Айслан Балган - Боль. Сборник рассказов

Вождём стал староста Пэчуа. Он возглавил племя под новое правление. Траур по умершему отцу стоял в племени целых две недели, и никто не мог приступить толком к делу из-за скорби. Признаться, в первое время мне давалось с трудом охотиться. Не мог сконцентрироваться на цели. Мысли уходили в воспоминания об отце.

Один раз я увидел двух оленей во время охоты, и мои соплеменники их не заметили. Одного из них я узнал – тот самый олень в испытании, который вспорол мне брюхо и кинул в реку, а потом спас мне жизнь. А второй… мне показалось, что вторым оленем был мой отец. Он переродился в оленя и смотрел на меня с нового обличья. Они оба убежали, скрывшись за деревьями. А я остался, глядя в пустошь леса.

– Насколько больней, чем быть укушенным змеёй, иметь неблагодарного ребёнка, – произнёс мужчина нестройного телосложения со скованными плечами. Он ходил по аудитории семинария, разворачивался со сгорбленной спиной, поправлял на грубом орлином носу очки в роговой оправе. Чёлка его жидких русых волос падала на лоб, и тот убирал их на место, на массивный череп. – Это из «Короля Лира» нашего любимого Уильяма Шекспира. И насколько это изречение соответствует правде, нашей нынешней обыденности.

В тёмном семинарии собрались люди 25—40 лет. Они слушали лекции о воспитании детей. В гуще разных лиц виднелась физиономия Эрнеста Тверского. Сквозь круглые линзы тонких проволочных очков его глаза застыли на лекторе. Он навострил уши, слушая выступающего. Эрнест пригладил рыжевато-русые волосы, провёл пальцы по щетинистому подбородку и взял карандаш. Он написал слова лектора в блокнот.

– И мы не знаем, в чём мы, родители, виновны. Казалось, мы сделали всё, – говорил выступающий, отмеряя сцену шагами, – чтобы чадо жило счастливо. Мы лелеяли их, баловали, ласкали, но те не ценят то, что у них есть. Их ум направлен на достижение больших желаний за счёт родителей. За счёт нас с вами, – он повернулся ко слушателям, и те вздрогнули от его выражения лица. Лицо пылало отчаянием: глаза увеличились в подобие круговидных шаров, рот – приоткрытый, а на губах… немое восклицание. Он протянул руку в необъятное пространство, словно Гэтсби пытающийся коснуться кончиками пальцев зелёного огонька на противоположной стороне причала. Он не видел озабоченные лица родителей. Он видел неблагодарных детей, которые причинили ему боль. – Они не ценят то, что имеют. Они не ценят ваши старания. И в итоге вырастает в будущем монстр – ребёнок в теле взрослого, неспособный к зрелой жизни и впадающий в отчаяние при проблемах. Кто знает, может, из этого вырастет бездарь, бомж или преступник. Поэтому наша цель, как родителей, воспитать в детях рациональное зерно. Наша цель – сделать их способными к полёту. Ведь матери птенчиков учат же их летать, правильно? А почему бы и нам тоже нет?

Прошёл час, и Эрнест подошёл к лектору. Он не зря записался в семинар по воспитанию, а ведь эта тема не на шутку тревожила его. В это время оратор разговаривал с другими родителями. И, дождавшись, пока тот ответит на их вопросы, он обратился к нему:

– Здравствуйте, – поздоровался он. – Меня зовут Эрнест Тверской.

– Рад знакомству. Впрочем, моё имя вы знаете.

Они пожали друг другу руки. В начале семинара он назвал своё имя, с красноречивым пылом усмехнувшись: «Я Юрий Барабенко – от слова барабан, если что».

– Да, знаю, Юрий. Вы так хорошо объяснили эту проблему…

– О, это только первый день семинара. И эта лекция – вводная часть к очень серьёзной проблеме России. Наши дети – это наше будущее. Разве мы хотим, чтобы наше будущее было лишено светлого из-за наших ошибок в воспитании?

– Можете не сомневаться, я приду. У меня тут такой случай…

– Говорите, – сказал Юрий.

Юрий учился на социального педагога. Он вёл практику в детских домах, в неблагоприятных семьях и выезжал даже в Африку, где целые сутки изнурял себя волонтёрством. Юрий устроил даже акцию по защите детей, правильному их воспитанию и информированию родителей с помощью бега. Он побежал с Красноярска в Москву, развернулся и помчался к Петербургу. К нему присоединялись люди, бегали за его компанию в знак важности поставленных им проблем. За ними следил весь интерне. Им давали пожертвования, и основная цель – набрать нужную сумму для решения всероссийской проблемы. Они пробежали, избороздили почти всю Россию, пока не набралась нужная сумма. Юрий упал замертво на асфальт, решив, что это его предсмертные минуты, но самые счастливые. Он никогда не чувствовал себя таким счастливым и радостным, что выполнил цель. Его повезли в городскую больницу, где поставили диагноз инфаркта. Благо, они бегали близ окраин Хабаровска. Врачи постановили, что причина инфаркта – чрезмерный бег, который нагружал сердце. После такой вести Интернет взорвался, и Юрий Барабенко стал известным как общественный деятель. «ЗАЩИТНИК ПРАВ ДЕТЕЙ И ИХ БЛАГОГО ВОСПИТАНИЯ, ЮРИЙ БАРАБЕНКО ЧУТЬ НЕ УМЕР ВО ВРЕМЯ СВОЕЙ АКЦИИ», или: «ЮРИЙ БАРАБЕНКО, БЕЖАВШИЙ ЦЕЛЫЕ МЕСЯЦЫ ПО ВСЕЙ РОССИИ, ПОПАЛ В БОЛЬНИЦУ С ИНФАРКТОМ, КОГДА НАБРАЛАСЬ НУЖНАЯ СУММА ДЛЯ АКЦИИ ПО ЗАЩИТЕ И ВОСПИТАНИЮ ДЕТЕЙ» – гласили заголовки газет. Ноги ещё долго болели, но выполненная цель заставила Юрия забыть о них.

– У меня дочь, – начал Эрнест.

Юрий смотрел на лицо собеседника. Чем-то он напоминал ему Майкла Фассбендера: рыжеватые волосы, уложенные в небольшой косой пробор, широкий лоб, глубокие морщины и выразительный нос.

– Она – неблагодарный ребёнок, выразились бы вы, поговорив с ней. Она вечно сидит в своей комнате, никуда не выходит, ни с кем не разговаривает, сидит на телефоне. И она стала страшной. Мы с женой сами в шоке от неё. Она изменилась. Раньше дочка была общительной, а сейчас…

– Как типичный мерзкий подросток, – подсказал Юрий.

– Да, точно

– Судя по описанию, ей где-то четырнадцать.

– Верно, ей четырнадцать.

– Стоит понять, что в таком возрасте большинство подростков замыкаются в себе, становятся скрытыми от родителей. И это понятно из-за пубертатного периода, характерного такими переменами в личности ребёнка. Он начинает взрослеть – это тяжёлый путь, когда меняется тело и, собственно, сознание. Подростковый период характерен вашими претензиями. Да, они противны нам, родителям, привыкшим к нежности малых лет, когда дочка могла сесть вам на колени и спросить совет. Но она взрослеет, поэтому не пощекочешь её за ушко, не поцелуешь на ночь. Им будет стыдно, такова сущность подростков. Они любят вас…

– Я понимаю, – сказал Эрнест, – что это подростковый период…