Анна Илюшина - Актриса на всю голову. Психологическая повесть

Мальчик охотно рассказывал о вечерах с мамой, прежде чем та стала такой популярной. Они лепили зверят из пластилина, клеили поделки из бумаги, читали смешные книжки. Сейчас няня только уроки с ним делает, говорит, что Елисей вырос из детских забав.

Это я еще о папе не спросила… И без того стало грустно, хоть я и видела, что при воспоминаниях о таком дорогом человеке – своей мамочке – Елисей весь оживлялся и светился. У старухи Шапокляк сердце бы не вынесло всей истории…

Еще оказалось, что у мамы есть мечта – написать песню на английском. Но она этого языка не знает. Тогда мы решили, что Елисей выучит английский и поможет маме с ее песней. И возможно, будет ездить с ней в другие страны на гастроли. Мальчик пришел в восторг от этой идеи и попросил заниматься с ним дополнительно после уроков.

Конечно, я помогу. Хочется, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким, пока мамы нет дома.

В какой-то момент веселость Елисея пропала. Мальчик взял рюкзак, засунул в рот последнюю конфету и затараторил, что пора бежать, чтобы успеть сделать все уроки и вечером ждать звонка от мамы. Вчера у нее не получилось поговорить с сыном.

– Анна Александровна, а вы расскажете маме про кошелек?

– Елисей, давай мы поищем другой способ вызвать ее в школу? Хороший какой-нибудь. Например, твои успехи в английском.

Не знаю, сколько времени после ухода ученика я просидела над остывшим чаем, подперев рукой щеку, пока не спохватилась, что должна успеть отдать секретарю деньги на подарок завучу.

Она задумчиво посмотрела на свое отражение в зеркале. Несмотря на уговоры невестки, женщина так и не покрасила волосы, и те лежали на плечах белой паутиной. Внукам не нужна современная бабушка, подумала она. Бабушка должна быть естественной и излучать тепло. Ей нравилось все натуральное. Когда родился сын, Тимоша, она решила кормить его только грудным молоком. Хотелось почувствовать себя женщиной девятнадцатого века, когда еще не было умных бездушных помощников и сухого корма для младенцев, запаянного в консервные банки. Или африканской матерью, у которой и сегодня нет ни этих гаджетов, ни смесей. Муж идею поддерживал, и это придавало ей силы не переходить на искусственное питание и блокировать порывы добрых бабушек Тима сунуть внучку в рот пустышку. Старшее поколение считало это безумием – давать малышу грудное молоко, как только тот захнычет. Более того, они были шокированы, узнав, что первые месяцы ребенок спал, только зажав мамину грудь губами и обхватив ее маленькими ладошками.

Но эти замечательные женщины не виноваты в своих взглядах. Причина в недостатке знаний во времена Советского Союза. В пору их молодости считалось нормой кормить ребенка раз в три часа почти с рождения, так как матери были вынуждены выходить на работу, когда малыш достигал полутора-двух месяцев. А кроху отдавали в ясли, где его кормили из бутылочки строго по режиму чужим молоком или разведенным молочным порошком от какой-нибудь козы. Когда требовалось закрыть рот орущему младенцу, ему давали резиновый мамазаменитель с пластиковым кружком на конце. Спустя время ни одна мама не могла понять, почему ребенок отказывается пить грудное молоко, а вот смеси из бутылочки уплетает за обе щеки, сладко причмокивая. Но прошло семьдесят лет, установки изменились – люди начинали разбираться, им нравилось учиться и узнавать. Тим же родился как раз тогда, когда исследования показали, что ребенок сосет пустышку и бутылочку не так, как мамину грудь. Из последней добывать еду сложнее – нужно прикладывать максимум усилий. Поэтому вскоре младенец делает выбор в пользу бутылочек и сосок, вместо того чтобы искать пропитание и утешение под материнским сердцем.

Стрекот кузнечиков за окном отвлек ее от этих мыслей. Она посмотрела на кровать, боясь, что громкие звуки разбудят мужа. Заметив, как хмурятся сквозь сон его брови, женщина встала и закрыла окно.

Да, ей нравилось все естественное. Настоящее. Искреннее. Но такой за всю свою жизнь она была только с одним человеком.

Опять эти иностранные шторы шуршат.

Как мое платье, когда я на первое сентября была Золотой осенью в сценке. Этот наряд мне тоже папа делал, прямо из настоящих листьев. Мы их собирали в лесу всей семьей, даже сестренка срывала их с деревьев, когда мама подносила ее поближе к веткам. Ни один листок из тех, что собрала Виолетта, мы не смогли пришить к платью: сестра то пробовала добычу на зуб, едва родители отворачивались, то проверяла хрупкие желто-красные пластинки на прочность, резко сжимая и раскрывая ладошку и каждый раз удивляясь разноцветным фигуркам, которые сыпались из ее маленькой руки.

Кто-то вошел ко мне, кажется, женщина. Это я поняла, потому что человек включил магнитофон и начал мурлыкать что-то на высоких тонах. У меня, между прочим, есть слух. Какой-то особый. Так сказали, когда я поступала в музыкальную школу. Родители объяснили, что это нужно, чтобы стать артисткой. Ну, если без этого нельзя, то надо ходить. Я хотела играть на скрипке, но оказалось, что в нашем городке есть только пианино. Притом одно на всех детей военных, кто хочет стать артистом и ходит в эту школу.

Сейчас женщина в комнате подпевает другой тетеньке, из магнитофона. «Позови меня с собой», – завывают обе. Мне больше нравится исполнение настоящей женщины, потому что у нее чистый, приятный голос. «Я приду сквозь злые ночи». Вторая поет как-то хрипло, но раз делает это из магнитофона, значит, она уже артистка. Может, она не ходила в нашу музыкальную школу? «Я отправлюсь за тобой, что бы путь мне ни пророчил…» А что, если можно туда и не ходить, но стать артистом?

Человек, придумавший социальные сети, будь здоров, живи долго и счастливо!

Я создала себе аккаунты в разных приложениях относительно недавно, но уже ощутила всю мощь невидимой паутины. Тут любой человек может почувствовать себя актером: выбрать образ, который ему нравится, и просто следовать ему. Все равно никто не видит и не сможет проверить. Можно, например, написать друзьям, что нахожусь в каком-нибудь доме отдыха, когда я просто с телефоном сижу в своей комнате в домике из стульев, который моя младшая сестра, как курочка-наседка, заботливо накрывает простынями и одеялами с родительской кровати, так мило мурлыча что-то себе под нос. Или настрочить так искренне: «Ахах», – в ответ на шутку друга, что ни одна мышца, отвечающая за улыбку, не дрогнет на лице.

У меня в мессенджере с логотипом в виде зеленой ромашки уже много настоящих друзей. Это те люди, которые всегда спросят, как у меня дела, как только я появляюсь онлайн. Они расскажут что-то интересное, если мне грустно. Они не предадут – просто потому что формат сообщений не подразумевает, что у нас могут быть серьезные дела друг с другом.