веранде. Верочка не отваживалась бродить поздней ночью. Как и ранее, они уселись рядом, и она стала рассказывать ему занимательные истории, кои слышала от знакомых и читала в книгах. Так прошла вторая ночь. Ему казалось, он знал эту девушку с колыбели. Может, она снилась ему во сне ещё в младенчестве? Он уже не мог ответить на этот вопрос. Да и зачем было отвечать? Верочка незаметно, без всяких усилий, входила в его жизнь, становясь для него очень близким человеком, прираставшим к сердцу. «Вот до таких девушек боишься пальцем дотронуться» – думал он. Он обходил острые моменты, сдерживался, чтоб не вспугнуть, не обидеть её. Когда же под утро возвращался в свою комнату, то спать не мог, ему казалось, она сидит рядом, он держит её за руку, и они опять о чём-то оживлённо говорят, говорят, говорят…

Как-то они условились покататься тайно от всех на лодке по речке. На берегу покоилась лодка. Они отвязали её от привязи и поплыли. Он грёб веслами, она, опустив руки в воду, болтала ими, создавая водную сумятицу. Лодка медленно скользила вдоль берега, всё дальше, дальше. Они удалились от поместья на далекое расстояние. Ивы, опустив свои трепещущие ветви в воду, наклонялись над ними, как бы что-то нашёптывая. Соловьи в прибрежном лесочке рассыпали романические трели. Всё было тихо, таинственно, зачарованно, будто создано только для них. Слабые звуки неясных всполохов будоражили кровь. Месяц ронял своё отражение в воду, словно потихоньку подсматривая за ними… И вдруг Иван, оставив вёсла, сел рядом с ней, стремительным порывом обнял её и стал целовать, в губы, в волосы, в плечи. Расстегнул пуговки на кофте, целуя робкую, упругую девичью грудь. Она разморилась, сидела не шевелясь. Кружилась голова, качалась лодка. Она чувствовала себя, словно воробушек в когтях кошки, коего она вот-вот съест. Он обезумел. Его ласки становились жарче, стремительней. Он стал властно подчинять её себе. Она в изнеможении припала к нему, забыв обо всём на свете. Поцелуи его были такими горячими, словно сжигали её дотла. Она таяла от нежности. Но вдруг, опомнившись, рывком отодвинулась от него на край скамеечки. Он вновь властным порывом привлёк её к себе. И тут она жалобно простонала:

– Нет, нет, нет… Слышишь, не надо, нет! Иначе я сейчас выброшусь в реку! – она вновь с силой вырвалась и уцепилась за край лодки.

Он побледнел, пришёл в себя, горько и надсадно произнёс:

– Не бойся, я немного сошёл с ума. Но это прошло. Я безумно люблю тебя, хочу, чтоб ты стала моей…

– Нет, нет, – раздалось жалостливое в ответ.

– Почему же нет, я хочу, чтоб ты вышла за меня замуж, стала моей… женой, дорогая! Я очень люблю тебя…

– Я тоже тебя люблю! – бледнея, произнесла она.

– Тогда что нам мешает? Утром уедем в Москву и обвенчаемся. Ведь я не мальчик. Мне надо работать, да и хозяйка в дом нужна… Без тебя я уже не смогу и дня прожить… Ты согласна стать моей женой?

– Согласна, но ты спешишь. Дай чуточку опомниться, ну самую малость! – упрашивала она его.

– Вера, Вера, ты меня не поняла, а я думал, ты меня понимаешь…, – с горечью вырвалось из души.

– Скажи, – упавшим голосом произнесла она вдруг, – у тебя уже были женщины?

– Это были не женщины, а так, кусты придорожные, кто проходит мимо, тот и срывает листок, – с грустью признался он.

– Ну и меня пойми, – вся дрожа от растерянности, произнесла она, – у меня ничего не было, я впервые полюбила. По-настоящему ещё не опомнюсь, не понимаю, какая из меня жена… Ведь я ещё такая молодая.

– Скажи прямо, ты любишь меня? – заволновался он.

– Люблю, мой глупый Иванушка. Не хочу даже видеть никого другого рядом. Ты благороден, честен, умён, завидная партия для любой девушки. Но я ещё такая глупая, такая неприспособленная… – оправдывалась она.

– Вместе и приспособимся. Я жизни не мыслю без тебя, родная моя девочка, – пылко упрашивал он.

– Я согласна быть твоей… женой… Но дай мне немного привыкнуть, к мысли, что ты – моя вселенная, не спеши так.

– Ну поцелуй же меня, поцелуй… У тебя такие сладкие, детские губы… Я млею, когда целую их, – он выпрямился, схватил Верочку на руки и закружил. Она тревожно закричала:

– Что ты делаешь?! Здесь не шуточная глубина, утонем!

– Вместе мне ничего не страшно, – и он приник к её губам нежно и трогательно, боясь уронить или напугать, потом добавил, – давай объявим всем за завтраком, что мы обручились?!

– Опусти меня, ну, пожалуйста! – Она выскользнула из его рук, испуганно прошептала, – А может, не надо?

– Почему? – расстроено произнёс Иван.

– Я стесняюсь. Подумают о нас с тобой невесть что…

– Ты так думаешь? – спросил он, весь во власти её чар.

– Да, – смущённо повторила Верочка.

– Ну, хорошо, а дома-то ведь можно сказать? Полюбили, хотим пожениться? Попросить благословение у родных. Как ты считаешь?

– Конечно, дома, скажем! – пообещала она, успокаивая его.