Милена Фомина - Ложная игра, или Одинокие в толпе

Думалось, что после прозвучавшей фразы Таисия вновь обернётся к нему, скользнув на мгновение задержавшимся взглядом, но они уже вышли на палубу, обдуваемую солёным ветром, в ту же секунду развеявшим грузность и затхлость прежних мыслей и обид.

Где-то вдалеке кружили чайки. Помимо просторов водной глади, судно, более последних, окружали просторы небесные. Насыщенно лазурно-голубые и чуть разбелённые к горизонту, такие глубокие и лишь такие, которые бывают летом. Такие, по которым сейчас в лёгкой и едва тревожной безмятежности плыли белоснежные облака, плыли лёгкими разводами, словно сошедшими с пера самой Природы.

Таисия подошла к борту, закрывая глаза, предаваясь морскому ветру и лучам солнца, Природе, миру… Это было так странно и необычно для неё, будто впервые за долгое время она касается их так близко. Будто впервые вот так на «ты» слышит их, ощущает, чувствует… как шумит и посвистывает ветер, как греют лучи, как дышит влагой волна, порой долетая до рук и лица невесомыми брызгами, каждый из которых, казалось, является частицей и целым всего моря. Может быть, она, действительно, впервые останавливается именно и только для них? Для того чтобы их ощутить, почувствовать.

Грэгард остановился у противоположного борта, видимо, тоже глядя по сторонам и вглубь себя, вдыхая этот воздух, единый своими запахами и прикосновениями для всех, кто только вышел бы в эти минуты на палубу, но, согревшись в груди, в толще чувств, эти ароматы становились такими особенными для каждого.

– Скажи мне правду, – глубоко вдыхая, будто вместе с тем пытаясь запомнить, сохранить эти ароматы и ощущения, эти мгновения, чуть выкрикнула сквозь шум перекатов волн девушка, не оборачиваясь, уже и не надеясь, что он услышит. Но через небольшую и такую растянувшуюся для неё шумом моря и всплесками волн, такую бездонную и полную звуков и чувств паузу раздался его голос. Снова как спасение, как мелодия посреди всеобщего шума и гула. Таисия незаметно для себя тихо выдохнула.

– Ты правда хочешь её услышать?..

Она молчала. Быть может, где-то в глубине души не желая. Быть может, будучи пока не готова услышать её, воспринять. И уж точно она не была готова поверить в неё. По крайней мере в ту, которую больше всего боялась услышать, и в ту, в которую больше всего хотела бы верить.

Девушка глубоко вздохнула. Она продолжала так стоять, а на сердце отчего-то стало так легко и тепло. Теперь ей казалось, что он услышит, даже если она скажет совсем тихо, почти шёпотом, одним дыханием, одними губами. И не так был важен сам его ответ, сколько его наличие. Как, впрочем, не столь был важен и её вопрос, сколь его звучание. Главное, они услышали друг друга. Главное, они нашли друг друга.

Они ещё долго стояли так. И хотя их разделяло всё расстояние палубы, обоим казалось, что находятся близко друг к другу, чувствуя тепло каждого. Так близко, будто похолодевший ветер касался их гораздо дальше. Вскоре день стал сменяться вечером, а на небе всё таяли предзакатные пейзажи, которые уже были незаметны для Грэгарда и Таисии, смотрящих на них сквозь полноту чувств, будто и окрашивающих сегодня небо в такие цвета, будто и касающихся порывами этого ветра.

Опомнившись, Грэгард едва заметно дёрнулся, осмотревшись по сторонам. Отзвенел закат, повиснув капельками морской воды, окрашенной в пастельные и угасающие на небосводе тона, ложась сияющими звёздами на волны, на борта судна, будто неся его вперёд, увешанное свежей росой. Ему казалось, что он давно стоит здесь один, а обернувшись, Грэгард понял, что эти догадки лишь подтвердились.

Глубоко вздохнув, ненадолго возвращаясь в прежние мысли, Грэгард побрёл обратно в столовую, где должно быть уже накрыли к ужину, хотя сейчас он вряд ли смог бы съесть что-либо.

Хмуро войдя в помещение, он занял первое попавшееся свободное место. Ему почему-то думалось, что Таисия не придёт сюда.

– А где?.. – спросил капитан, водя рукой в пространстве, указывая рядом с юношей, на что последний только дёрнул плечами, продолжая смотреть в одну точку.

Мужчина сделал продолжительный вздох, напрягая подбородок.

Когда вся команда собралась за столом, многие стали молчаливо переглядываться, нехотя начиная трапезу, в большинстве случаев опуская взгляды, увидев пустующее место девушки и её тарелку с остывающими угощениями, а также уловив общее настроение, настроение Грэгарда.

– Я пока отнесу… – тихо вымолвил он, вставая из-за стола с порцией Таисии, и, казалось, что после этого чаще и звучнее застукали ложки оставшихся в помещении столовой.

За окном доцветали краски ушедшего за горизонт солнца, но на судне ещё не зажгли огни, из-за чего в коридорах было темно как ночью.

Таисия сидела на поскрипывающей кровати, по обыкновению заплетая вечером косу. Она смотрела куда-то в пространство мелькающих в воздухе пылинок, поблёскивающих под тёплым светом зажжённой свечи. Девушка думала о доме, о маме… Мысленно представляя, что сейчас сидит в своей комнате, а за стенкой готовится ко сну уставшая после рабочего дня женщина. Таисия смотрела на играющий огонёк, представляя мерцание своей прежней свечи.

Почему бы тогда ей просто не подойти к маме и не обнять перед сном. Хотя даже эти тёплые, щемящие грудь чувства сейчас были не менее теплы, чем иногда бывают «запланированные», переходящие в своеобразный ритуал, а не моментальное выражение чувств, объятия. Сейчас она чувствовала, ощущала её куда ближе, чем находясь с ней в соседней комнате.

Забытьё мыслей прервал чей-то пристальный взгляд, точнее, безудержное и даже более чем настораживающее ощущение того, что на девушку кто-то уже довольно долго безотрывно смотрит. Затаив дыхание, Таисия медленно обернулась в сторону дверного проёма. Сердце бешено заколотилось, а затем будто на мгновение и вовсе замерло, когда всё тело вздрогнуло от неожиданности и секундного ужаса. Из чёрного проёма не затворённой до конца двери на неё уставились два светящихся глаза, и, прежде чем рациональные мысли взяли верх над испугом, в голове пронеслась куча неосознанных, но вводящих во временный шок оторопелости предположений.

– Мр-няу, – деловито растянуто раздался чей-то голосок, а через несколько мгновений тёплый свет каюты осветил лоснящуюся пепельную шёрстку потёршейся о косяк кошки, которая теперь села, так же внимательно смотря на Таисию, но уже в обозримом для последней месте.

Облегчённо, но всё же ещё отрывисто выдохнув, девушка разглядывала вошедшую особу. Её шерсть была средней длины, особенно распушаясь на светлой грудке, панталонах и хвосте. Переливающиеся серебром ушки направлялись в сторону Таисии, однако одно из них едва заметно то и дело поворачивалось в сторону коридора, оставляя подконтрольной, казалось, всю обстановку, царящую на судне.