Василий Шишков - Братья

– Если что? – Надя резко выдернула свои кисти из ее рук. – Что-то не так? Баба Вера, ты что? Чувствуешь будущее?

– А кто ж его не чувствует?..

– Ну, я вот – нет. Ну как я могла знать, что с ним такое случится? Знала б – не пустила бы…

– Так ведь Петр твой доброе дело сделал. Двух девочек спас.

– Да, спас-то он спас, а сам ведь вот…

В это время в избу заглянула Люба, втянула носом странные запахи, которые гуляли в доме, посмотрела на мирно спящего отца и мать, беседующую с бабкой. Хотела что-то спросить:

– Мам, а там… – но мать цыкнула на нее, и она прошмыгнула в свою комнату.

– Так он поправится, Петя мой? – вновь тихо спросила Надежда.

– А куда он денется? Только нескоро…

– А врачи сказали, что он до конца так и будет таким вот… Овощем его еще назвали.

– Сами они овощи… Зеленые только…

– Тогда почему ты сказала, что… что… Если он выздоровеет, то это… то я не буду тебе благодарна?

– Надя, девочка! Поправится твой Петя, если все сделаете как надо… А как жива буду, так зимой или по весне как-нибудь дойду до вас – посмотреть, как твой Петя работает…

– Как так? Он что, работать будет?! – воскликнула Надя. – И что значит «если»?..

– А так… Не одним ведь хлебом живем и не одной травой лечимся. Ни одна трава так не помогает, как… – Знахарка посмотрела на икону и перекрестилась.

Потом она полезла в свой мешочек, достала из него старый, потрепанный молитвослов и начала подробно рассказывать Надежде, когда и как читать какую молитву. Многое, о чем говорила Вера, было для Надежды впервые. В детстве верующих в ее семье не было, действующих храмов в округе тоже не было, поэтому ей снова пришлось записывать.

Свечи давно догорели, Вера прочитала молитву и зажгла новые.

– Баба Вера, – спросила в конце беседы Надя, – ну за что нам такое наказание? То Ваня погиб, то Петя… И ведь они почти в один день! Сын – шестого, а Петя – седьмого июля… За что? – простонала она.

– Один Бог знает, за что сейчас и за что потом… Седьмого июля, говоришь? – переспросила Вера.

– Ну да, Петя седьмого того месяца тонул, а что?

– Да… Давно это было…

– А что, что было-то?

– Что было? – Вера внимательно посмотрела Наде в глаза. – А было то в революцию. Или сразу после нее… Матвей… Прадед нашего Петра по отцовской линии. Я ведь Петру родня по материнской. А тот, прадед его, был каким-то красным командиром. Жестокий, говорили, человек был. С кулаками все боролся, с подкулачниками, семью бросил. Потом к поповне начал приставать. Батюшку после его доносов вскоре на Север сослали. А он все приставал да приставал к поповне. Потом матушка сгорела в своем доме вместе с детьми. А случилось это в ночь на Ивана Купалу. Сказывали, что это Матвея рук дело было, только следствия никакого не было. Потом и церковь сгорела – тоже говорили, что это его работа. Вскоре Матвей исчез. Никто о нем больше ничего и не слыхивал, только после этого стали с некоторыми сельчанами, которые были родней этому Матвею, случаться всякие неприятности, и именно на день Ивана Купалы. Вот и с твоими мужичками в канун этого дня беда приключилась.

– Страшное ты что-то наговорила, бабушка Вера, – глубоко вздохнув, сказала Надя.

– Ну, не страшней, чем было, то я и наговорила… Не я ведь такой водоворот судеб людских придумала. Это они сами… Да ты не убивайся. Главное – делай как я советую. И обязательно сходите вместе с Петей к батюшке – исповедоваться. Праздники чтите, посты соблюдайте. Храм, конечно, далеко, но надо чаще в храм ходить.

– А как ходить, если он такой?..

– Будет твой Петя и ходить, и работать, и много чего будет, если все сделаете как я советую.

