Светлана Данилина - Комментарии к частным беседам

Через месяц пригласили Лильку в гости и продемонстрировали балерину, с необъяснимой тоской взирающую на хозяйское семейное ложе.

Художница оценивающе окинула глазами дело рук своих и осталась довольна.

Спустя пару недель, пробудившись поутру и увидев висящую напротив него картину на стене, Павел Сергеевич простонал: – Я больше так не могу! Только проснёшься, глаза откроешь, а тут это чудище! Давай, Маш, решать. Лилька твоя свою мясистую балерину у нас уже видела, должна успокоиться. Сейчас встану и вышвырну её без разговоров!

Марии Эдуардовне тоже вконец надоели неопределённые мрачные пятна фона, землистое унылое лицо, вычурные складки жира на талии и синие ноги с чётко прорисованной тёмно-фиолетовой сеткой вен.

– У меня тоже настроение от неё портится, – согласилась она. – Сними, Павлик! Сколько можно! Я её куда-нибудь дену.

– И куда ты её денешь? – иронично поинтересовался Павлик, с наслаждением снимая картину и прислоняя её изображением к стене, изнанкой наружу. – Давай сразу в мусорник!

– А когда Лилька опять в гости придёт? – затуманилась Марина Эдуардовна. – Как ей объяснить? Неудобно!

– Что, мне снова повесить её сюда? – возмутился супруг.

– Ну а куда деваться! – ответила Мария Эдуардовна.

– Так и будем всю жизнь с этой балериной мучиться! – в сердцах предрёк Павел Сергеевич, оставил танцовщицу прислонённой к стене и уехал на работу.

Мария Эдуардовна обвела глазами комнату, посмотрела на картину, прикинула, куда бы её пристроить, и не нашла лучшего выхода, кроме того, чтобы просто засунуть балерину под кровать.

Вернувшийся вечером домой Павел Сергеевич быстро взглянул на освободившуюся от огромного угрюмого пятна стену, с облегчением вздохнул и сразу успокоился. В целом его не очень интересовал интерьер. После ужина он улёгся на кровать, водрузил ноутбук на живот и с увлечением уткнулся в него.

Так он впоследствии ничего и не замечал, и вопросов не задавал, тихо радуясь исчезновению опостылевшей художественной обузы.

Эйфория от освобождения продолжалась довольно долго и неожиданно закончилась скандалом.

Как-то утром, собираясь на работу и застёгивая рукав рубашки, Павел Сергеевич уронил запонку. Та с лёгким стуком шлёпнулась на пол и отскочила куда-то под кровать.

Павел Сергеевич нагнулся и заглянул по неё в поисках закатившейся золочёной вещицы.

Первое, что он увидел под кроватью, была совсем не вожделенная запонка, а уже изрядно подзабытая мрачная картина с пресловутой корпулентной дамой на пуантах. Запонка лежала на раме и озорно, даже как-то ехидно посверкивала.

Павел Сергеевич взял запонку двумя пальцами, положил на прикроватную тумбочку, а потом с негодованием извлёк шедевр за свет.

– Маша! – неприлично громко завопил он на весь дом. – Что это?

Причём он вложил в интонации столько страсти, возмущения и гнева, что бедная Маша, не на шутку перепуганная, прибежала в комнату с кухни – прямо с кофейной туркой наперевес.

– Это что такое? – вопил Павел Сергеевич, держа в руках покрытый пылью извлечённый из-под кровати шедевр.

– Тьфу! – сказала предполагавшая было всё самое нехорошее и вмиг успокоенная Маша. – Что ты так кричишь?

– А что она здесь делает? – разоблачительно вопрошал Павел Сергеевич.

– Лежит, – просто объяснила Маша и пожала плечами.

– Почему здесь? – продолжал неистовствовать супруг.

– Ну, здесь лежит, – никак не могла вразумительно объяснить местоположение артефакта Маша.

Но Павел Сергеевич чувствовал себя оскорблённым до глубины души.

– Во-первых, почему ты мне ничего не сказала? – продолжал он на повышенных нотах.

– Ну, не сказала, – в том же своём тоне флегматично отвечала ему супруга. – Ты, Павлик, так орёшь, как будто невесть что там под кроватью нашёл, прямо как минимум любовника.

– Это получается, что я на ней почти два месяца спал?! – пропустил мимо ушей замечание Маши о любовнике Павлик.

– Ни на чём ты не спал. Она просто там лежала. И никаких не два месяца, а полтора, – зачем-то уточняя срок, пыталась оправдываться Маша.

Пререкания супругов закончились тем, что Павел Сергеевич в разгар споров взглянул на настенные часы и со словами «У меня же встреча!» с горем пополам вставил запонки на место, надел пиджак и, не выпив утреннего кофе и не съев бутерброда, убежал.

Мария же Эдуардовна быстро нашла выход. Она тоже уехала на ту же работу, поскольку супруги владели одной фирмой. Но уехала не одна, а вместе с ненавистной балериной.

Выбросить картину давней подруги она не могла. Держать её дома тоже стало «опасным». Поэтому она решила повесить её где-нибудь в офисе. Причём подальше от собственных и Павла Сергеевича глаз. Но чтобы в любой момент картина оказалась под рукой. И перед автором в случае чего можно было легко оправдаться, и предъявить арт-объект.

На работе Мария Эдуардовна повесила картину в бухгалтерии, куда обычно Павел Сергеевич не заходил.

Главный бухгалтер Дина Марковна в восторг от редкостного полотна не пришла, но тихо смирилась с соседством и старалась на него не смотреть.

Вечером Павел Сергеевич с опаской и нехорошими предчувствиями заглянул под кровать и мгновенно утихомирился. Балерина исчезла, и всё встало на свои места.

Прошёл месяц, о картине не вспоминали. Но в один прекрасный момент рабочие дела занесли-таки Павла Сергеевича в бухгалтерию.

Он открыл дверь, вошёл в кабинет и со словами «А что у нас с аудитом?» уселся напротив Дины Марковны. Та, нацепив очки на нос, открыла на экране необходимые документы и с готовностью и энтузиазмом рассказала боссу о делах с благополучно завершившейся проверкой. Через некоторое время довольный Павел Сергеевич поднялся и пошёл к двери. И тут… И тут глаз его наткнулся на сине-зелёно-коричневую грузную балерину с сорок пятым размером ноги.

Надо ли говорить о реакции?

Нет, крика не было. Павел Сергеевич сдержался. Но он почувствовал себя чуть ли не загнанным зверем. Рок в лице массивной обиженной на целый свет балерины упорно преследовал его. Призванная на место событий Мария Эдуардовна, не стесняясь, хохотала. По ходу дела она думала о том, что хорошо, что муж никогда не заглядывает к ней в телефон – в нём она сохранила изображение, сфотографировав его, – так, на память. Она представила себе, что вдруг как-нибудь эта виртуальная балерина «всплывёт» пред светлые очи Павла Сергеевича, и начала вздрагивать плечами не в силах унять смех и остановиться.

Для Дины Марковны пришлось в общих тонах обрисовать ситуацию.

Павел Сергеевич, не обращая внимания на реакцию супруги, лично снял картину.

– Пойду на помойку отнесу, – пообещал он ей и покинул офис.