Александра Молоткова - Гипотеза Рая

– Не знаю, я ничего не знаю…, – на кухню вновь водворилось молчание

– А я вот верю в настоящую дружбу! – не выдержала Ира. – И в любовь настоящую тоже верю! Ты можешь смеяться надо мной! Я вижу, ты разочаровалась во многом, но я знаю, что к человеку должно прийти настоящее, крепкое, иначе он просто не сможет жить, он будет тосковать и рано или поздно умрёт, так и не поняв, что такое любовь, дружба…

– А зачем понимать? – перебила Эльвира

– Зачем? А жить зачем? – удивилась Ира. – Чтобы понять это, я думаю. Вот у тебя что-то случилось, я, правда, не знаю, что, но вижу, что у тебя очень тяжело на душе. Но это обязательно пройдёт, потому что не может в жизни всё и всегда быть плохо. А представь, как радостно и восторженно ты будешь жить, когда случится с тобой… это… Его ведь, горького, гораздо больше, чтобы потом настоящее счастье было слаще, а оно будет, просто нужно не озлобиться, всегда любить мир, чтобы не происходило, тогда в ответ мир подарит тебе, то что ты, я это вижу очень-очень ждёшь!

– Может, знаешь, сколько ждать нужно?

– Может, всю жизнь! – блеснула огнём глаз Ира. – Вот, когда поймёшь, что всё не просто так…

– Вот что я тебе скажу, – вновь перебила её Эльвира, но в этот раз спокойнее, заметив, как треплются зрачки у Иры, – я года 3 назад такой же, как ты была, вроде, жизнь любила… А вот когда поняла, что ни любви, ни дружбы настоящих нет, что всё это ложное, что это – просто слова, как та надежда, о которой многие любят говорить, поняла, что и счастья нет ни сейчас, ни в будущем…

– А ты знаешь, что такое слова? Слово…

Эльвира не ответила, может, она не поняла вопроса, а может не услышала его… Ира изучала её, пронзая светом зелёных глаз, будто строила план.

– Ты прости, что я так резко говорю, но ты, я вижу, многого ещё не знаешь. Но я по-прежнему хочу, чтобы у тебя всё сложилось так, как ты об этом мечтаешь. У тебя молодой человек-то есть? – несколько улыбнулась она, придавая тяжёлому разговору лёгкость

– Нет, – угрюмо ответила Ира, – А что?

– А был?

– Не было, – Ира с удивлением повела плечами

Вскинув на Иру заблестевшие глаза, как будто не ожидала такого ответа, Эльвира по-доброму, тепло сказала:

– Понятно, почему у тебя в голове такие мысли…

– Нормальные у меня мысли! И не мысли это, а чувства, —огоньки так и посыпались из зелёных глаз Ира, – а если ты не веришь в это, я тебе это покажу!

– Покажешь?

– А вот на море поедем и покажу!

– А… море…

– Ты что забыла, глупенькая? – по-детски рассмеялась Ира, от чего её пухленькие щечки стали ещё больше.

Эльвира изумилась про себя: как только что Ира, сверкающая пронизывающими насквозь глазами, могла вновь вернуть себе дружелюбие и бойкую весёлость? Она как будто видела людей насквозь, но после вновь превращалась в розовощёкую хохотушку.

Эля вспомнила, что 3 года назад она так же звонко смеялась, громко и задорно разговаривала со всеми, улыбаясь такими же розовыми щечками. Теперь щеки её впали, лицо вытянулось, глаза не горели, как теперь горят у Иры. Она захотела поглядеть на себя ту, что была, кажется так давно, а может быть вообще во сне. Вдруг она захотела посмотреть на то, что Ира сможет ей показать. Удивившись своей последней мысли, она торжественно произнесла:

– Как я могла забыть?! Конечно, мы едем на море!

