Лариса Розена - Любовь от боярыни Морозовой до революции семнадцатого года

И он, протянув руки вперёд, вскричал: «Всё, конец этой тягомотине! Еду к тебе, дорогая, ты, знать, тоже скучаешь по мне!». Иван Сергеевич решил бросить все дела и навестить Верочку. Ему просто стало уже невмоготу без неё! Или лучше он вновь приедет к другу, Фёдору Николаевичу, а тот пригласит в гости её с семейством к себе. Нет, он больше не хочет ждать, терпеть, надеяться на что-то неопределённое. Такой нерешительностью он губит себя и её! Там он сделает ей предложение. Она молода и неопытна, не понимает – такие вопросы решаются быстро. «Я же мужчина, а не тюфяк, и должен действовать твёрдо, и живо, а не так, как просит робкая девочка. Ах, если б мы с ней, хотя б обручились! Всё б пошло своим чередом. Но нечего мне стесняться, она сама заверяла, что любит! А то дождусь, что потеряю её. Всё, конец глупым сомнениям! Без Верочки мне не жить!».

Зима подходила к концу. Молодые влюблённые парочки назначали свидания на катках, в театрах, на улицах и проспектах. Вот и он назначит скоро ей свидание в храме для венчания… Не списавшись с другом, забросив все дела, он помчался в поместье к Федюше, дорогой мечтая о своей любимой и ругая себя, на чём свет стоит, за податливость, нерешительность…

Оказавшись в поместье друга, он не застал его на месте. Ивану Сергеевичу сторож объяснил, Фёдора Николаевича надо искать в Москве. Пришлось поворачивать обратно. В белокаменной Иван разыскал фешенебельный дом друга, но и там его не застал. Пришлось вновь остановиться в гостинице «Трегубов и братья» и терпеливо ждать. После обеда он навестил Фёдора Николаевича. Тот оказался на месте. Иван Сергеевич всё ему объяснил и попросил помочь с делом сватовства. Друг удивлённо произнёс:

– Ну и увалень ты, Иван Сергеевич, как я погляжу! Какого дурака свалял! Да ведь она уже просватана!

– Как просватана, когда? – вскричал он с ужасом в голосе.

– Недавно, мой друг, недавно… Ещё попозже бы приехал, так её дочерей бы только сватал! Эх, ты, голова твоя забубенная! В делах смыслишь, а в жизни? – укорил друг.

– А Верочка что же, согласилась? – удивлённо вопрошал он друга.

– А кто б её спрашивал? Согласишься тут поневоле. С матерю плохо, а дяде надоело с ними возиться. С рук хочет сбыть. Так вот дела обстоят!

– Едем немедленно к ним! – потребовал Иван Сергеевич.

– Да ты с ума сошёл, так дела не делаются! – насмешливо ответил Федор Николаевич своему другу.

– Говори быстрее, как дела такого рода делаются, когда невесту у тебя из под носа уводят? Вот почему она не отвечала на мои письма, их просто перехватывали!

– Ну, да, дело нехитрое. А дела делаются так. Она тебя любит?

– Да, любит! – вскричал он тревожно.

– Тогда надо исхитриться, встретить её и объяснить, что мы её просто украдём. Надо спросить, согласна ли она бежать с тобой? А после побега сразу венчаться. Я всё устрою, беру на себя, – заверил его друг.

– Когда её свадьба? – вскричал он в нетерпении.

– На днях, ты вовремя приехал. Садись, пиши ей записку, я отвезу и передам ей. Поеду под видом поздравления с наступающей свадьбой. Быстрее! – давал он распоряжения.

– Ты мне объясни, что сделаешь, где, когда мы её выкрадем, как она нас опознает? – тревожился Иван.

– Ну, хорошо, я сам напишу, ты подпишешь. А то объяснять тебе, да ей, через вторые руки, что-нибудь перепутаем, – решил друг.

– Да, пиши уж, пожалуйста, выручай! – не владея собой, наступал он на друга.

– Не тревожься, не такие дела за свою жизнь обделывали. Самое интересное украсть невесту перед свадьбой, с помпой, чтоб и другим неповадно было насильно девушек принуждать замуж выходить. А можем ещё вот что сделать. Послать к ней Евфросинию девушку – служанку с запиской, вроде, как от подружки, пусть прочитает и даст ответ, – ухмыльнулся он.

– И этот вариант хорош, быстрее, друг, напиши, а то я совсем голову потерял, совершенно уже не соображу даже, что и писать надобно. Всё во мне дрожит, голова кружится, счастье из рук уплывает навечно! – просил он, всё более бледнея.

– Подожди панику наводить, сделаем всё, как надо. На худой конец, поставлю у её дома людей – наблюдателей своих. Только разнюхают приготовление к свадьбе, сразу сообщат, а мы уж тогда и без её согласия выкрадем прямо из под венца. Такое ещё славнее!

– Ой, да о чём ты? Тут не до фокусов и представлений! Жить не смогу без неё и баста! – взревел он.

– А что ж тянул до сих пор, голова твоя садовая? – вновь упрекнул он друга.

– Писал я, писал, да ответа не было. Решил, не подхожу, видимо, ей. Одумалась и замолчала, не отвечает. Кто-то лучший на примете есть, и не осмелился её счастье рушить! Ну, кто я такой? Простой деревенский лапоть, а она девушка, можно сказать, королевских кровей. Как она рассказала мне свою подноготную всю, я ахнул!

– Не надо бы ахать-то. Тюхтя ты. Раз девчонка полюбила, да ты её тоже, тут нечего выяснять, кто кого достоин, играть в пустое благородство. А схватить надо бы её в охапку, да целовать, пока не взмолится и не скажет: «Твоя навек!», – всё поучал он его.

– Не трави, пиши быстрее, да отправляй с Евфросинией. Я погибаю! Хочешь, на колени встану, только спасай! – умолял он.

– Не надо на колени вставать. Пишу, дописываю. Сейчас пошлю с девушкой записку ей от твоего имени! – сдался друг.

Евфросиния, не мешкая, собралась и отправилась в путь на хозяйской тройке. Кучер быстро доставил её до нужного места. Она бойко вошла в ворота, постучалась в дверь. Вышел лакей:

– Кто Вам, барышня надобен? – задал он ей неожиданный вопрос. Девушка без смущения назвалась подружкой хозяйкиной дочки Верочки и умоляла её допустить к ней:

– Она просила у меня фасон свадебного платья, вот я подумала, подумала, да и явилась, посоветовать, какой делать крой. Необыкновенное платье получится. Верочка мечтала только о самом красивом подвенечном наряде!

– Никакой ей уже не требуется наряд!

– Почему никакой? Меня Верочка так просила! Если б Вы знали…

– Потому, что свадьбы, видно, не видать. Верочка три дня тому назад получила записку, тоже, вроде, от подруги. Та приглашала её тоже кое-что прикупить. Наша-то поверила, вышла и пропала. Третий день никаких следов. Мать в слезах и обмороках. Дядя всю полицию на ноги хочет поднять. Пока не объявлялась. Исчезла, как в воду канула! Вот какие у нас дела, – с грустью в голосе объяснял слуга.

– Вы уж простите меня, я не знала о таком несчастье. Куда ж она могла подеваться? Сбежала что ли от жениха?

– Ей, сердечной, не к кому и сбегать-то. Никого у неё на примете не было. Писал один чудак, да мы письма перехватывали, чтоб её не смущать. Чудаков-то ведь полно, а серьёзных-то нет почти!

– Ну, что ж, простите, поеду назад домой, а то и меня могут хватиться. Прощайте! – заторопилась она.