Елена Сычёва - Лидеры – на втором плане, или Самый заурядный учебный год. Книга 1. Лето. Школьный роман

– Ты ее ражуй, – посоветовал Толя, заглатывая половину следующего бутерброда. – И пушкай быштрее идет мытша, а то в шамом деле горяшую воду отклюшат, придетша тогда, как в деревне, – иж глешика перышком…

– Из чего-чего-о? – вытаращил глаза Валера.

Толька торопливо проглотил то, что было во рту, и повторил отчетливее:

– Из глечика. Ну, кувшин, – потом он отправил в рот вторую половину бутерброда и снова зашамкал: – Шишто деревеншкое выражение. Ожнашает, што на купание ошень мало воды. У тебя же родштвенники в деревне – неужели ни ражу такого не шлышал?

Валера едва заметно улыбнулся.

– Ну, до глечика с перышком, надеюсь, не дойдет… Сядь, – он придвинул табуретку, легонько нажал на Элины плечи, заставляя девочку сесть, и, опустившись на одно колено, снял с нее босоножки.

И тут Элю прорвало. Она закричала страшным хриплым криком, срывающимся моментами на придушенный визг. Сдержаться она не могла, хотя было очень стыдно перед ребятами. Валера так и замер в коленопреклоненной позе, растерянно глядя на одноклассницу снизу вверх расширенными глазами и держа в руке ее босоножку, которую не успел поставить на полку для обуви. «Сейчас на крик все соседи сбегутся!», – с отчаянием думала Эля, зажимая себе рот обеими руками, и продолжала кричать. Она ощущала этот крик, как что-то объемное – большое и твердое, он до боли распирал грудь, а горло оказалось слишком узким, чтобы разом выпустить наружу непонятно откуда прибывающую волну. Хоть бы не задохнуться!.. Это продолжалось полминуты… минуту… Растерянность в Валеркиных глазах сменилась ужасом. У Тольки, судя по его поведению, нервы были намного крепче; он сунул в рот последний кусок и облизнул вымазанный маслом палец.

– Иштерика, – флегматично констатировал он. – А шего ешо ждать было? – и, дожевывая, неторопливо затопал в кухню.

Похоже, Толька в Валериной квартире был абсолютно своим человеком: он не спрашивал, где находится лекарство, сам что-то там нашел, позвенел какими-то стекляшками и вынес в прихожую два стакана – один, побольше, с водой, другой, поменьше, с валерьянкой или чем-то подобным. Умудрившись каким-то образом поставить оба стакана на ладонь, Толя взял из рук приятеля, все еще пребывающего в столбняке, Элину босоножку, поставил ее рядом с другой на обувную полку, со словами «подержи секундочку» сунул Валере стакан с водой, а сам довольно грубо встряхнул Элю и, воспользовавшись тем, что она на миг замолчала, выплеснул ей в рот лекарство. Представление о медицине и оказании первой медицинской помощи у Толи было весьма смутное: во-первых, валерьянку (или что там было), по всей видимости, он не капал, а щедро налил из пузырька через край, во-вторых, воды было слишком много – получилось что-то ужасное. Большой глоток омерзительной жидкости комом застрял в горле у Эли.

– Глотай, глотай! – прикрикнул Толя и, забрав у Валерки второй стакан, влил в нее еще и некоторое количество чистой воды. – Вот, запей!

Девочка, давясь и сипя, с трудом проглотила адское снадобье, кое-как прокашлялась, отдышалась и сердито посмотрела на одноклассника.

– Ты взбесился, Толик? – вырвалось у нее вместо слов благодарности. – Такой дозой можно лошадь насмерть залечить!

– Выживешь, – буркнул Толя и унес в кухню посуду.

Валера, тяжело переведя дыхание, встал и заторопил Элю:

– Иди, мойся, а то у нас после одиннадцати горячую воду отключают. У нас тут сложности: днем старые дома с горячей водой, а новые ночью, а на всех сразу не хватает.

Эля понимающе кивнула (знакомая ситуация!), поднялась с табуретки и на ватных ногах двинулась вслед за Валерой.

– Пока, ребята, – Толя вышел в переднюю. – Моя помощь, думаю, сегодня больше не нужна. Спокойной ночи!.. Элька, без глупостей! – он на ходу потрепал мокрую Элину челку. – Завтра приду, проверю. А кино я так толком и не посмотрел… ладно…

– Ну, иди, досматривай, мы же еще не спим, и родителей нет, – сказал Валера, чувствуя себя виноватым: посмотреть вечерний фильм было небольшой радостью для занятого целый день Толи – а тут он, Валера, со своими внезапно возникшими сложностями.

