Катерина Карди - Но они тоже служат злу. Часть первая. Дочь демона

– Так, так… Вот значит где ты прячешься!

В ответ ей раздался заливистый собачий лай. Кроха чувствовал чужого – жаль, он не осознавал опасности в этот раз.

– И собака…

– Это мой щенок. – Отряхнув грязными руками налипший сор с колен, Змену поднялась и вышла из-за покосившейся грифельной доски.

– В Приюте запрещается держать животных. Не говори, что ты этого не знала.

– Я не могла его бросить. Он же был совсем один. – Змену тоскливо вздохнула.

– Что, же, считай тебе повезло, наказывать тебя никто не будет. Пойдем, Змену, у меня для тебя радостные новости! Твоя мама нашлась, она прислала за тобой друзей.

– Вы же знаете, это не правда, – с горечью произнесла девочка. – Это не может быть правдой!

– Довольно глупостей, – Наставница с напускной снисходительностью покачала головой, стараясь придать своему тону мягкости и доброты. – Тебе следует сменить платье, нельзя в таком виде ехать домой.

15

Замок в двери спальни повернулся трижды. Все тише слышались удаляющийся стук каблуков и повизгивание щенка. Змену велено было переодеться – сменить свою пыльную одежду на чинное черно-белое платье, которое на надевала в церковь по воскресеньям.

Солнце едва пробивалось из-за туч. Косые его лучи путались в косматых сизых клубах низко плывущих облаков, деревья немилосердно гнулись под порывами яростного ветра. Тишина Приюта, заполненного детьми, нянечками и наставницами, кухарками и уборщицами, сторожами, кладовщиками, казалась неестественной.

С той самой секунды, как у ворот остановился черный автомобиль, как хлопнули входные двери, впуская чужаков внутрь, зловещая тишина и холод разнеслись по коридорам и спальням, заглянули в игровые и кладовые. На кухне сам собой угас огонь, кухарки вдруг разом опустили ножи, половники и кастрюли – беспомощно, точно брошенные дети, оглядываясь вокруг и не понимая, что именно изменилось. Замерли нянечки: каждая вдруг устремилась мыслями к печальным закоулкам своего прошлого. Их потери, расставания, позабытые горести вдруг обрушились на них, завладев сознанием. Дети притихли, уняв свои игры, умолк веселый гомон, всех охватило предчувствие беды. Змену словно пронзила мыслью все три этажа, подвал и чердак – и ужаснулась. От тягостных чувств ей стало трудно дышать. Она кинулась к окну, распахнула его и, жадно глотая свежий яростный ветер, вдруг поняла: нужно бежать.

Мгновенно она влезла на подоконник, схватилась за край и свесилась из окна, нащупывая ногами карниз. Держась за оконную раму, она сделала два шага и вжалась в стену. Еще четыре шага, до железного ската. Ухватившись за угол, она смогла перевести дух и оглядеться. Второй этаж – ужасно высоко. Водосточная труба совсем рядом, но она выходит прямо к парадному крыльцу. Если Змену спустится по ней, ее непременно найдут! Страх вдруг накрыл девочку с головой – в отражении распахнутого окна увидела она открывающуюся дверь и знакомую фигуру. Позабыв об осторожности, Змену перелезла через водосточную трубу и, вытянувшись в струнку, замерла, прижавшись к стене. По яростному, злому крику она поняла, что побег обнаружен. Сердце ее наполнилось решимостью и упрямством, а страх быть пойманной пересилил прочие страхи. Преодолев карниз, она спрыгнула на крышу одноэтажного здания прачечной, что примыкала к главному зданию.

Покрытая густым мхом крыша заглушила звук падения, Змену легко перекатилась и встала, прислушиваясь. У привратной будки сторож возился с цепью и ошейником, игнорируя заливистый гневный лай. Кроха, догадалась Змену. Она торопливо пробежала по скату и беззвучно прыгнула вниз – в самые густые заросли крапивы, – и затаилась, пригибаясь к земле и не чувствуя ожогов. Двор был как на ладони. «Здесь нет безопасного места,» – подумала Змену. Да, зоркий глаз сможет разглядеть выцветший ситец сквозь листья крапивы, и что ей делать тогда, куда бежать? Убежище на чердаке было самым надежным, но и его раскрыли. Змену видела Наставницу в окружении одетых в траурно-черное людей. Она размахивала руками, указывала на окно их спальни – нет, предчувствие Змену не обмануло, искали явно ее. Она ни на секунду не поверила словам Наставницы. Мать бросила ее – Змену это помнила так же четко, как и свое имя. Но при мысли о матери не возникало тревоги, а эти незнакомцы внушали только безотчетный ужас.

Змену медленно подалась назад, и гибко, как кошка, выбралась из крапивы. За углом прачечной она распрямилась. Мысль, пришедшая в голову, была дерзкой и опасной. Единственное место, где сейчас ее не будут искать – спальня. Все сироты должны быть в столовой, в комнаты никто не зайдет. Если…

Змену уже со всех ног летела к черному ходу. Неведомо как ей удалось подняться по старой лестнице, что вела в подсобку, никем не замеченной, – ее искали на улице. Змену отворила дверь, как вдруг раздался легкий звук шагов. Кто-то шел сюда. Змену рванулась к спасительной лестнице – будто лисица из старых сказок, окруженная охотниками, она путала следы. Дверь оглушительно хлопнула за спиной, и Змену застыла, парализованная ужасом, но на лестнице было пусто. Дверь заскрипела, отворяясь, и хлопнула вновь – да так, что стекла зазвенели. «Сквозняк», – промелькнула в мыслях девочки догадка. Осмелев, Змену поднялась, открыла дверь…

Прямо перед ней стоял Таврик и угрюмо смотрел на нее.

– А, это ты, – как-то бесцветно произнес он. – Тебя все ищут.

16

Охотница из своры дона Бу́нэ 5 5 Дон Бунэ – демон, Повелитель Легионов. Согл. средневековым представлениям, появляется в форме дракона, одаряет человека богатством и делает его мудрым и красноречивым, дает правдивые ответы на вопросы. Управляет тридцатью легионами. шла по запаху своего щенка. Кто-то забрал его из логова, кто-то унес ее малыша, и теперь гончая улавливала знакомый родной запах, но нигде не находя явных следов похитителя.

От старой дороги до высохшего ручья, от руин сторожевой башни и до укромных оврагов – везде было пусто. Словно весь четвертый горизонт разом опустел, и даже своры хозяина рыскали вдали от старых троп и логова.

Внезапно что-то привлекло внимание охотницы. Сверху сыпалась пыль, и будь здесь место солнцу, этот поток ярко светился бы в его лучах. Пыль пахла небом, сырой землей, травой и чем-то еще, очень ярким и значимым. В этой пыли лежала поломанная кукла. Платье ее было в бурых подтеках, голова оторвана от туловища. Что-то навязчивое, соленое, могущественное – охотница принюхалась. Так пахла человеческая кровь, разбрызганная мелкими каплями по дороге. Еще был запах, который привел охотницу в ярость: здесь побывал чужак. Она не пошла бы за чужаком в одиночку, а собрала бы стаю, – но запах пролитой крови не отпускал, взывая к древним инстинктам гончей и застилая все прочие устремления.