***

Сдав все недоделанные работы, сообщив маме о том, что её отпустили из института ровно на 2 недели, Ира, удобно усевшись в кресло в зоне ожидания аэропорта, придерживая рукой зелёненький чемоданчик, ждала Эльвиру, которая ушла за кофе к кофейному аппарату. Она была в предвкушении чего-тот нового, неведомого ей доселе, представляла, как будет купаться в тёплом, почти горячем море, а потом попробует его на вкус, ведь она не могла понять, как это вода может быть солёной. Завидев издалека красный платок, Ира вспомнила все те слова, которые говорила ей, в чём она была уверена, теперь уже подруга, аккуратно несущая два стаканчика, и твёрдо пообещала себе, что Эля, с помощью неё, конечно, вернёт себе ту весёлость и жизнерадостность, которая на миг промелькнула у неё в глазах ещё тогда, у подъезда.

– Бери скорей, горячо, – сказала Эльвира, протягивая стаканчик, и, усаживаясь рядом с Ирой, начала трясти обожжёнными пальцами.

– Вкусненько! Ты рада, что море увидишь?

– Там ещё и горы, я больше на горы хочу посмотреть…

– Ох, как не терпится увидеть, – пропела рыженькая Ира. – Нет, ну ты скажи, ты же не ответила, ты рада, что мы едем?

– Ну, конечно, рада…

Ире показалось, что подруга не очень-то весела, чтобы это исправить, она внезапно начала петь, да так громко, что, сидевшая к ним спиной пожилая пара невольно оглянулась:

– А-а крокодилы, бегемоты, а-а обезьяны, кашалоты, а-а и зелёный попугай! А-а и зелёный попугай!

– Ты чего это? – встревоженно, но с улыбкой проговорила Эля, – люди же смотрят!

– А пусть смотрят, я для них пою! Если долго-долго-долго…

Теперь Эля улыбалась широко, дивясь своей новой подругой с чистой и невинной душой.

– Если долго по тропинке, если долго по дорожке, топать ехать и бежа-ать… – запела вместе с Ирой Эля, рассмеялась, на что Ира рассмеялась ещё громче, придя в восторг от того, что сумела развеселить подругу.

– Ну а теперь рада?!

– Да рада, Боже мой, рада! – смеялась Эля, открыто смотря в глаза Ире, – паспорт доставай, пойдём на посадку!

6.

– Взяла и уехала! – заявила Вера Игнатьевна своей подруге, Катерине Ивановне, которая была старше её на 4 года. – Подбежала и как закричит: «Мама, я на море еду!». Я ничего не поняла!

– Да ладно тебе, Вер, ты вот за всю жизнь ни разу на море не была, что теперь и ей не съездить? – сказала подруга, убеждая в правильности довода.

– Ну да, может и так…, – согласилась женщина по поводу Иры, а на счёт себя не громко заявила: Ну а я-то что? Мне всю жизнь не до этого было: по молодости считала, успею ещё, жизнь целая впереди, а потом, сама знаешь: Ирку без отца растила, учила…

Женщина, державшая в руке губку, с которой капала на пол пена, на некоторое время прекратила мыть посуду, замерла, устремив взгляд за окно, где продолжали кружиться сухие листья, но теперь вместе с ними с неба падали редкие пушинки снега.

– Ой, Господи! Да вот в квартире в этой всю жизнь… думала временно, а ты мне про море, – вздохнула Вера Игнатьевна и продолжила мыть посуду. – Сомневалась всё что ли? Боялась ли чего?

– У меня что ли лучше? Вон, дома, что творится, какое там море! – указав назад большим пальцем, грубо ответила Катерина Ивановна.

– Да знаю, что ты мне объясняешь? – После недолгого молчания, аккуратно добавила: как Игорь?

– А как? Кому ни скажи, что в разводе 20 лет, а живём в соседних комнатах… Ой, Верка, уехать бы мне тогда, 20 лет назад! Испугалась я, да ещё с Сашкой маленьким… Так и приходится смотреть друг на друга целыми днями, – будто выдохнула из себя женщина, давно хотевшая всё высказать – Сашка тоже хорош: 40 лет скоро, а всё никак места себе не найдёт. Вот и живи, как хочешь! – заключила Катерина Ивановна, долго державшая в себе переживания и, взяв с тарелки лимон, стала жевать его, ничуть не морщась.