Светлана Данилина - Комментарии к частным беседам

«Как-то её заклинило! – думал Никита, осушая бокал и отчасти испытывая некую неловкость за годившуюся ему в бабушки Ингрид. – С виду такая приличная женщина!»

Мысленно он даже попытался её оправдывать. «Может быть, выпила лишнее», – сердобольно и сочувственно думал Никита, глядя на красивые зелёные камешки с бриллиантовой россыпью в серьгах разошедшейся Ингрид. Посверкивающие украшения словно ёрнически поддерживали общую легкомысленность слов, вылетавших из тонких губ.

Никита поддался нахлынувшему адвокатскому настрою и стал объяснять такую сосредоточенность на определённой тематике иначе. «Видимо, это менталитет, – сказал себе полиглот, – и у них так принято. Или это тост такой? Хотя вряд ли – обычно на всех языках желают здоровья».

Он настолько проникся идеей, что и сам стал, поднимая бокал, полушёпотом приговаривать вслед за соседкой начавший изрядно забавлять его тост – Tervisex!

Вечер закончился.

На следующий день Никита, заглянувший на утреннюю пятиминутку к начальнице Веронике в кабинет, подвёл итог:

– Всё прошло замечательно! Но какая странная эта Ингрид!

– Что же в ней странного, Никитушка? – недоумённо поинтересовалась Вероника, осторожно попробовала дымящийся кофе из стоявшей перед ней чашки и отставила её в сторону, потому что напиток показался ей обжигающим.

– Обаятельная солидная дама. В возрасте. Умная, знающая. Само очарование! – стала перечислять она достоинства Ингрид.

Вероника была старше своего подчинённого на добрый десяток лет, а потому относилась к нему покровительственно, снисходительно, с материнской иронией к его неожиданным ребячествам и умилявшим её полудетским взбрыкам.

– Да она весь вечер говорила один и тот же тост – «За первый секс да за первый секс!» – объяснил свою оценку впечатлённый Никита. – Странная какая-то!

– Что-что она говорила? Я такого не помню, – с округлившимися глазами и изменившейся интонацией спросила Вероника. – С чего ты взял? Какой секс?

– Так вчера в ресторане эта очаровательная и обаятельная дама только и твердила: Tervisex-tervisex! – весело отозвался Никита.

Вероника подозрительно взглянула на хихикающего юношу-полиглота, быстро набрала на экране стоявшего сбоку компьютера слово в поисковике, прочитала, прыснула, от души расхохоталась и повернулась на крутящемся стуле к подчинённому.

– Ники-ит! Солнце моё! А ты знаешь, как это переводится? – поинтересовалась она.

Полиглот почувствовал что-то неладное и чуть насмешливо, однако с плохо скрываемой опаской повторил за начальницей:

– Как?

– На здоровье! – шумно обрадовала его Вероника.

– Так «за первый секс» же! – никак не смог успокоиться Никита.

Несколько надменное выражение на его лице сменилось растерянным и недоумевающим.

– И как ты до этого додумался? – поинтересовалась Вероника.

– Ну так по-гречески же πρώτα [tervi] – «первый», а с «секс» и так всё понятно, – неуверенно и кротко промямлил он.

– Юноша! Вообще-то, это «на здоровье!» по-эстонски, – отсмеявшись, осторожно, чтобы не задеть накрашенных ресниц, вытирала слёзы почувствовавшая свои опыт и возраст мать двоих детей Вероника.

Взяв со стола чашку со слегка остывшим утренним кофе, она сказала:

– Ну! – сделала паузу, подняла чашку повыше и, как будто произнося тост, провозгласила. – За первый секс!

Вероника сделала паузу, подняла чашку повыше и, как будто произнося тост, провозгласила. – За первый секс!

– Tervisex! – на автомате ответил Никита, посрамлённо умолк и после недолгой паузы предложил. – Можно на фирменных кружках тосты на разных языках напечатать – очень привлечёт клиентов.

– Правильно мыслишь! И Tervisex из всех тостов будет первым! – похвалила его начальница.

Надо ли говорить о том, что словечко вошло в корпоративный обиход, а Никита приобрёл славу завзятого полиглота?

– Товарищи! – именно так всегда обращалась преподавательница латыни к студентам. – Помимо прочих заданий, к следующему занятию вы должны выучить Gaudeamus.

– Что, весь?! – громко ужаснулся с последней парты Владимир Ильич, заглянув в учебник.

– Да, конечно! – убедительно ответила Лидия Андреевна.

– Так там же десять куплетов! – раздался с другой парты страдальческий низкий голос Иры, внимательно рассматривавшей страницу учебника.

– А для вас это составит проблему? – спросила Лидия Андреевна.

Группа тяжело вздохнула. Катуллово Disertissime Romuli nepotum* они уже учили. И указательные местоимения is, ea, id (этот, эта, это) в единственном и множественном числах наизусть склоняли. Со всеми вариантами. А куда деваться?

Nom. is ea id ei (ii) eae ea

Gen. eius eius eius eōrum eōrum eōrum

Dat. ei ei ei eis (iis) eis (iis) eis (iis)

Acc. eum eam id eos eas ea

Abl. eō eā eō eis (iis) eis (iis) eis (iis)

Так что к латинским издевательствам студенты-филологи привыкли – древние римляне умели изощрённо и по-своему изящно портить им настроение.

– Кстати, – словно прочитав коллективную мысль, вспомнила Лидия Андреевна, – есть товарищи, которые ещё Катулла не сдали. И указательные местоимения тоже. Попрошу не тянуть! Скоро сессия. К экзамену без Катулла и местоимений они допущены не будут.

Лидия Андреевна иногда предпочитала изъясняться страдательными глагольными конструкциями, избегая категоричных императивных форм. Хотя все её фразы воспринимались исключительно как приказания.

– А без Gaudeamusа никак нельзя? – просклоняв по-русски название, вразнобой поинтересовались отчаянные головы с последней парты у окна.

– Нельзя! Подумайте сами, как можно обойтись без Gaudeamus? – ответила вопросом на вопрос преподавательница, демонстративно употребив начальную несклоняемую форму. – Вам это крайне необходимо!

– Зачем? – послышалось на разные лады, но в унисон выраженное коллективное отчаяние.

Однако чуткий слух Лидии Андреевны уловил-таки и другую перекрытую общим гулом реплику, саркастически пропетую полным скепсиса и плохо скрытой язвительности, голосом:

– И как мы без этого будем жить!

– Ну как! – изменив своим принципам не выражать эмоций, возмутилась Лидия Андреевна, но быстро сбавила обороты. – Представьте – у вас будет выпускной. Надеюсь, что вы все университет окончите. Если, конечно, сдадите латинский язык! – с тонкой улыбкой позволила она себе иезуитскую шутку. – Будет торжественный акт, вам вручат дипломы. В конце церемонии обязательно надо петь хором студенческий гимн – Gaudeamus. Это традиция. И представляете, как вам станет стыдно, если все начнут петь, а вы – нет, потому что слов не знаете! И будете себя чувствовать белыми воронами.