Елена Сычёва - Лидеры – на втором плане, или Самый заурядный учебный год. Книга 1. Лето. Школьный роман

– Хорошо, я перепишу, – послушно сказала Лариса Антоновна.

– И оценка по поведению… Я так понял, вы сами свидетельства заполняли. Очень хорошо!.. Не надо никому ничего объяснять… И почерк тот же… Там стоит «удовлетворительно». Добавьте к этому «удовлетворительно» еще и «не». Спереди… Поместится?

Лариса Антоновна растерянно смотрела на руководителя. Калинину она считала серенькой по части учебы (как бы там ни расхваливала ее учительница пения) и имеющей проблемы в плане общения с ровесниками. И не особенно переживала бы по поводу ухода из школы именно этой ученицы, тем более, после всех историй. Но… как-то все это…

– Так надо! – жестко сказал директор. – Принесите ее документы. Они ведь сейчас у вас?

– Да… характеристики же еще не все, еще несколько осталось… – выдавила Лариса Антоновна.

«Несколько»… не «осталось несколько», а «написано несколько». Но не скажешь ведь этого! Ладно, она сейчас быстренько это дело исправит.

Она сходила в учительскую, взяла верхнюю папку из меньшей стопки и украдкой взглянула на коллег, словно те могли заподозрить ее в каком-то неблаговидном поступке, но они на нее не смотрели, уносить можно было все, что угодно. Алиса Александровна с видом прилежной ученицы что-то выписывала из новой брошюрки. Городецкий, очевидно, кое-как добил предыдущую характеристику и теперь размышлял над следующей, хотя это не очень требовалось: «сетка» характеристики была разработана директором и практически состояла из сплошных подсказок – только добавляй какие-то моменты, характерные для конкретного ученика.

Она вернулась в кабинет директора и подала руководителю папку. Тот внимательно посмотрел в свидетельство и удовлетворенно кивнул: очевидно, места для двух дополнительных букв хватало. Две буквы были дописаны, и зеленые корочки лежали на директорском столе в раскрытом виде – надо было, чтобы высохла тушь. Директор подал учительнице химии два листка бумаги, и она быстро написала несколько строк на каждом из них. Он просмотрел и подписал оба экземпляра. Лариса Антоновна сходила к секретарю – поставить печать и штамп, положила в «личное дело» Калининой листки с новым вариантом характеристики, разорвала старую, скомкала и выбросила клочки бумаги в мусорную корзину. Директор осторожно потрогал верхушку буквы «н», внимательно осмотрел палец, прикоснулся уже смелее, закрыл документ и отдал его Ларисе Антоновне, молчаливым кивком давая понять, что она свободна. Лариса Антоновна вернулась в учительскую, села за стол, вздохнула, посмотрев на гору папок, и взялась за список, спасаясь от нелюбимой бумажной работы:

«5. Дорохова Ирина («Красивая… И все хорошеет»);

6. Емельянова Виктория;

7. Ерохина Наталья;

8. Ефимова Алла («До чего же все-таки серые личности! Вот сидят все три в классе – и в то же время как будто их нет…»);

9. Земляной Анатолий («Деревня! Как скажет свое «а оно тебе надо?»);

10. Злобин Геннадий («До чего же парню не подходит фамилия! Ему надо было быть каким-нибудь «Рохлиным»);

11. Капралов Валерий («Недобитый…»);

12. Кожевец Людмила («Странно, что с ней до сих пор не случилось того же, что с Калининой»);

13. Коноплева Надежда («Допоется в своем ансамбле!»);

14. Лаврова Юлия;

15. Никитина Вероника;

16. Новикова Анна;

17. Осинкина Татьяна;

18. Панина Тамара («Вот еще один букет серостей!»);

19. Полякова Ольга («А вот эта – не серенькая, к сожалению… Вот кто у Маринки медаль может увести!»);

20. Пономарева Екатерина («Тоже серость»);

21. Разуваева Наталья («Ох, и жучка, хоть и смотрит в глаза преданно!.. Ладно, потерпим, все-таки папа не последний человек в области…»);

22. Рогозин Виктор…»

Подходящих слов для краткого описания этого мальчика не было, поэтому, дойдя до фамилии «Рогозин», Лариса Антоновна ограничилась тем, что мысленно застонала: вот от кого она избавилась бы с преогромным удовольствием!..

– Можно? – робко прозвучало у двери.

Учителя разом обернулись. В учительскую заглянула невысокая худенькая девочка. Обыкновенная девчонка! Выглядит едва на тринадцать. Только выражение бледного лица недетское. Складочка на лбу и горькие морщинки в уголках губ. И, нетипичные для подростка, слишком ранние седые прядки в не очень густых, но чуть волнистых и потому выглядящих более пышными, темных волосах. Вот она! Если бы пришла минут на пятнадцать-двадцать раньше, то успела бы забрать предыдущую характеристику и свидетельство с более приличной оценкой по поведению. Ничего, сама виновата, меньше спать надо…

– Входи, Эля! – приветливо сказал учитель физкультуры. – Как здоровье?

– Нормально в общем-то…

Девочка, неслышно ступая, подошла к столу, за которым сидела Лариса Антоновна.

– Ты за документами? – с готовностью спросила классная. – Надо у секретаря расписаться.

– Я расписалась, – негромко проговорила Эля. – Она к вам отправила.

Лариса Антоновна протянула ей свидетельство об окончании восьмого класса и характеристику. Девочка раскрыла твердые зеленые корочки, пробежала глазами по отметкам. Уголок рта у нее дрогнул: наверное, увидела «неуд» по поведению. Все так же молча Эля положила свидетельство в сумочку и развернула характеристику. Лариса Антоновна помнила написанное от слова до слова:

«Характеристика на ученицу восьмого «Б» класса средней школы №83 Калинину Эльвиру.

В средней школе №83 Эля училась с 1 сентября 1975 года по 15 июня 1983 года. За время учебы проявляла себя не всегда с положительной стороны. Имеет хорошие способности, но училась значительно хуже своих возможностей – на «хорошо» и «удовлетворительно». Поведение неудовлетворительное. Капризная, упрямая, с мнением родителей не считается. Часто отсутствует дома в вечернее время. Школьных кружков и клубов по интересам не посещала. Окончила музыкальную школу по классу фортепиано. По словам учительницы пения, имеет неплохие музыкальные данные, но в школьной самодеятельности не участвовала. Общественной работы не вела. Авторитетом среди одноклассников не пользовалась, друзей в классе нет. Характеристика выдана по месту требования».

Бумага задрожала в маленькой, со вздутыми венами, руке. Морщины на изможденном бледном, хотя и симпатичном, личике стали глубже. Эля положила характеристику в сумочку, застегнула «молнию», посмотрела в глаза бывшей классной и вышла, не попрощавшись с учителями.

Лариса Антоновна вернулась к списку.

«23. Родионов Михаил («Зубрилка. Наверное, из всего бюро самый слабый, оценки действительно трудом зарабатывает»);

24. Сафьянников Алексей («Не парень, а какая-то таблетка болеутоляющая! Смешно смотреть, как он всем и каждому слезы-сопли вытирает. Даже среди девчонок таких уже мало…»);