Семён Ходоров - Неисповедимы пути туриста

– Ничего, Семён, где наша не пропадала, прорвёмся!

Особых достопримечательностей в этом заурядном городке обнаружить не удалось. Когда же Люба напомнила мужу об обещанном «айс крим», ради которого мы, по сути дела, и ехали в эту французскую глухомань, оказалось, что в наших карманах отсутствует французская валюта. Это сегодня в, практически в каждой, европейской стране ты расплачиваешься только «евро». Тогда же во всех странах, где мы побывали, была разная валюта: в Австрии – шиллинг, в Германии – немецкая марка, в Италии – лира, в Швейцарии – франк. Во Франции тоже ходили «франки», но это были совсем другие франки, чем в Швейцарии. Чтобы их заполучить, надо было идти в банк, который в этом, больше похожем на деревню, городке ещё надо было отыскать и, хотя бы немного, пусть даже без прононса, но говорить на французском. В общем, угостить девочек мороженым было не так просто. Но бывший доцент Эдуард Могилевский был из разряда тех особ сильного пола, которые действовали по принципу: «мужик сказал – мужик сделал».

Мы с ним всё-таки нашли банк, и Эдик на английском языке попросил служащего обменять небольшую сумму немецких марок (ровно на две порции мороженого) на французские франки. Тому пришлось трижды (оказалось, что французы любят английский примерно также, как западные украинцы – русский) объяснить ему, что банковский налог в несколько раз превысит сумму обмена, который, в конечном итоге, так и не состоялся. Мила и Люба всё-таки полакомились французским мороженым при том, что выяснилось, что в пословице, высказанной Эдуардом в качестве обещания, имелись в виду не один, а два разных мужика: один, который сказал, а другой, который сделал. Другим оказался именно я, который уговорил продавщицу мороженого, немного понимавшую по-немецки, принять вместо французских денег немецкие марки.

Через два часа, когда вернулись к машине, обнаружили на лобовом стекле бланк об оплате штрафа за парковку. Вместо того, чтобы произнести:

– Вот видишь, Эдик, я же тебя предупреждал, – я сказал, – делать нечего, надо идти оплачивать штраф.

В ответ мой приятель, разорвав штрафную квитанцию на мелкие клочья, совсем не воинственно буркнул:

– Не пойду я больше в этот банк. Да и поверь мне, ничего не произойдёт. Всё будет в порядке. Поехали, пора прощаться с этой недружелюбной Францией.

Однако Франция не очень-то хотела прощаться с Эдуардом. Через месяц оттуда пришло письмо, что с его банковского счёта (реквизиты которого были в агентстве, где мы арендовали машину) была снята больше кругленькая, чем квадратная сумма за неуплату парковки транспортного средства.

На полях этой книжной страницы для острастки других путешественников уместно будет предать огласке подобный случай, который произошёл с, ещё одним, моим хорошим знакомым. Путешествуя по Америке, в хлебном городе Сан-Франциско ему тоже приклеили на стекло штрафную квитанцию. Точь в точь, как и Эдуард, он тут же выбросил её в ближайшую урну. Когда же через двенадцать лет он снова прилетел в США, на паспортном контроле ему предложили оплатить долг с той лишь разницей, что тогда он составлял всего двадцать американских «баксов», а сейчас больше тысячи долларов. Альтернативой мгновенной оплаты двенадцатилетнего долга служила немедленное возвращение в Израиль тем же рейсом, которым он прилетел. Это, так сказать, в назидание нарушителям дорожного движения за границей.

Утро следующего дня началось с назойливого непрекращающегося дождя. Но нам было уже всё равно: после обеда мы улетали домой. Не выспавшиеся Люба и Эдик посадили меня за руль, а сами мирно подрёмывали на заднем сидении. Штурманская навигация уже не требовалась, мы ехали по автостраде с подробными понятными указателями по мере нашего продвижения вперёд. До аэропорта города Мюнхен было около трёхсот километров, которые я собирался проехать за три часа. Добрались до него без особых приключений, не было проблем и со сдачей нашего Фольсквагена. Уже в здании аэровокзала обратили внимание, что регистрация на Тель-Авив производится на приличном расстоянии от рейсов на другие направления. Причём, именно в этом рукаве, а не в других, стояли полицейские с оружием в руках. Эдуард, разумеется, не преминул, не без едкой иронии, заметить:

– Не броневиками едиными нас здесь охраняют, чуть ли не, как в концлагерях.

В какой-то степени он оказался прав, когда пассажиров именно израильского рейса ввели в изолированный зал ожидания посадки с отдельными, только для израильтян, дьюти фри и двумя кафе. Наверное, был резон в словах Эдика, когда он говорил, что лучше бы немцы делали это в период второй мировой войны.

Четыре часа полёта пролетели незаметно. Это было наше первое возвращение из-за границы в Израиль. Символично, что, когда спускаясь по трапу нашего лайнера, я увидел на фронтоне здания аэровокзала надпись «Тель Авив», то впервые осознал, что прилетел домой. В то же время, совсем не иллюзорно, а вполне реально в, слегка возбуждённом, сознании откладывалось невообразимое ощущение эйфории от европейского «галопа», который мы успешно завершили.

. Глава 2

В страну жаркого солнца, ласкового моря, фламенко и корриды

(Испания)

(1997 год)

Испания, ты первая любовь,

Во мне живёт прекраснейшее чувство!

Страна, к которой сердце рвётся вновь,

Я к вам хочу, простите за безумство.

(Юрий Артамонов)

Испанский писатель Хосе Фернандес Санчес писал, что для «русских поездки по Европе в XIX веке носили почти ритуальный характер. Те, кого волновало здоровье, а заодно будоражила рулетка, отправлялись в Баден-Баден, любители прекрасного отправлялись в Рим, в поисках развлечений наведывались в Париж. Для получения образования ехали в Берлин, а оппозиционеры облюбовали Женеву. Тем самым все находили веские причины, чтобы отправляться в дорогу. У путешествий в Испанию не было никаких посторонних побудительных мотивов, и ничем иным, кроме как желанием узнать Испанию, они не объяснялись».

Следует признаться, что азартные игры и пустые развлечения меня никогда не волновали, бесплатное образование я получил ещё в СССР по максимуму, удостоившись третьей докторской степени, здоровье ещё позволяло избегать лечебных курортов. Поэтому, в соответствии с подсказанным писателем Хосе Фернандес Санчес, надлежало мне ехать именно в Испанию, как бы не имея для этого побудительных причин.

Тем не менее, откровенно говоря, стимулирующая или, назовём её, мотивационная подоплёка всё-таки имела место быть. Так случилось, что мне снова предложили «клаб-отель», на сей раз в Испании. Первое европейское путешествие посредством таких, так называемых, «клабов» пришлось нам по душе, поэтому и сейчас грех было отказываться. Тем более, на сей раз их было два (по неделе в каждом): один располагался на юге, вблизи города Малага, другой на востоке, недалеко от Барселоны.