Анна Илюшина - Актриса на всю голову. Психологическая повесть

Я посмотрела на папу. Он кивнул.

Все понятно. Просто боятся мне правду сказать: с таким лицом в театры не берут. Да я бы хоть Квазимодо весь свой век играла, главное – быть на сцене, проживать каждый момент чьей-то судьбы… Попробую их убедить.

И я вспомнила, как однажды в шестом классе заменила исполнительницу в постановке школьного театра. Та девочка заболела, и кто-то порекомендовал меня нашей учительнице по литературе. Мне досталась роль мачехи в «Золушке», и я так вживалась в образ, что иногда на переменах – неожиданно даже для себя – начинала отчитывать Золушку или раздавать поручения пажам, которые носились по коридорам с мячиком или сражались в своих мальчишеских поединках. Но я была на седьмом небе от счастья, что могу играть по-настоящему, в театре. Мне сшили длинное черное платье, украшенное большими желтыми цветами, и смастерили шляпу с широкими полями, на которых гнездились пышные желтые астры. На сцене я забывала, что это просто пьеса, а я – девочка со шрамом на лице. Я жила в том сказочном мире. Пусть всего несколько часов.

Мы выступили блестяще, и руководство решило отправить «Золушку» на районный конкурс школьных театров. Я тоже поехала, хотя ученица, которую я заменила, уже выздоровела. Но они оставили в спектакле меня. Значит, меня заметили! Так мне выпал шанс играть еще раз.

Через пару месяцев в классе мне вручили грамоту «За лучшую женскую роль». Этот лист плотной розовой бумаги с волшебными словами казался пропуском в мир, который я считала закрытым для себя. Я купила рамочку и поставила награду на видное место в книжном шкафу. Чтобы помнить, что все возможно, нужно только мечтать. И играть иногда роли – дома, после школы, – чтобы в любой момент смочь кого-то заменить. Ну или просто не потерять навык.

Довольная тем, что напомнила родителям о своем таланте, я выжидательно посмотрела сначала на папу, потом на маму. Но через пару секунд моя спина похолодела, словно меня огрели глыбой льда. Мама сказала, что в жюри на том конкурсе сидела ее давняя знакомая, которая и выписала грамоту по старой дружбе.

Значит, никакого таланта и нет?

Я молча встала из-за стола, забыв убрать за собой тарелку.

Закрывшись в своей комнате, я испепеляла взглядом розовый листок в стеклянной рамке, который так долго служил проводником в волшебный мир и так быстро потерял всякий смысл. Хотелось швырнуть фальшивую награду в стену, чтобы смотреть, как разлетаются осколки надежды, порвать эту злосчастную бумажку на тысячи кусочков, а потом рыдать несколько часов, оплакивая несбывшиеся мечты. Последний пункт никто не отменяет, но вот грамоту я, наверное, просто уберу в коробку с памятными вещами. И кажется, придется сделать перерыв в разыгрывании ролей. Творческий кризис у меня.

Нужно заменить учителя английского в пятом классе. Охрипший голос в трубке попросил заодно объяснить детям The Present Simple Tense – настоящее простое время. После фразы: «Таблички с формами мы учили месяц назад, но они все забыли…» – я уже начала выбирать подходящий для этого урока образ.

Хотелось использовать что-нибудь нестандартное. Может, увести ребят в поход по дебрям грамматики английского языка в стиле учителя географии Виктора Служкина из книги Алексея Иванова «Географ глобус пропил»? Или поиграть на струнах их всегда готовых к творчеству душ, как это делала на уроках литературы Татьяна Николаевна Кольцова из произведения Галины Щербаковой «Вам и не снилось»?

Сейчас мне импонируют оба персонажа. Попробую двойную игру. Креативный подход к теме Present Simple заденет эмоции учеников, а это уж точно поможет им запомнить злосчастные формы.

Эти педагоги родом из Советского Союза, поэтому надеваю строгое длинное платье шоколадного цвета с жестким воротником. Золотые пуговицы придают образу чопорности, поэтому добавляю милую брошь в виде божьей коровки на карман под воротом и обвязываю шею платком в тон броши. Волосы – в строгий пучок, красные туфли, и я готова к сцене.

А чтобы пятиклашки не забывали, когда и с какими местоимениями используется окончание -s, где появляются помощники и при чем тут глагол to be, пришлось помозговать и сочинить целую историю с ассоциациями.

Итак, представим, что в каком-то воображаемом городе существуют две фирмы. Одна – обыкновенная: клиентов у нее маловато, да и денег много не зарабатывает. А вот другая компания процветает, а как – непонятно. Надо будет спросить у ребят, на чем специализируются конторы, – это поможет их воображению включиться.

В первой фирме работают местоимения I, we, they, you. Когда к ним приходит клиент-глагол, они взаимодействуют, но никто из сотрудников денег не «отмывает». Поэтому их обычный рабочий день выглядит так:

В другой конторе трудятся he, she, it. Компания эта известна тем, что она крупнее первой, а любой клиент-глагол выходит оттуда с мешком долларов. Он может тратить эти деньги на открытие филиалов фирмы или на покупку личных вещей и так далее. Если мешок с деньгами представить как доллар на конце глагола, получим следующую схему их типичного рабочего дня:

Конечно, у обеих фирм есть начальники. В обычных правилах их называют помощниками, но у нас они главные: do занимает высокую должность в первой фирме, does управляет второй. Удивительно, что у директора do из первой фирмы тоже нет доллара за спиной, однако does – глава второй – сам ходит с мешком денег. Наверное, он жадный, потому что совершенно не собирается делиться долларами с клиентами-глаголами. Обычно начальники появляются в вопросах, так как они приходят и интересуются делами своих компаний, спрашивают то одно, то другое.

В первой фирме схема выглядит так:

Во второй ее можно представить так:

Если начальник с чем-то не согласен, он приносит чемоданчик not. В этом кейсе лежат его решения, поэтому директор ставит чемоданчик сразу за собой. Но сначала глава фирмы дает возможность выступить работникам-местоимениям, поэтому они стоят на первом месте в отрицательном предложении.

Фирма первая:

Фирма вторая: