Елена Сычёва - Лидеры – на втором плане, или Самый заурядный учебный год. Книга 1. Лето. Школьный роман

25. Славгородская Руслана («Ох, и противна же девка!»);

26. Стеблев Андрей («Помощничек мой дорогой!..»);

27. Степанова Арина («Вот еще одна проблема: семья верующих!.. Почему она тоже никуда не ушла? Что ей этот аттестат даст? В институт она все равно не будет поступать… „Арина“… Под старину косят. Иркой назвали бы, не выпендривались бы»);

28. Третьякова Лариса («Вроде не жирная, а неизящная какая-то. Товарищ по несчастью для Маринки… Да-а, тяжелая у девочки ситуация: быть дочерью заместителя начальника и при этом учиться с дочерью этого самого начальника… девочка для битья для Наташи Разуваевой»);

29. Филимонов Юрий («Вот уж у кого язык действительно без костей! И как ему трепаться не надоест?»);

30. Хабаров Валентин («Бледная немочь»);

31. Хватов Андрей («Кажется, Маринка нравится ему…»);

32. Холодов Борис («Вот еще одно наказание на мою голову! Интересно, за что? И грехов-то таких нет!»);

33. Янченко Владимир («Тюлень!»);

34. Ярославцева Марина («Что бы я без нее делала со всеми этими?.. Впрочем, я все это терплю ради нее – а кто еще ей поможет?»)».

Список закончился. Хочешь – не хочешь, а за характеристики надо браться. Лариса Антоновна положила перед собой чистый лист бумаги, но не успела написать ни единой строчки. Коротко скрипнул стул под Городецким: учитель физкультуры всем туловищем повернулся к ней.

– Что ты там своей Калининой настряпала? – спросил он непривычно жестко.

– Что за тон, Игорь Алексеевич? – попыталась возмутиться Лариса Антоновна, но прозвучал ее голос не так уверенно, как обычно, и она принялась внимательно разглядывать список.

– Что ты ей написала? – требовательно повторил Городецкий. – Ее же затрясло, когда она в эту бумажку глянула!

– А что я могу написать? Что есть, то и написала… Ничего не прибавила и не убавила.

– А что за девочка? – робко поинтересовалась Алиса Александровна. – Не та, случайно?..

Она замолчала: продолжения не требовалось, поскольку дикая история, случившаяся с Элей Калининой, была известна всей школе.

– Именно! – подтвердил Игорь Алексеевич. – А ну-ка, ну-ка!.. – он поднялся с места и, прежде чем Лариса Антоновна успела опомниться, бесцеремонно цапнул у нее из-под носа верхнюю папку, достал оттуда второй экземпляр характеристики и быстро просмотрел. – Угу-у… «Училась значительно хуже своих возможностей»… А почему – ты знаешь, классный руководитель? Что у нее дома творится – знаешь? Почему ж ты не написала, что обстановка для занятий – неблагоприятная?

– Семья неблагополучная? – так же несмело спросила Алиса Александровна.

– Более чем!.. – Городецкий смерил Ларису Антоновну уничтожающим взглядом. – Мать умерла от рака, отец женился второй раз, у мачехи своих двое, да еще один родился. Отец у мачехи под каблуком, а мачеха – гадюка.

– На редкость культурная женщина, – возразила Лариса Антоновна, по-прежнему не поднимая глаз.

– С нами – возможно! – ядовито согласился Игорь Алексеевич. – А как она с девочкой обращается – это ж волосы дыбом, когда послушаешь! Да и детки ее не лучше – познакомился, когда замещал Валентину однажды… Погодите, они как раз в седьмой класс перешли, с сентября химию учить начнут – так что ваша любовь еще впереди, как у Стругацких один персонаж выразился… Антон и Антонина, запомните… двойняшки… Они же эту Элю несчастную сгрызли заживо! Просто так, что ли, ребенок к шестому классу седеть начал?.. Я, когда пришел к ним на первый урок, в шоке был: стоит козявка (иначе не назовешь), предпоследняя в шеренге, мне по пояс – и уже с сединой, причем, заметной!.. А в конце восьмого – вон, сами видели: чуть не наполовину!.. Про мачеху мне не она рассказывала – ребята и из твоего класса, и из моего. Хотя, я так думаю, они тоже всего не знают… У нее же друзей в классе нет, поделиться не с кем… – Городецкий вложил в эти слова максимум сарказма. – Ну, если только Юрик Филимонов что-нибудь из-за стенки услышит и в классе расскажет. Хотя он много чего слышал, уже этого вполне хватит… Да еще из моего класса двое… Дальше вот… – он снова заглянул в характеристику. – «С мнением родителей не считается». Это, я так понимаю, мачехе не нравится то, что она музыкой занимается, да еще и в музыкальное училище решила поступать… Но для человека непосвященного это может означать все, что угодно… Дальше… «Часто отсутствует дома в вечернее время»… А? Неплохо? Прочитаешь – и все ясно: потаскушка растет! Точнее, почти выросла… Да?.. Что же ты не пишешь, что она по вечерам ходила в музыкальную школу уроки учить? Хотя у нее инструмент есть, от матери остался! Что ж ты не написала, что мачеха ей не разрешала дома заниматься?.. То малыш спит, то ей Элькино брыньканье, видите ли, надоело… это ее слово, она про Элину игру иначе не говорит, даже я знаю… А Эля за это «брыньканье», между прочим, диплом на международном конкурсе в прошлом году получила! Пусть на юниорском, пусть не первое место – но конкурс-то все-таки международный! Это сколько же там пианистов было – да из разных стран? Да попробуй еще до третьего тура дойти – половина уже на первом вылетает! А диплом, знаешь ли, это как бы четвертое-пятое место. Для ее прошлогодних четырнадцати лет – очень неплохая заявка. А ты про какую-то несчастную школьную самодеятельность тут чего-то… Вместо того, чтобы девчонку похвалить, с грязью мешаешь! Лариса, скажи честно: ты и в милицию такую же характеристику написала? Поэтому она сама оказалась виновата во всем?

– Господи! – по-детски беспомощно пискнула Алиса Александровна, которая вдруг по-новому увидела ЧП, случившееся полтора месяца назад. – Это, значит, она из школы возвращалась?

– А откуда же? С танцев, что ли? Или из ресторана? Так ей туда не с чем идти: ей мачеха пяти копеек на пирожок ни разу не дала, все время девчонки подкармливают… которые как бы «не друзья». Да и одета она так, что в ресторан не пустят – даже на порог! – учитель физкультуры швырнул Элину характеристику на стол перед Ярославцевой и заходил туда-сюда, как челнок. – Школа рядом, поэтому девчонку никто не встречал. А один раз не повезло – наскочила на мальчиков, которым было скучно. Или наоборот – слишком весело… А мальчики, я тебе скажу, Алиса, – один лучше другого. Точнее, родители их: у одного мама в горкоме партии, у второго – папа какая-то торговая шишка, а у третьего папа – заместитель областного прокурора, Кольцов… Слышала про такого?.. Вот и кинулись наши добрые дяди и тети заминать эту историю. А чтобы замять, сама понимаешь, надо было все повернуть так, будто Калинина сама во всем виновата: вот если бы она занималась общественной работой и в самодеятельности участвовала, то на музыкальную у нее не было бы времени, по вечерам она сидела бы дома и учила уроки, и ничего с ней не случилось бы!.. – от злости физкультурник аж взвизгнул. – Это еще не все… Потом отец ее за что-то избил так, что она попала в больницу – селезенка лопнула. Я думаю, это в связи все с той же историей… Сама понимаешь – долг платежом красен, поэтому на этот раз Кольцов помог замять дело… Ларисин одноклассник, участковый, рассказывал… он тут часто заходит – почему-то любит школу до сих пор… Вот… рассказывал, как на них давили, чтобы дело до суда не дошло – ну, дескать, папа, конечно, перегнул малость, но с ТАКОЙ дочерью у него терпение, видите ли, кончилось, потому сорвался. Дело, мол, семейное, с отцом разъяснительную беседу провели: девочка у вас, мол, сложная, никто не спорит, но битье – не метод воспитания, тем более, вон какой результат получился… Угу… он все учел, исправится, больше так не будет… Прямо детсад!.. А она почти месяц в больнице провалялась, даже экзамены не сдавала, ей итоговые оценки по текущим выставили, – Игорь Алексеевич мельком взглянул в окно. – Ой, она, оказывается, еще не ушла! Лариса, я догоню ее! Перепиши ей эту характеристику – не добивай девчонку!