– А ты правду говоришь, баба Вера?

– Правду только Бог знает! Да ты не серчай, если чего лишнего наговорила. Ты ведь сама хотела, чтоб я помогла. Потом ты спрашивала, а я как знала, как могла, так и… – Вера подняла на Надежду свои старческие прищуренные глаза и резко повернулась к окну. – Окось, тьма-то как набегает… Да, вокруг тьма… Смотри, тьма-то какая…

– Бабушка Вера, да я провожу тебя!..

– Говорят, и вокруг Земли тьма, и в этом… в космосе тоже тьма… И людей тьма, и в людях тьма, и мне туда пора, в эту тьму, что там… И только Бог – свет…

3

Полгода Петр лечился травными настоями. Жена и дочь не отходили от него. К началу осени он начал связно и осмысленно разговаривать, к началу зимы – самостоятельно ходить, пробовал шутить. О водке не вспоминал. Поначалу, когда Петя был слаб, Надежда старалась регулярно читать дома молитвы, акафисты. Несколько раз ходила в церковь, купила там Псалтырь, иконы, лампадку. После того как Петр начал самостоятельно ходить, они вместе были в храме. Спрашивали даже у батюшки совета по поводу венчания.

Накануне Рождества бабушка Вера внезапно умерла. Петр с женой были на ее похоронах. После этого, с января, начал он заниматься домашними делами: то незакрывающиеся двери отремонтирует, то полезет на сарай и займется дырявой кровлей. К весне восстановил водительские права. Устроился в ближайшем поселке – в фирме на грузовичке. Надежда с опаской смотрела на появившиеся в его руках деньги. Однако муж о спиртном ничего не говорил и не намекал, шумные компании друзей обходил стороной. Уговорил купить телочку. Хозяйство увеличивалось, а с ним росли повседневные заботы и хлопоты. Свободного времени у Нади совсем не оставалось. В церковь, что в десяти километрах, ходить и ездить было уже некогда. Иногда она с сожалением замечала, что в суете забывает читать дома молитвы. Да и Петр на ее религиозность стал смотреть искоса, а изредка он по-настоящему злился.

Через полтора года неожиданно для всех у Петра с Надеждой родился сын. Назвали его в честь погибшего первенца Иваном. Люба уехала в областной центр, поступила в сельхозинститут. Она была безумно рада за своих немолодых родителей, хотела было остаться помогать матери, но мать с отцом решили, что учеба важнее, и уговорили ее не бросать институт. Петр купил в кредит маленький тракторок – вернулся к своей прежней работе.

Прошел еще один год, и ровно через три года, день в день, точно в том же месте Петр утонул. На берегу напротив водоворота остались только удочка, сачок, одежда.

Темно-голубая, чистая высь над головой. Там, на западе, за домами, полыхает розовый, переходящий в кроваво-малиновый закат. Зеленые, золотые, багровые кроны деревьев, ярко-красные кисти рябин. Первый снег на пожелтевшей, коричневой, местами зеленой траве. Под ногами приятно похрустывает первый ледок.

Виталий Иванович шел с радостным сердцем. Он легко нес новый тяжелый мольберт.

– Не опоздать бы… Да, завтра утром нельзя опаздывать. Сегодня был такой необыкновенно красивый восход. Если бы завтра был такой же! Главное – не опоздать. Над темно-серым парком и черными квадратами домов в сизой дымке – светло-бирюзовый свет, а над ним – темные волны облаков, полыхающие пунцовым огнем. Облака – перевернутая земля с холмами, горами и долинами, по которым реками льется ярко-алая кровь. Солнце осенью спешит всходить, и краски быстро меняются. Полоса безоблачного бирюзового неба над горизонтом желтеет, багрово-малиновые облака становятся розовыми, а потом ослепительно-золотыми. А как успеть? Надо бы хороший зеркальный фотоаппарат, а не мыльницу, чтобы потом дорисовать. Какие краски? Может, темпера? Да, с ней просто. Только надо заранее все приготовить, собраться, а потом еще и дойти.