Лариса Розена - Любовь от боярыни Морозовой до революции семнадцатого года

– А ты не разлюбишь меня за это время? Ведь я буду занят, не смогу уделять тебе достаточно внимания? – он уже превращался в неуверенного мальчишку.

– Нет, нет, нет, я люблю тебя, глупенький! – пообещала и успокоила она.

– Хочешь, бросим здесь лодку, и я понесу тебя на руках до самого дома?

– Не надо, милый! Наберись терпения! Но я тоже тебя попрошу.

– О чём, дорогая? – в волнении спросил он.

– Больше по придорожным кустам не ходи, мне от этого будет больно!

– Обещаю, милая моя девочка! То были лихие женщины, да и то одна. Ты же у меня ещё девочка, ребёнок, даже, кажется, ещё молочко мамино на губах не обсохло. Я с ума схожу от счастья, прикасаясь к тебе! – с нежностью заверял он.

Наконец они причалили к берегу, привязали лодку к цепи и устремились в свои комнаты – спать… Утром, счастливые и улыбчивые, они никому ничего не объяснили, но были вежливы, заботливы, трогательны ко всем.

Неожиданно за Иваном приехали из города, надо было возвращаться назад, заключать важную сделку. Он не знал, как поступить? Просто уехать, проститься, и ждать случайной встречи с ней, или договориться твёрдо о встрече и о будущих планах на жизнь? В самый ответственный момент он засомневался, любит ли она его или это просто лёгкое увлечение, нафантазированное ею? Ведь она отказалась даже объявить всем об их помолвке… Ему стало грустно. Он вспомнил рассказ Бунина «Солнечный удар». Там героиня говорила: «Не знаю, что со мной произошло, я потянулась к Вам. Это солнечный удар». Может у неё тоже «солнечный удар» и никакой любви? Он вдруг решил, не надо вновь говорить ей о своих чувствах. Она тоже молчала. Он уехал, поблагодарив её за приятное общение, поцеловал руку, и они простились.

Все время, по возвращении, он непрестанно думал о ней. Как так вышло, что они не объяснились перед его расставанием? Он страдал, вновь не спал ночами, измаялся. Тем более получалась неясная картина: он в Питере, она в Москве…

Но вот начались серьёзные дела, заботы, её образ стал понемногу стираться, уходить в сторону, он постепенно забывал своё сильное увлечение этой необыкновенно романтичной девушкой. Перед ним была только работа. Несколько раз он передавал ей письма с оказией, однако она не давала о себе знать. Заехать же в Москву у него не получалось. К тому же решил, она уже забыла его, наверняка!

Но однажды он очень устал от поездок по России, добравшись до дома и своей комнаты, упал в изнеможении на диван, и, разморившись, уснул. В полудрёме ему привиделось: он сидит у кого-то в гостях и, покинув общество приятных собеседников, встаёт и направляется в другую комнату. В ней было безлюдно. Но посередине он зрит одинокую поникшую фигуру девушки, сидящей на стуле. Он подходит, заинтересованный, кто же здесь находится в грустном одиночестве? И вдруг узнаёт, поникшую Верочку. Она, побледневшая, похудевшая, выглядит, словно малый обиженный ребёнок. Он подходит к ней, здоровается. Она кивком головы отвечает и молчит. Он стоит в растерянности, не зная, как обратиться к ней, с чего начать разговор. Наконец он вымолвил:

– Я счастлив, что наконец, увидел Вас, Верочка. Но почему Вы не отвечали на мои письма и так грустны? Поделитесь со мной своими неприятностями, как когда-то летом мы все ночи напролёт вели с Вами доверительные беседы. Откройтесь, прошу Вас! Я Ваш старинный друг и обожатель, я люблю Вас! И всё сделаю для Вас, дабы Вы не были несчастны.

Но она молчит. Из её глаз катятся слёзы. Он не выдерживает и вновь повторяет тот же вопрос. Она молчит. Он берёт её руку, подносит к губам, сокрушается:

– Как вы похудели… Откройтесь, молю! Что случилось с Вами?

Внезапно она произносит:

– Я похудела и грущу от того, что Вы забыли меня. Обещали писать, и ни одного письма… Я переживаю, не нахожу себе места. Понятия не имею где Вы, с кем Вы, я очень хочу Вас видеть, скучаю по Вас…

– Не говорите так, что я забыл Вас. Я тоже соскучился и желал встречи, – смущается он.

– Так что Вас останавливало сделать это? – с укоризной произносит она.

– Решил – я Вам не пара. Вы такая утончённая, а я – серолапотный медведь… Мне стало неудобно надоедать Вам своим вниманием. Ведь Вы не отвечали на мои письма…

– Да надоедайте же, я отчаялась уже увидеть Вас… А писем не было вовсе! – с жаром воскликнула она. – Надоедайте!

– Буду теперь очень настойчивым, я всё понял, и постараюсь быть ближе к Вам. Куплю дом в Москве, каждый день буду у Вас после работы. Вы простили меня? Но как же это не было писем? Я передавал их с коллегами по работе… – растерянно оправдывался он.

– О! – протянула она трогательно и поднялась со стула, – значит, Ваши друзья закрутились в делах и забыли о письмах!

– Как же я соскучился, выходи за меня замуж, я не хочу и не могу больше ждать! Боюсь тебя потерять, дай же я тебя всю расцелую, – не сдержался он.

Он обнял её и нетерпеливо поцеловал в губы, заметив, она вся дрожит. Вдруг она стала таять, таять и исчезать в его руках…

Внезапно сон рассеялся, он проснулся. Оттёр глаза носовым платком, потянулся на постели, зевнул, сразу же вспомнив недавний сон. Сердце защемило, затосковало, он знал, только что сжимал её в объятиях. «К чему этот сон?», – подумал он растерянно. Может, она тоже тоскует по мне? Но ведь как-то неудобно искать её, вдруг она забыла уже меня? Как жаль, мы не обручились с ней официально… Я вообще неправ по отношению к ней. Как-то надо исправлять эту неопределённую ситуацию… Но как? Ведь мне придётся тогда сразу жениться на ней. А чем, собственно, она мне не хороша? Я же уже давно предлагал ей обвенчаться. Почему это я так растерялся? Она мне очень нравится. Необыкновенная, красивая, умная девушка. Да, но вот я подхожу ли ей, этакий деревенский увалень? Я ведь ни на фортепьяно не играю, ни умных книжек не читаю. Кому может нравиться такой медведь? Только таким девушкам, как моя бывшая подружка Лолита. Да и то изменяла мне на каждом шагу. Как я с ней намучился! Из-под меня убегала к другим, даже Тимофеем не брезговала. Я тогда ещё, глупец, чуть руки на себя не наложил! Беспредельный глупец. Но и ругать себя сильно нельзя, она обольстила меня за секунду, а я был сопливым мальчонкой. Первая женщина, да какая женщина? Казалось мне, такая блистательная, как золотой фантик от сладкой конфетки. Оказывается, эту конфетку кушали многие, до меня и после, заворачивая в тот же фантик! Лучше уж её забыть навсегда – настоящий позор моей жизни. Чуть капитал весь на неё не просадил! Но, надо всё-таки сказать, была очень бедовая. Не каждая на такие финти-минти способна». Он горько усмехнулся, встал с постели, задумчиво прошёлся по комнате, взглянул в окно. Утро было в самом разгаре. Яркое озорное солнце разбросало свои лучи по всей комнате, проникнув туда через небольшое оконце. Его сияние радовало, настраивая на мажорный лад. Всё казалось чудесным, возможным, достижимым.