Елена Сычёва - Лидеры – на втором плане, или Самый заурядный учебный год. Книга 1. Лето. Школьный роман

Теперь… теперь… кого бы?.. Под руку попало «личное дело» противной девчонки Русланы Славгородской, избалованной дочки доцента-археолога, характеристика которой тоже была наготове, но Лариса Антоновна не успела даже раскрыть папку. Позади негромко стукнула дверь. Ярославцева обернулась, и у нее захолонуло сердце: у двери – руки за спину – стоял Рогозин. Стоял и молчал. И как-то странно смотрел на учительницу. Вроде вполне обыденная ситуация – подумаешь, ученик в лаборантскую зашел! Но для Ларисы Антоновны эта ситуация выглядела неестественной, и ей стало страшно: почему он пришел в школу, когда уже начались каникулы, да еще к классной руководительнице, с которой он не в ладах? Это не просто так!

– Что… – едва шевельнула она вмиг онемевшими губами.

Витька помолчал еще с полминуты, потом сделал один-единственный широкий шаг (профессиональное движение фехтовальщика) и, оказавшись рядом, вдруг осторожно, словно что-то хрупкое, положил на край стола хорошо знакомый ей летний детский костюмчик – синие шортики и сине-зеленую клетчатую рубашку с синей отделкой. Она все это время была в напряжении: что там у Витьки за спиной? Какой-то многообещающей была эта неизвестность (неприязнь-то была взаимной) … предвестником пакости какой-то… Ожидала, что в лицо вот-вот, пущенная сильной рукой тренированного спортсмена, полетит какая-нибудь лягушка… живая ли зеленая, дрыгающая лапами, или дохлая серая, с раздутым брюхом… состояние лягушки было для нее не важно – противно было бы в равной степени… Даже небольшое оружие типа ножа или пистолета ее не удивило бы (детишки-то у нас расторопные, мало ли чего в старых окопах за городом найти могут!) и, может быть, даже не очень напугало бы: убивать ее, конечно, ученик не стал бы, хотя стоять перед дулом настоящего пистолета было бы неприятно. Но – Димкина одежда?! Почему?..

– Это – все… что осталось… от… вашего сына, Лариса Антоновна… – тихо сказал Витька прерывающимся голосом и тяжело опустился на соседний стул, закрыв лицо руками.

Что-то случилось с Димкой!..

Она кричала что-то невнятное, трясла ученика за плечи, но больше ничего не добилась – Витька был не в силах говорить. Витька Рогозин был не в состоянии вымолвить ни слова! Чтобы в полной мере оценить данный факт, нужно было хорошо знать Витьку! А поскольку Лариса Антоновна Витьку знала хорошо, то в голову полезли предположения одно страшнее другого. Господи, что же случилось?!.

Заранее подвывая, поскуливая и постанывая от ужаса, Лариса Антоновна на подгибающихся ногах побежала (если только это можно было назвать бегом) в учительскую. Притихшие коллеги, бросив все дела, слушали ее разговор с младшей сестрой: на другом конце провода перепуганная Марина, рыдая, кричала, что Димка вышел во двор минут двадцать назад и пообещал, что никуда не пойдет, а будет качаться на качелях. Едва Лариса Антоновна, попросив сестру не отходить от телефона и ждать ее звонка, положила трубку, все трое кинулись к ней с расспросами, но она отмахнулась от них и поспешила назад, в лаборантскую: надо вытянуть из Витьки все, что возможно, может, он хоть немного успокоился. Присутствующие немедленно понеслись следом, и школьный коридор, всего лишь какую-то минуту назад тихий по-летнему, наполнился топотом. Городецкий, как и положено мужчине-спортсмену, быстро обогнал женщин и мчался впереди. За ним, сбросив босоножки на каблучках и подобрав спереди по самое «не балуйся» длинную развевающуюся юбку из какой-то тонкой ткани, вихрем летела миниатюрная, легкая, как девочка-подросток, Алиса Александровна. Только Любовь Михайловна продолжала держаться рядом с отставшей от младших, более резвых коллег Ларисой Антоновной, которую силы уже покидали. Игорь Алексеевич рванул дверь лаборантской и остановился на пороге, удивленно раскрыв глаза. В него с разгона врезалась Алиса Александровна, опустила подол и тоже замерла. Лариса Антоновна, наконец, доковыляв до лаборантской, глянула через их плечи. Рогозина не было. Не было и Димкиного костюмчика. А еще пропала маленькая темно-желтая баночка с остатками натрия, которая совсем недавно находилась на самом видном месте (Лариса Антоновна все собиралась переложить эти остатки в какую-нибудь другую банку, да так руки и не дошли). Отстранив стоящих у нее на пути Игоря Алексеевича и Алису Александровну, Лариса Антоновна буквально вползла в лаборантскую и без сил рухнула на ближайший стул. Коллеги на цыпочках, словно боясь разбудить некие злые силы, вошли следом. Алиса Александровна достала из маленького настенного шкафчика стакан, набрала воды и подала Ярославцевой.

– Я убью его!!! – возопила Лариса Антоновна, когда после нескольких глотков холодной воды к ней вернулся ее обычный уверенный голос. – Пусть только на глаза попадется!.. Нет, вы подумайте! Принес Димкин костюм и говорит: «Это – все, что осталось от вашего сына!» Сел, лицо руками закрыл и трясется весь! Я подумала, что он плачет, перепугалась… мальчик такой, что до слез особо не доведешь – значит, что-то страшное случилось!.. а он, подлец, ржал, значит!!!

Несколько мгновений учителя молчали, осмысливая услышанное. Первым зашелся от хохота Городецкий. Смех у него был на редкость заразительным, и девушки, еще минуту назад полные сочувствия к Ларисе Антоновне и тревоги за ее сына, тоже рассмеялись. Ей стало обидно.

– Ладно уж… посмейтесь пока… Я на вас на всех посмотрю, когда у вас у самих будут дети! – она всхлипнула.

– Извини, но ты противоречишь сама себе, – сухо произнес Игорь Алексеевич, перестав смеяться. – То есть, может, не противоречишь, но выступаешь в двух разных качествах, и-по-ста-сях, так сказать: значит, с чужим ребенком можно было поступить подло, а когда показалось, что с твоим что-то случилось… заметь – только показалось, но ничего не случилось! – ты стала невменяемой! И чем же, прости, твой ребенок лучше Калининой? – и, не ожидая ответа, вышел из лаборантской.

«Ипостасях»… Ишь ты, какие слова он запомнил!.. Посмотрю я на тебя, красавчик, когда тебе самому покажется, что с твоим ребенком что-то случилось!.. В каких «и-по-ста-сях» ты выступишь!.. И будешь ли сравнивать своего ребенка с кем-либо из учеников!..

Обе учительницы вышли вслед за физкультурником, невнятно зазвучал и тут же стих в отдалении негромкий, вполголоса, разговор. Интересно, о чем там они? Наверное, слегка посудачили о ней – ну, да ладно… Теперь она начала рассуждать более спокойно – странно даже, что такие мысли не пришли в голову сразу. Вот прямо первое: интересно, а каким образом у Рогозина оказался Димкин костюм? Не раздел же он его посреди улицы! Наверное, на пляж утащил… живет неподалеку, шел мимо с Холодовым (наибольшая вероятность) в тот момент, когда Димка вышел из дома…. Тот с Димкой остался (небось, в воде плещутся, потому Димка и не заметил исчезновения костюма, иначе воспротивился бы), а Рогозин прогулялся до школы…