Михаил Дорошенко - Проба пера

– Смотрите, Холмс, не засыпайте, а то, как бы вас самого за воскового не приняли!

Холмс достает трубку, некоторое время курит, затем начинает играть на скрипке. На стеклянном экране у камина возникает изображение. Следователь Ляпов и полицейские стоят и смотрят под лед на реке. Из-подо льда виден человек, подающий им знаки. Глаза его выпучены, рот открыт, он явно существует в узкой прослойке воздуха между льдом и водой и передвигается, перебирая ладонями.

Выкурив трубку, Холмс выходит из кабинета.

– Что же вы там увидали? – спрашивает Морозов, поджидающий его у входа, – в кунсткамере этой? Небось медитировали?

– Да так, всякую дрянь: то вас, Саввушка, то вашего изобретателя. Все, бесполезно, пошли отсюда! Нет, я все же должен поехать в Лондон.

– Не надо в Лондон! Я, кажется, догадался, что вам нужно. Вы медитируете там, правильно? Так у нас в России есть человек, который вам любое ваше видение как это у вас называется, вызовет. Вот! Распутин Григорий. Слыхали? О, вот что, поехали к нему сейчас же!

Холмс пожимает плечами. Они садятся в пролетку.

Холмс и Морозов входят в просторную комнату, из двери в соседнюю комнату вырываются клубы пара. Вдруг с криком «Дурак!» из нее вылетает голая девка. Следом выбегает человек в смокинге и с салфеткой на причинном месте, но с голым задом.

– Аарон, секретарь-атташе Григория Ефимовича, – шепчет Савва на ухо Холмсу.

– О, у нас гости! – расплывается в улыбке Аарон. – Здравствуйте, господа! – в это время Савва норовит шлепнуть девку по заду. – О, господин Морозов! – продолжает Аарон. – А это кто с вами?

– Да ты чего, Ааронушка? Это ж знаменитый сыщик Шерлок Холмс!

– Такого не знаю. Сейчас Григорий Ефимовича изволит принять вас, – и Аарон отправляется назад в баню, за ним трусит девка. Через пять секунд оттуда же выглядывает Распутин и смотрит на посетителей невидящим безумным взглядом:

– Чего надо, мужики?

Аарон тащит стеклянное ведро, столик и три стакана. Распутин садится, лезет всей лапой в ведро, достает таракана, бросает на пол и придавливает:

– Все, теперь пить можно. Черпайте на здоровье, господа! Ну и кого же ты ко мне сегодня привел, Саввушка? По виду – иностранец. Англичан уважаю, а немца нет! Немец – это черт! Мы скоро с англичанами, да с лягушатниками пойдем немца воевать! Толку с этого не будет. С немцем воевать нельзя! Все прахом пойдет. Слыхивал я, Савва, слыхивал про твою комнату поганую. Скоро вся Россия в комнату для убийства превратится. Вот кто для царя такую комнату готовит, змий ползучий!

– Да ты что, Гришенька? – падает Морозов на колени перед Распутиным. – Да чтоб я против царя нашего батюшки?! Да я за него голову сложу!

– Ты, ты, убивец поганый! В тайные общества наведываешься! Вы там бомбу готовите: я все знаю!

– Гришенька, да ведь если я не буду туда ходить, меня ж в светское общество не примут! Но я там тише воды, ниже травы!

– Ангельская ты душа, Савва! – Распутин начинает плакать и вдруг хитро улыбается, обращаясь к Холмсу, – а ты, басурман, хочешь у меня совета испросить? Загадку сначала мою посконную отгадай: что такое – копыто сюда, копыто туда?

Холмс пожимает плечами.

– А-а! Не знаешь?! А это петух! А какой петух? Петр Первый! У него одно копыто в Европу, другое в Азию, а копыто – потому что он – анчихрист! А изобретатель твой – черт. Правда, вот в чем…

Распутин отхлебывает очередной глоток, выбегает в другую комнату. Через минуту выносит сооружение наподобие прялки, надевает на себя и крутит руками педали на груди. За головой у него начинает вращаться круг. Распутин усиленно крутит педалями и приподнимается в воздух на полметра:

– А-а! У-у! Теперь поняли, кто я? Вот вам и все ответы!! У всех святых нимб золотой, барский, а у меня – деревянный, абакнавенный, потому я – мужицкий святой! Вот вам и прытча! Гадайте!

– О! Вот это человек! – восторгается Савва, выходят от Распутина. – Вот это Русь! А все остальное, Европы эти, Америки, Англии всякие – ерунда! Прошу прощения Холмс за вашу страну, но это так. Разве ж у вас там есть этот дух, эта сила, эта удаль, в конце концов! А вы все что? А… – и машет рукой.

– Тогда зачем вы меня привезли? – осведомляется Холмс.

– Вы – другое дело! Вы гений и душа у вас русская!

– Скажите, Савва, – после некоторого молчания, начинает Холмс, – вас не удивила левитация господина Распутина?

– Да это фокус какой-то.

– А меня, знаете ли, удивила.

– Что не можете найти объяснения? – радуется Морозов. – Во! Я же вам говорил – русский умелец еще и не на то способен!

– Единственное, что приходит в голову: не верь глазам своим. Впрочем, если у вас люди живут подо льдом…

– Подо льдом? Не слыхал-с. А-а! Да то водяной был, должно быть. Где довелось увидать сие чудо заморское? – с подозрением смотрит он на Холмса. – Не в кунсткамере ли?

– Савва… о каких тайных обществах говорил этот человек?

– Да, Боже мой, Холмс! Кому вы поверили? Это же идиот, шут гороховый! Врал, все врал, но талантливо, черт возьми, врал! К тому же он – двойник Григория Ефимовича.

– Двойник?

– Да, двойник, созданный полицией для дискредитации настоящего.

– Так, – наставительно заявляет Холмс, – или вы везете меня в тайное общество, или я уезжаю.

– Да какие тайные общества? А, вы об э-этих? Да они все на виду! Вас туда, конечно, не пустят, но со мной – завсегда…

– Надеюсь ваш гость революционер? – спрашивает толстый, как бегемот, человек, к которому все обращаются «господин Парвус» в отличие от то и дело звучащих «товарищей». – Чем он может помочь нашему делу? Надеюсь, он нам не навредит?

– Да он – ни бельмеса по-русски. К тому ж – неудачник! Все, что про него там пишут, – ерунда! Как-то раз собрался к актрисе. Решился! А годов ему в то время, господа, представьте себе, исполнилось сорок уже.

– А что ж он до этого делал? – после взрыва хохота спрашивает Парвус.

– Медитировал!

– Простите, Холмс, – оправдывается Савва, выходя на улицу, – но теперь вы понимаете, я – ваш друг. Я вас обезопасить хотел! Это очень опасные люди! Особенно эта бестия Парвус. Нужно было как-нибудь разрядить обстановку.

Холмс заходит в приемное помещение Зимнего дворца. Обращается к чиновнику:

– Я хотел бы поговорить с Его императорским величеством.

– Имя? Фамилия? – не отрывая глаз от бумаги, говорит чиновник.

– Шерлок Холмс, гражданин Англии.

– О, господин Холмс, – поднимается с места чиновник. – Я читал все ваши рассказы, безумно вас уважаю, но, к сожалению, могу записать вас на аудиенцию к его величеству этак… для вас сделаем исключение… месяца через два. Впрочем, Савва Тимофеевич может ускорить процесс. Он ведь весьма влиятельный человек.