Александра Молоткова - Гипотеза Рая

– Да-а, жизнь, – протянула Вера Игнатьевна. – В детстве бывало, проснёшься летом в деревне, хорошо, никуда не надо, штаны натянешь, бежишь к бабушке лепёшки есть, а она всё грустная, думаешь почему – лепёшки, вроде, вкусные… А вот как – вкусные, да внутри с перцем.

– Одни воспоминания, – ответила самой себе подруга, задумавшаяся, видно, о своей бабушке, так же вкусно готовившей лепёшки. – Тут не только грустная… Я пойду, Вер, мне… – она не договорила, вышла, оставив подругу один на один с окном, чуть белевшим от холодного снега.

7.

Владимир Дмитриевич Землеров, старший научный сотрудник СПМИН, был одним из первых в списках на перевод в НМС. Здесь он заведовал экспериментальной частью, зная досконально устройство всех приборов, сооружённых под его чутким руководством. Ему, как никому другому, доверял немец Райнер Шмиц. Увидев в молодом мужчине, Землерову было ровно 40 лет, перспективного сотрудника, знающего намного больше, чем многие из специалистов его уровня, абстрактно и широко мыслящего, Шмиц сразу взял его на поруки. И Владимир Дмитриевич не разрушил надежд своего учителя, за коего он считал немца, он, свято веря в дело, которым занимается НМС, не жалея себя, шёл к заветной мечте, которая, в чём он был уверен, была мечтой всех сотрудников корпорации. На первое место он всегда ставил людей, ради блага которых трудился. Убедился он в этом после недавнего разговора с Райнером Шмицем, состоявшемся поздней ночью, примерно через неделю после создания идеального двигателя, когда учёные были на пути строительства космического корабля.

Возвращаясь в 2 часа ночи из лаборатории в многоэтажный жилой корпус, Райнер Шмиц встретился в одном из коридоров со своим учеником.

– Здравствуй, Владимир Дмитрич, – уставшим от бессонницы, но по-прежнему жёстким голосом окликнул Землерова Шмиц, – два дня не видел тебя, я всё кручусь в отделе мозга, они уже заканчивают опыт. Он меня натолкнул на кое-что интересное. Завтра работаем вместе, сначала зайди ко мне, обговорим кое-что.

– Если не секрет, – Владимир Дмитриевич не мог ждать до утра, – тот… Голоухин, кажется, как он?

– Как раз с ним-то всё очень хорошо, так как нужно. Про него я и хотел говорить с тобой, точнее про последний опыт над его мозгом. Я, конечно, знаю не так подробно, как могли бы рассказать тебе подопечные Надежды Игнатьевны, да и она сама, но всё же постараюсь. Их опыт очень поможет в разработке нашей формулы.

– Я, кстати говоря, думал об этом. Не знаю, верны ли мои предположения, точнее, они только догадки… а…, что они обнаружили?

– Завтра, Владимир, точнее, уже сегодня. Просто так ведь не скажешь. А ты не думай об этом, выспись! Понял? Завтра ты нужен мне живым! – вяло улыбнулся гений и, открыв ключом дверь комнаты, шаркая ногами, зашёл внутрь.

Выдавленная от усталости, но твёрдая улыбка немца, заставила сердце Владимира Дмитриевича больно ёкнуть, в Шмице, раньше не замечая этого, он увидел не обычного учёного, а гения, доказавшего одну и семи задач тысячелетия и создавшего идеальный двигатель. Конечно, всегда ему помогали его верные помощники, но, всё же, это он, он сделал и делает в науке последние рывки к вечному, как казалось Землерову. В нём он разглядел человека, отдавшего всю свою жизнь любимой науке, не жалеющего себя, а трудящегося на благо людей этого крохотного, как оказалось, мира. Растроганный такой простой беседой, видом этого уставшего гения и переполняющими его всего чувствами предвкушения великих перемен, Владимир Дмитриевич так и не смог уснуть этой ночью. Он задремал лишь на два часа, остальное время думал о загадочном эксперименте над мозгом Голоухина и вновь обдумывал идею, которая сегодня в лаборатории пришла ему в голову. Он чувствовал, что Шмиц думает в том же направлении, по крайней мере, он очень желал, чтобы утром идеи их совпали.

***

Тем временем в «отделе мозга» этой ночью никто не сомкнул глаз даже на минуту, потому что днём, вновь подключив к электрическим приборам голову Петра Петровича Голоухина, мужчины 52-ух лет, на мозгу которого ставили эксперименты сотрудники отдела исследования мозга, учёные наконец получили то, чего желали. Пётр Петрович жил в НМС уже более 5 лет, до этого здесь были и другие люди из обычного мира, но их мозг не был столь восприимчив к магнитным волнам, которые направляли в голову подопытного через электронику. Он лежал на специальном удобном столе, к которому привязывались его руки и ноги, на случай, если произойдёт непоправимое, и тело начнёт инстинктивно сопротивляться, в голову его были вставлены металлические трубки, а череп был под шапкой проводочков, подсоединённых к металлическим магнитным приборам. Голоухин ничего не чувствовал, ему было интересно наблюдать за работой и переговорами учёных, слова которых он нисколько не понимал. Лежал он спокойно, уже давно привыкнув ко всему. Эксперименты, которых он видел немало, были то удачными, то учёные в задумчивости, собрав морщины на лбу, отвязывали его от стола и, поблагодарив, отправляли в комнату, находившуюся здесь же, в лаборатории. Петру Петровичу не дозволено было жить, как всем учёным, в жилом комплексе, потому что сотрудники опасались за его жизнь, а произойти могло просто по случайности всё, что угодно. Здесь же всё было рядом, опасность для жизни подопытного была исключена.

Пролежав сегодня целый день, ему предстояло находиться в этом кресле, как он правильно догадался, и всю ночь. Он понял это, увидев счастливые глаза учёных, которые наливались безумным огнём. Но никто не выплёскивал его наружу, все, сохраняя спокойствие, продолжали копошится в голове Голоухина.

– Наверное, что-то получилось у них, – шептал себе Пётр Петрович. Он давно научился разговаривать сам с собой, ведь сотрудники задавали ему вопросы, нужные им в исследовании, а более никак не общались с мужчиной. – Что, интересно, они нашли? Ну, ладно, пусть… Я-то здесь не для того, чтобы разбираться в науке…

Главной задачей учёных было создание человека, способного мыслить во много раз быстрее и сильнее самых мощных устройств. Из этого следует, что, самостоятельно управляя мозгом, человек сумеет управлять и собственной жизнью. Голоухин был прав, группа исследователей мозга действительно что-то «нашла», точнее, совершила невероятное: всегда, отключая деятельность какой-либо доли мозга и передавая её функции другой, они замечали, что человек становится способен к более рациональному мышлению, может заниматься тем, на что раньше не был способен, например, отвечать на вопросы, которые ещё не были заданы, но уже несколько месяцев назад они решили сделать так: не отключая ни одной доли, а давая мозгу возможность спокойно работать в полном объёме, они передали функцию лимбической системы, отвечающей за чувства и эмоции и образное мышление, центральной железе, систему же сузили, давая развитие той самой железе, которая ловила магнитные волны и реагировала на них. Увидев, что при таких изменениях, человек приобретает новые функции, а мозг работает так же верно, учёные стали экспериментировать над железой, старение которой решили прекратить, чтобы она работала так же, как и при рождении, то есть постоянно развивалась. Это даст возможность человеку быть неуязвимым, ведь отвечая физическому миру на его сигналы, он сможет общаться с ним.