– Заканчивается – уже неинтересно… Да, ладно, не переживай из-за чепухи! – Толя слегка рассердился, глянув на расстроенное лицо соседа. – Ну, не досмотрел – и что теперь? Всемирная трагедия?.. Может, когда-нибудь повторят, или в кинотеатре каком-нибудь идти будет. Эльку корми – небось, весь день голодная… Пока!

Толя открыл дверь, шагнул на лестничную площадку, и послышался взволнованный женский голос:

– Толик, вы с Валерой не слышали? Кричал сейчас кто-то… Где-то рядом… Я не поняла, у кого это!

– Это по телевизору, мам. Про шпионов кино, – вполне естественным тоном успокоил Толя, захлопывая дверь Валериной квартиры. – Нападения там… ненужных свидетелей убирают… Говорил же Валерке: «Сделай потише!».

Валера тихонько прыснул. Эля, не выдержав, тоже улыбнулась непослушными губами: интересно, по какой программе показывают такие ужасы?

– Давай быстрее! – торопил Валера. – Полотенце там чистое, шампунь бери любой. Фен на полке. А переодеться – я сейчас что-нибудь найду у мамы.

Войдя в ванную, Эля взглянула на свое отражение. Впечатляет!.. Понятно, почему мальчишки смотрели на нее во все глаза… Еще бы Толькина мама ее увидела…

Она разделась, встала под душ и начала осторожно поворачивать красный вентиль, чтобы вода была погорячее – ей вдруг стало холодно, и она хотела согреться. Горячие упругие струйки били по плечам, спине, и Эля запрокинула голову, подставляя под них и лицо. Это ж надо так вывозиться – даже в волосах глина! Как это у нее получилось? Прямо интересно!.. На коленках – темные жирные пятна. Это, наверное, что-то такое, чем шпалы пропитывают… Масло какое-то? Мазут?.. Ой, а если мазут на коленках – значит, и на юбке тоже? Что тогда делать? Юбка ведь светлая. Да и кофточка… Вдруг не отстираются – и как по улице идти?.. Она наклонилась, оттирая мочалкой коленки, и, едва темные жирные пятна исчезли, горячие струйки, приятно щекочущие спину, внезапно стали ледяными. Эля, взвизгнув, выскочила из ванны.

– Контрастный душ полезен для здоровья! – поняв, что произошло, издевательски-назидательно изрек за дверью Валера. – Мыло хоть успела смыть? Или, может, воды в кастрюльке подогреть? Холодная-то есть…

– Успела, – Эля коротко, словно неумело, рассмеялась.

Насколько полезен «контрастный душ», неизвестно, но мелкая бытовая проблема почему-то немного развеселила.

– Халат и рубашка – вот: на ручку вешаю, – сообщил Валера. – Одевайся и приходи ужинать. А папе, значит, придется мыться из глечика перышком. То есть из кастрюльки.

Обернувшись полотенцем (получилось что-то вроде короткого платья), Эля осторожно приоткрыла дверь, высунула руку и забрала одежду. Валеркиных родителей она ни разу не видела в школе (может, видела, но не обращала на них внимания), с папой вот только что познакомились. Наверное, и мама тоже высокая – такой вывод девочка сделала, едва взглянув на длинный халат. «Я в нем утону», – подумала Эля, но выбирать не приходилось. Она повесила халат и рубашку на крючок и, включив фен, стала сушить то волосы, то трусики и лифчик, которые она, постирав, надела мокрыми, – развешивать столь интимные предметы в чужой квартире (тем более, в которой жил мальчишка-ровесник) Эля постеснялась. Держа одной рукой над головой фен, Эля другой повертела перед глазами верхнюю одежду. Кофточка, как ни странно, не пострадала, а вот юбка, как девочка и предположила, взглянув на перепачканные коленки, оказалась с теми же темными пятнами. Только коленки оттереть удалось – а как вот удалить эти пятна с ткани? Вряд ли отстираются в холодной воде, тем более, неизвестно – может, такое лучше оттирать каким-нибудь ацетоном с сухой вещи, и чтобы это вещество не смешивалось ни с водой, ни с мылом. Надо с мужчинами посоветоваться. Отложив испорченную юбку, Эля поводила феном вокруг нижней части туловища. Уж что – а трусики надо высушить как следует! А то вдруг останется где-нибудь влажное пятно – Валерка и его родители будут думать, что она описалась. Хорошая вещь – фен! Интересно, где Валеркина мама его купила? Дефицит ужасный! Эля видела примерно такой у Анастасии Павловны, – та сама укладывала Эле волосы в дни конкурсов… и мамино черное концертное платье помогла подогнать по фигуре и немного «осовременить»… Конкурсов больше не будет, учебы в музыкальном училище тоже, общий труд Эли и Анастасии Павловны пошел насмарку… Вот мачеха теперь порадуется – ее музыка просто бесит. Скажет: «Ну, все, вундеркиндишна? Наигралась? Теперь давай, работай, я в твои годы уже вовсю намахивала!»…