Сергей Изуграфов - Смерть на Кикладах. Сборник детективов №5

Вторая область его приоритетов – пьесы жанрового характера. «Полонез №5» – пьеса роскошная по звучанию, эмоционально приподнятая, словно рисующая кавалеров со шпорами и четкой поступью. «Полонез №6» более мягок, хотя в нем тоже подчеркнуты изящество и грация придворного общества. «Мазурку» отличает проворный ритм и непреодолимое стремление к чему-то яркому, неудержимо манящему. Итальянским колоритом веет от его «Тарантеллы», по-россиниевски порывистой. Плавная мелодия «Гондольеры» рисует нам лодочника, который тихо плывет по глади венецианских каналов, распевая сладостную песню любви. К танцевально-образной сфере гитарного творчества Мерца можно добавить пьесу под названием «Детская сказка», в которой первоначальная задумчивость сменяется взволнованным чувством, порожденным то ли каким-то страшным событием, то ли неожиданным сюжетным поворотом. Но концовка сказки благополучная.

Третья область музыки Мерца абстрактна. Это игриво-манерное «Скерцо», виртуозное «Каприччио» и классические по форме «Вариации», где лирическая тема преобразуется в лирико-драматизм, в жанровость, в патетику, наконец, в типично романтическое жизнеутверждение.

Словом, мир для Мерца пленителен, очарователен, полон загадок и тайн. Он всегда желанен, ибо в нем обитает та, с которой делишь счастье неувядаемой любви. Таким образом, австрийский гитарист создал условия для появления романтического стиля Франсиско Тарреги, родившегося за четыре года до смерти Мерца».

Согласитесь, прекрасно сказано! Я готова подписаться под каждой строчкой! И, кстати, обратите внимание, ни слова об «Элегии»! Не странно ли это? Чтобы такой серьезный исследователь, как Родионов, пропустил такого уровня сочинение, обойдя его молчанием? Наводит на размышления, не правда ли? Все, все, больше здесь цитировать ничего не буду, чтобы не наскучить, все материалы отправляю приложением к письму.

Да, чуть не забыла, вот что еще хотела добавить. История музыки вообще, и гитарная музыка здесь не является исключением, изобилует фактами, когда авторство тех или иных произведений оспаривается или приписывается другому композитору. Да что там, путаница происходит даже с названиями произведений одного и того же композитора! Например, вы же помните Ану Видович? Прекрасная гитаристка из Хорватии? Уверена, что вы ее запомнили. Помните, что она играла в конце первого отделения? В программке Фестиваля это произведение было указано как «Астурия» Исаака Альбениса. Ана сыграла блестяще! Мы еще с вами обсуждали ее безупречное тремоло и динамические контрасты. Вспомнили? Так вот, я вам сейчас расскажу, что это произведение вовсе не «Астурия»! А по содержанию, по смыслу, скорее я бы назвала ее «Андалусией»! Ну, или как минимум, тем названием, что дал произведению сам композитор. Кстати, это был один из вопросов, который мы обсуждали в Оргкомитете, и не слишком приятный, но это сейчас не так важно…

Так вот, Исаак Альбенис и его «Астурия». Это очень известная пьеса из «Испанской сюиты» Альбениса, именуемая также в некоторых нотах как «Легенда» и ещё чаще как «Прелюдия». Здесь тоже целый детектив! Все дело в том, Александр, что при жизни Альбениса эта пьеса была опубликована под названием «Прелюдия», поскольку ею открывалась сюита «Испанские песни». Ни к какому конкретному географическому региону Испании, которую так любил Альбенис, она не была тогда прикреплена! Ни в первом издании, ни в последующих прижизненных. И лишь спустя два года после смерти композитора, издатель Хофмайстер, взял ранние пьесы Альбениса и собрал их в сюиту. Оставалось только придумать название к каждой из них, что он и сделал. На свой вкус. Вы представляете? Сам придумал названия! Ох уж эти издатели!

Вот так «Прелюдия» вдруг стала «Астурией», – и зря, поскольку здесь же чистейшее фламенко! А Астурия, как вы знаете, это север Испании, а там совсем другая музыка. Вы же помните это произведение, Александр? На всякий случай я вам еще отправляю ссылку на него в интернете, чтобы вы смогли еще раз его прослушать. Вы поймете, что я права, это скорее «Андалусия», то есть, юг Испании, а не север! Главная тема здесь – это фламенко и канте-хондо, особая старинная манера пения юга Испании, драматичная, очень свободная, богатая мелизмами. Канте-хондо – прямой родоначальник жанра фламенко! Его корни восходят к арабским и цыганским напевам. Как говорил Федерико Гарсия Лорка, «канте-хондо – нить, связывающая нас с загадочным Востоком». А финал – это хорал. И вспоминается сразу начало «Кордовы» – там ведь у Альбениса тоже хорал, и этот хорал, пожалуй, можно расценить как недвусмысленный намёк на историю тех мест. И возникает перед глазами Мескита, бывшая соборная мечеть в Кордове, грандиозное сооружение, превращённое в христианский храм, – вот вам и снова связь с Востоком! – и при чем же здесь, спрашивается, Астурия? Вот так! Надеюсь, я не слишком вас запутала, Александр.

Кстати, хочу еще кое-что добавить, теперь уже как исполнитель. Хофмайстер, перелицовывая произведения Альбениса, кое-что подправил и в нюансах. Сейчас объясню. Я вам отправлю ноты обоих вариантов, сравните сами. Отличий не так много, но они есть. В частности, авторское указание темпа «Allegro ma non troppo», то есть «Быстро, но не слишком», Хофмайстер, очевидно, с умыслом заменил на простое «Allegro» – «Быстро», превратив тем самым ностальгическое – ведь Альбенис писал почти всю музыку о родной стране, находясь в эмиграции, – воспоминание о южной Испании и её арабском прошлом в виртуозную выигрышно-концертную токкату. Другими словами, в этакую быструю, ритмичную, более легкую для восприятия пьеску… А ведь Альбенис писал совсем другое! Но коммерческие интересы для Хофмайстера, очевидно, были на первом месте. Грустно, но факт!

И это, кстати, не единственный случай, когда в погоне за наживой издатели таким образом «правили» музыкальные произведения. Но иногда путаница с названиями и авторством произведений происходила и по совершенно другим причинам.

Приведу еще несколько примеров. Есть замечательный французский гитарист и композитор Роланд Дьенс. Его очень известную композицию «Tango en Skai» у нас переводили как «Небесное танго». И ноты издавали под этим названием, и со сцены объявляли. Кстати сказать, танго-то чудесное, мне очень нравится! Но вот пару лет назад я прочла его интервью «Гитарному журналу», где он говорит буквально следующее: «Название „Tango en Skai“ не имеет ничего общего с небом, даже рядом не стоит с английским „sky“. „Skai“ по-французски – это дерматин, кожзаменитель, материал наподобие пластика, из которого делают сумки. Это значит, что вещица – по сути, карикатурное, фальшивое танго. Корни этой музыки вовсе не в Буэнос-Айресе, это все не всерьез, просто шутка». Хороша шутка! Тут, как вы видите, путаница чисто лингвистическая.