Айслан Балган - Боль. Сборник рассказов

Мы вышли на лесополосу. Вдруг я увидел людей. Два охотника гонялись за индейцем. Последний оказался израненным, весь в кровавых ссадинах и кровоподтёках. Он с трудом успевал убегать от агрессоров, стрелявших из лука. Несмотря на общий вид, парень изловчался уклоняться от стрел.

– Скройся! – сказал отец и схватил меня за комья волос. Я пригнулся за деревья лесополосы.

Мы из укрытия наблюдали за убегающим парнем.

– Нужно ему помочь? – спросил я.

– Не уверен… – прошептал отец.

Я взял лук и прицелился в одного из догоняющих.

– Ты что творишь?! – завопил отец. – Ты забыл?! Это испытание! Никто друг другу не помогает, выживает сильнейший, и становиться мужчиной.

– А почему они вдвоём нападают на одного?! Это же нечестно!

– Пойми, в испытаниях нет чести. Только люди, которые выживают и становятся сильнее под напором трудностей. Он должен сам вывертеться из передряги. Больше никто не помогает…

– Нет, – покачал я головой и вытащил лук и стрелы.

Я прицелился в одного и выпустил по очереди десять стрел. Они вонзились ему в спину, одна – в руку. Бедолага повалился на землю, и от его трупа пошла тёмная лужа крови. Его напарник остановился и с шоком поглядел на труп. Я выскочил из склона и выпустил три стрелы. Одна из них влетела ему в глаз, другая попала в живот, третья промахнулась. Он согнулся, выплюнув кровь изо рта. Индеец вытащил стрелу из живота, и из колотой раны выглянули розовые кишки. Они вываливались из живота.

Я сшиб его с ног, вытащил нож и ударил три раза. В моих глазах застыли слёзы. Кровь брызнула в лицо, остальная часть испачкала руки и ноги. Я встал и очистил нож о траву, и скрыл его за пояс. Посмотрел на застывшего в оцепенении парня. Им оказался Абукчич – сын Каканиви и Миджиси. Его назвали «мышью» за проворность и ловкость, свойственная грызунам. Из-за худобы он пролезал во многие ущелья и узкие места. Мог с легкостью скрыться в лесу и поджидать кролика или фазана.

– Воу, Джигаго?! – вскричал Абукчич. – Неужели ты… до сих пор жив?.. и ты убил двух людей! О, ужас!

Я насупил брови. Они рассчитывали, что я умру первым же в испытании. Я сжал кулаки, и вены на руках вздулись и сгустились.

– НЕТ! Пожалуйста, НЕ УБИВАЙ МЕНЯ! – закричал Абукчич и попятился от меня.

– Стой!

Он замер.

– Я хотел спасти тебе жизнь вообще-то… а не убивать.

Он скорчил рожу, и я не проглядел в ней какой-то хитрости и ехидного замысла.

– Да? Оу! Спасибо тебе, спасибо… – Он приблизился ко мне, но с осторожностью. Посмотрел с глазами, полными надежды. Положил руку на мою и сжал её в знак благодарности.

Я посмотрел на его круглое лукавое лицо. Широкая улыбка застыла на его физиономии. Абукчич – самый бледный из бледных индейцев, из-за чего его могли перепутать с бледнолицыми. Вождь говорил, что это его дар кожи. Поэтому племя высылало его в разведку: одевали его в бродягу, выпускали в селения бледнолицых, где он вынюхивал всёнеобходимое, как крыса. И никто не подозревал, что он – шпион. Ходили слухи, что предки Абукчича полукровки. Мол, его прапрадед спал с бледнолицей женщиной. А она родила от него сына – полубелого полуиндейца. В Абукчиче словно раскрылись материнские гены.

В толпе индейцев я всегда различал выделяющуюся из них бледную круглую рожу Абукчича.

Но в испытании кто-то его заметно потрепал. Ссадины кровавой розой цвел, и на груди, и на локтях, и на ногах. Его густые тёмные волосы превратились в безобразные клочья и торчали в стороны. В когда-то живом взгляде я прочитал усталость.

– Пошли отсюда.

Солнце стояло в зените. Мы преодолели некоторую часть леса, и мои ноги изнывали от усталости. Казалось, я прошёл сотни миль, готовый упасть на горячую землю и умереть. Мы шли через густые дебри, сквозь терновники и шиповники. Взбирались на возвышенности и спускались со склонов.

Абукчич рассказывал, что суть испытание заключается продержаться более двух недель в лесу и выжить в нём. Последний выживший становиться победителем и возвращается в племя по цветным верёвочкам, закреплённым на ветках. Те, кто возвращается раньше срока, истребляют. Собираются лучшие стрелки племени, связывают нарушителя и стреляют тупыми стрелами, пока жертва, истекая кровью, не выдохнет последний воздух. Тело сбрасывают со склона на поедание птиц и зверей.

Всё испытание – полная дикость. Но она выявляет сильных личностей, несмотря на свою ненадёжность.

Абукчич объяснил, что если придут сразу два человека в срок, между ними проводиться бой. Кто победит в сражении, остается мужчиной. Проигравший умирает. Битва не на жизнь, а на смерть.

У меня создавалось ощущение, что Абукчич что-то недоговаривает. Он старался не упоминать излишних деталей.

Когда он кончил рассказ, Абукчич спросил, а что же случилось со мной. Я поведал ему историю, как меня сбил олень. С оленя история и началось. Я плыл в реке, полумёртвый труп, истекающий кровью с ободранным животом. Рассказал о моих намерениях самоубийства, что задуманное ничем не кончилось, кроме дикой, яркой болью. Она заставила меня как-никогда почувствовать себя живым. Эти странные обстоятельства зацементировали во мне некий фундамент взглядов и мыслей. Я родился в такой среде, что вырос слабым хлюпиком… но случай… ужасный случай поменял в корне весь спектр мировоззрения. Я стал гусеницей, которая окуклилась и превратилась в бабочку. Чёртова реинкарнация, изменение внутреннего «я». Меня пугали перемены, но я не видел другого выхода.

– Шрамы, которые оставило мне это испытание, заживут, но будут вечно напоминать о себе. Я уже буду не тем, – сказал я ему.

Подходил вечер. Мы прошли приличную часть леса и встретили на пути несколько трупов наших соплеменников. Некоторые умерли от ненасильственных обстоятельств: голод, холод. Другие стали жертвой несчастного случая: укус змеи, нападение волков, булыжников, упавших им на головы. Остальную часть перебили, словно скот. И убили их не самым лучшим способом.

В земле торчал длинный острый кол. А на нём кто-то поставил отрубленную голову. В глазах мертвеца застыл ужас. А в зубах был нож. Неровные, зазубренные концы отрубленной головешки свидетельствовали о том, что убийца использовал топор. Кровь на лице убитого не успела засохнуть и осталась алой.

– Чёрт, возьми, – прошептал Абукчич. Его брови нахмурились, но не в гневе, а в отвращении и жалости. – Это же Виппоно. Эх, дружище… покойся с миром.

Абукчич закрыл глаза старому другу и отвернулся в сторону. Он переводил сложное дыхание.

– Кто из нас мог такое сделать?! Мы же совсем недавно были детьми… а сейчас… убиваем своих же… Кто из нас такой жестокий?!

– Не знаю, – ответил я. Если во мне проснулась способность к убийству, то жестокость у других должна появиться.