Богдан Селиванов - Женские истории, рассказанные мужчиной

Господи, как же мне было тяжело: я одновременно чувствовала себя и правой, и виноватой. Я так хотела вернуться в тот день, когда наша жизнь дала трещину, и залатать её. Но ничего нельзя было уже изменить, и всё летело под откос. Пока не настал тот злополучный день, и я не решила, что у меня больше не осталось сил для борьбы. Моё заявление о разводе вызвало у всех радость. Ты же в него не поверил и начал уговаривать изменить своё решение. Признаюсь, меня это удивило, но я была окрылена только одним желанием – местью. Тем более, что у меня появился неожиданный козырь против тебя, и я мечтала его применить.

Я уволилась из театра, уехала из Бухареста и залегла на дно. То, что началось сразу после этого, я никак не могла предсказать. Ты начал буквально преследовать меня, засыпая подарками, извинениями и клятвами в вечной любви. Я не верила ни одному твоему слову, каждый раз пытаясь спрятаться от тебя ещё дальше. Я бежала от тебя, от своей любви. Я не понимала, что я делала. Я была настолько сильно ранена тобой, что потеряла возможность чувствовать и анализировать. Несколько месяцев ты сходил с ума, не давая мне никакого покоя.

А потом мне позвонил мой адвокат и сообщил совершенно невероятную весть о том, что ты записал на мое имя всё своё состояние. Я была потрясена! И даже после этого я не хотела тебя прощать. Мне не нужны были твои деньги, мне нужен был только ты, но ты уже не был моим. На следующий день тебя не стало…

Утром все новости начинались с того, что: «В своей квартире был найден мёртвым знаменитый румынский режиссёр, принявший сильную дозу наркотика». Твоя посмертная записка, в которой ты просил прощения у меня, становится бестселлером в СМИ и моим личным позорным клеймом. Твою смерть воспели, а мою жизнь смешали с грязью. Я была ни жива, ни мертва. Не оправившись от одного горя, я с головой окунулась в другое. Возможно, меня от смерти спасла только моя беременность…

Да, с этой новости я перехожу к финальной сцене. На момент твоей смерти я находилась на пятом месяце. Этот факт я и хотела использовать в качестве своей мести. Про беременность я узнала в день, когда решила уйти от тебя. Та самая тайна, которая давала мне власть над тобой и позволяла наказать тебя.

Жан Пьер, я родила тебе дочь! И назвала её Майей, как ты и мечтал. Майе сейчас пять лет. Чудесная девчушка небесной красоты, как две капли похожа на тебя.

Очень надеюсь, что наша дочь не выберет нашу профессию и не превратит свою жизнь в игру, как это сделали мы с тобой. Я не хочу, чтобы она повторила наши ошибки, слишком они тяжелы. Такие ошибки всегда смертельны, и мы с тобой это доказали.

Сегодня я пришла сообщить эту новость и попросить у тебя прощения. Наверное, я была не права, не дав тебе шанса. Но, можешь не сомневаться, я продолжаю платить за эту ошибку каждый день. Я продолжаю тебя любить всем своим сердцем, и эта любовь не стала меньше. Прости меня, Жан Пьер.

Ну что же, мы доиграли с тобой сегодня нашу пьесу. Нашу драму жизни. Я устала. Мой первый в жизни спектакль без зрителей, а партнёр – мёртв. Ни тебе аплодисментов, ни цветов. Так необычно.

Пожалуй, я сама нарву себе цветов с твоей могилы и представлю, что их мне подарил ты в знак восхищения моим сценарием и моей игрой. Видишь, роскошный букет получился.

Что ж, я, пожалуй, пойду…

Ой, я все-таки запнулась об эту хрень и упала.

Эх, Жан Пьер, ты неисправим…

Этот солнечный сентябрьский день принёс небывалую суету кладбищу Бухареста. С раннего утра к его границам приехало множество людей, молчаливо ожидавших некоего события. А к обеду в его владения церемониально въехал роскошный катафалк, скрывавший внутри гроб с телом какого-то выдающегося гражданина. Траурная церемония, состоящая из тысяч людей и сотен журналистов с камерами, заполнила всё кладбище. Пару часов в одном из его укромных уголков звучали траурные речи, а ещё через некоторое время церемония покинула территорию усопших, и на месте, где она была, остались две женские фигуры, одна из которых принадлежала молодой девушке, а другая была мраморной статуей, занявшей своё место на могиле только что погребённого человека. Статуя изображала сидящую на земле женщину, гладившую сброшенные ангелом крылья.

Девушка ещё некоторое время одиноко постояла возле свежей могилы и отправилась в путь. Но она не покинула кладбище как все остальные люди, а стала переходить от одной могилы к другой, вчитываясь в могильные надписи, словно кого-то разыскивая.

Наконец, она остановилась около одной могилы, над которой возвышался памятник в виде ангела с крыльями, держащего в руках розу.

– Здравствуй, Жан Пьер! Я пришла по поручению, чтобы передать тебе слова человека, которого только что похоронила. Эти слова передала моя мама, Василеску Марианна. Моя мама. И твоя бывшая жена. Меня же зовут Майя, и я – твоя дочь. Мы с тобой не знакомы, так как я родилась после твоей смерти, но знаю про тебя всё, что должна знать дочь женщины, всю свою жизнь винившая себя в твоей смерти. Слова, которые она попросила меня передать, как раз об этом: она просит у тебя прощения и говорит, что никогда не переставала тебя любить. Двадцать лет она мучилась от своей вины, переживая и переживая день за днём множество сценариев, при которых она могла хоть что-то изменить. Каждый раз это было игрой её воображения. Она придумывала бесконечные монологи, представляя, как когда-нибудь сможет тебе их прочитать. В этих монологах она одновременно ненавидела и любила тебя, борясь с разрывающими её чувствами.

Однажды, спустя пять лет после твоей смерти, она всё же осмелилась и пришла к твоей могиле, чтобы поговорить с тобой. Но тогда она запнулась о какую-то корягу, приняла это за плохой знак, испугалась и убежала прочь, так ничего тебе и не сказав. Все эти двадцать лет я слушала её монологи, переживая за неё, за тебя, за вас двоих.

Когда же я стала взрослой, то многое из того, что она рассказывала про вас, для меня стало просто театральной постановкой, придуманной двумя талантливыми режиссёрами и заставившими себя же пережить события своей пьесы. Довольно экстравагантный эксперимент над собственной судьбой. Страдания, на которые вы себя обрекли, пугают меня, вашу дочь. Возможно, поэтому я никогда не хотела иметь вашу профессию.

Мама болела последние несколько лет и, в конце концов, не справилась с болезнью. Перед смертью она попросила установить на своей могиле фигуру женщины, гладящую сброшенные крылья ангела. Она сказала, что это сцена из спектакля «Шаги ангела», который ты поставил когда-то в знак любви к ней. В этой фигуре она видит себя, продолжающую оплакивать тебя. На табличке под этой фигурой можно прочесть стихи: