Семён Ходоров - Никогда ты не будешь майором

Наступил первый день занятий в техникуме. Ожидания Виталия, что это учебное заведение будет рангом повыше, чем школа, не оправдались. С первого дня он понял, что никому здесь не интересен. Со второго дня он уразумел, что группа, в которой ему предстояло учиться, состоит исключительно из деревенских подростков, которые совсем не претендовали на регалии пацанов, которые его почитали. Они видели в нём не лидера мужского сословия техникума, а чужака, не умеющего отличить рожь от пшеницы, никогда не доившего корову и не бывавшего на сеансе в сельском клубе, во время которого киномеханик несколько раз заклеивал порванную ленту. Даже руководство техникума смотрело на них, как на сборище неудачников, которым предстояло завышать оценки для благородной цели осуществить халтурное строительство сельских населённых пунктов.

Что такое колхозная «стройшабашка» Виталий увидел уже через неделю после начала занятий, когда их, будущих зодчих советской деревни, послали не на стандартную уборку осеннего урожая картошки, а на строительство ремонтных мастерских для тракторов и комбайнов. Видимо, это было намного важнее, чем уборка корнеплодов, которыми кормилась вся страна и которые невозможно было убрать без помощи школьников, студентов, рабочих и инженеров, отвлекая их на месяц от основной деятельности. Не надо было быть строителями, чтобы моментально понять, как, спустя рукава, нерадиво работали деревенские халтурщики.

Не обошлось и без происшествий. Однокашники Виталия затащили его в местный сельский клуб. Для них, мировоззрение которых закладывалось в деревне, это было привычной забавой. Виталию потешно было смотреть, как, совсем не в такт бойким переборам старой гармошки, нелепо вытанцовывали пары, большинство которых составляли сельские красавицы, вальсировавшие друг с другом. Всё было бы хорошо, если бы одна из них, высокая и неуклюжая толстуха, не заприметила видного городского красавца и которого незамедлительно пригласила на танец. Виталий, который никогда в жизни не прикасался к талии противоположного пола, испуганно развёл руками и еле слышно пробормотал:

– Извините, девушка, я не умею танцевать.

Похоже, что его отрицательный ответ не произвёл должного впечатления на, недавно оторванную от коровьего вымени, доярку. Она схватила Виталия за руку и привлекла к своей убористой груди. Нецелованный юноша впервые в жизни ощутил, исходящий от партнёрши мощный поток непознанной женственности. Когда прозвучал последний аккорд танцевальной мелодии, доярка, не отпуская юношу от своих пышных форм, взглянула Виталию в глаза и, не испытывая ни малейшего стеснения, громогласно промолвила:

– Жду тебя, добрый молодец, на скамейке у реки. Ты мне понравился. Приходи, позабавимся.

Однако до реки Виталий не дошёл, поскольку вместо скамейки оказался в районном отделении милиции. Произошло следующее. Не успел он отдалиться от «кровь с молоком» доярки, как его окружили трое деревенских подростков. Один из них, приземистый толстяк, испуская изо рта самогонный перегар, криво улыбаясь, прикрикнул:

– Давай-ка парень пройдём несколько шагов в сад, поговорить надо.

Будущий строитель не успел возразить, что в его планы как-то не входит беседа с ними, как двое из них скрутили ему руки и завели в темноту за здание клуба.

– Ты, что приехал тут наших девчат кадрить? – проговорил тот же здоровяк, – некрасиво как-то получается.

В тот же момент он с разворота хотел нанести боковой удар по лицу Виталия. На своё несчастье толстопузый не знал, что связался с опытным боксёром. Виталий одним рывком освободился от подельников заводилы, и тут же подставил левую руку, защищаясь, от направленного на него, удара. В ту же секунду правой рукой он нанёс сопернику такой сокрушительный апперкот в челюсть, что тот пребывал в нокауте не менее четверти часа. Уложить на землю двух других было уже делом боксёрской техники, которой Виталий обладал в избытке. Когда подъехал, вызванный кем-то, милицейский газик, избитая троица, не сговариваясь, дала показания, что на них напал городской хулиган, требуя наличные деньги. Куратору группы потребовалось немало усилий, чтобы освободить Виталия от пятнадцати суточного ареста.

По приезду из деревни Виталий сообщил своему дяде Марику, что он не собирается взбираться на строительные леса в деревнях Белоруссии и получать образование в его заведении. В ответ на это Марк Моисеевич криво улыбнулся и протянул племяннику его документы, которые вернул ему директор, получив из милиции письмо о драке в селе.

Виталий пытался вернуться в школу, в которой «чему-нибудь и как-нибудь» всё-таки учился. Но дородная рыжая завуч, не без злорадства, прошипела:

– Скажи спасибо за незаслуженную отличную оценку по поведению, с которой, возможно, тебя возьмут в вечернюю школу.

Завуч не предполагала, что Виталий воспользуется её, пышущим ехидством и желчью, советом. Буквально на следующий день он переступил порог, расположенного напротив его дома, трёхэтажного здания. На его фасаде красовалась вывеска «Школа рабочей молодёжи №35». Без особого труда Виталий отыскал и кабинет с табличкой «Директор Сураев Кирилл Захарович». Хозяином кабинета оказался худосочный лысоватый человечек, который своим ростом не дотягивал даже до плеч высокого Виталия. Он панибратски протянул свою маленькую руку и участливо спросил:

– Чем обязан, молодой человек?

– Хочу учиться в вашей школе, – без обиняков пробасил Виталий, протягивая директору свидетельство о 8-классном образовании.

– Превосходно учились, – не без сарказма похвалил его директор, едва взглянув в школьный сертификат.

– Тем не менее у нас есть ещё вакантные места, – продолжил он, – покажите мне только справку с места работы и паспорт.

– Я пока ещё не работаю, – ответил Виталий, положив на стол директора паспорт.

Открыв его первую страницу, директор несколько раз перевёл взгляд с документа на лицо его обладателя и вдруг радостно выпалил:

– Я с радостью принимаю вас в девятый класс нашей школы. Только, как только устроитесь на работу, обязательно принесите справку.

Он ещё раз зачем-то заглянул в паспорт и снова внимательно посмотрел на Виталия, словно проверяя правдоподобность документа и, крепко пожимая ему руку, мажорно промолвил:

– А вы, товарищ Абрамов, не очень похожи на мордвина. Хотя, кто в наше время на кого похож? Но всё равно, я безумно рад, что мы с вами одной национальности. Будем, как бы это сказать попроще, дружить. Нас ведь мордвинов на почти десятимиллионную Белоруссию всего восемьсот человек.

Нельзя сказать, что на протяжении всей учёбы ученика вечерней школы Виталия Михайловича Абрамова связывала с её директором Кириллом Захаровичем Сураевым крепкая и неразделимая дружба. Однако последний сыграл в судьбе незадачливого великовозрастного школьника совсем неординарную роль. Первым делом директор устроил Виталия подсобным рабочим на тракторный завод. По иронии судьбы он попал в тот же кузнечный цех, где работал покойный отец. Уже не по иронии, а по велению той же Фортуны, он оказался на участке не слесарей-алкашей, а среди тех, кого было принято называть рабочим классом. Не без того, чтобы в день получки они не выпивали общепринятые «сто грамм», но не двести и не триста. Ни один из рабочих участка ни разу не попадал в вытрезвитель, не дебоширил и не пропивал, в ущерб семье, заработанные деньги. В цеху, где непрерывно слышались удары кузнечных молотов о наковальню, где исходил жар от высокотемпературных газовых печей, где беспрерывно шумели гидравлические прессы, гроза городских подворотен Виталий проходил школу жизни. Он ещё оставался главарём дворовой шпаны, нерегулярно, когда вздумается, посещал занятия в школе, но при этом в его «пацанском» сознании начался как бы обратный отсчёт. Значительно уменьшилось количество хулиганских потасовок, уличные драки теперь носили, в основном, справедливый характер, практически прекратился незаконный отъём денег у слабых школьников. Да и вся дворовая жизнь стала носить не криминальный, а скорее озорной и бесшабашный характер.