Катерина Карди - Но они тоже служат злу. Часть первая. Дочь демона

Плач усилился, стал яснее. «Это не игрушка и не ребенок, хотя похоже на чью-то скверную шутку», – рассуждала про себя Змену.

– Скулит кто-то, – Змену сказала это вслух, еще не уверенная, что это не злой розыгрыш. – Слышишь?

– Неа, – отозвался Таврик. – Тебе показалось.

Девочка спустилась с насыпи к самой ограде, уперлась в каменную кладку и тронула заросли репейника. Скулеж смолк, послышалась возня, шорох листьев. Змену устремилась на исчезающий звук, проводя рукой прямо перед собой. Она раздвигала листья и отталкивала стебли, пока, наконец, ее пальцы не коснулись чего-то теплого, мягкого и шерстистого. В ладонь уткнулся мокрый собачий нос, и шершавый язык прошелся по пальцам. Змену тихонько засмеялась от восторга. Это был щенок, как тот, из сна, только лучше, ведь он был настоящим. Она подняла его на руки, и тот заскулил, беспомощно перебирая лапами.

– Он такой милый, – только и смог произнести Таврик, выражая свое восхищение. Держать животных в Приюте не разрешалось, старая овчарка на цепи у сторожки да дикие пугливые кошки не в счет.

– Да. Интересно, как он сюда попал. Замерз совсем, бедняжечка! – Змену закрыла щенка полой своей старенькой кофты.

– Вот бы оставить его себе, давай спросим Наставницу?

– Нет, – лицо Змену посуровело. – Нам не позволят. Наставница может его обидеть. Надо его спрятать.

– Какой он милый! – повторил Таврик и осторожно погладил щенка – движение вышло неловким.

Щенок согрелся и завозился сильнее, вылизывая пальцы Змену.

– Ты кроха, – назвала она его. Но этого ей было мало. У животных нет души, и Змену поделилась своей. – Ты – Кроха, – произнесла Змену, даруя щенку настоящее имя.

Он был рыжим: Змену увидела его – сначала расплывчато, затем заморгала, восстанавливая четкость зрения.

– Как странно, – Змену поднесла к своему лицу ладонь, разглядывая ее как небывалое чудо. Бледная, в порезах и синяках кожа рук, вязаный узор на рукавах шерстяной кофты, рыжий щенок – все это, выхваченное из опостылевшей темноты, было волшебным, и Змену не осмеливалась верить своим глазам.

Змену рассмеялась от радости. Сны так часто обманывали ее светом, но в самый радостный миг она просыпалась, окруженная кромешной темнотой, напряженно дыша и вслушиваясь в тишину детской спальни.

– У тебя рубашка синяя, а штаны порваны! – сообщила она изумленному Таврику. – А еще ты весь грязный. Я вижу, Таврик, слышишь? Вижу!

– У тебя все прошло? Да?

Змену закивала и снова засмеялась. Она целовала найденного щенка, гладила его по шерстке и все никак не могла насмотреться на Таврика, на заросли и на свое платье.

– Мы спрячем его в нашем убежище. Ты со мной, Таврик?

– Конечно, Змену. А можно я его подержу? – попросил он.

Змену осторожно передала щенка:

– Таврик, давай не будем никому говорить, что я снова вижу? Так няньки за мной меньше приглядывают.

12

Раньше, когда чердак использовался для детских игр летом, треугольные окна под потолком целыми днями были настежь распахнуты. Спустя десятилетия окна заколотили, закрыв доступ воздуху и свету, а во время очередного ремонта сюда перенесли старую мебель, да так и оставили. И теперь массивные столы, громоздкие стулья, старинные буфеты – все из верного крепкого дерева – громоздились до самого потолка, покрытые пылью, будто припорошенные снегом. Детям путь на чердак был запрещен. Лестницу, ведущую туда, закрыли решеткой с навесным замком, а саму дверь заперли на ключ.

О том, что у решетки вывинчиваются прутья, Змену узнала случайно, пару лет назад. Она бесцельно слонялась по этажам, пока любопытство не привело ее к зарешеченной лестнице. Место было темным, но спокойным и тихим. Несколько раз Змену пряталась здесь, тая свои обиды и скрываясь от несправедливости Наставницы, жестокости Мины и других детей. В такие часы она сидела на ступеньке, прислонившись спиной к стальным прутьям и вслушиваясь в идущие снизу звуки, и от безделья ковыряла облупившуюся краску. Когда ей это наскучило, Змену обратила внимание на решетку. Она схватилась двумя руками за прутья и повисла, откинувшись назад.

Один из прутьев коротко скрипнул под тяжестью и провернулся, выдав себя. Змену крутила его и так, и эдак, пока наконец прут не грохнулся на ступеньки по другую сторону лестницы, открыв лаз достаточного размера, чтоб туда смогла пролезть девочка восьми лет. Змену излазила всю лестницу, уперлась в старую дверь, но открыть ее не смогла – старый замок держал крепко. Но такие трудности не останавливают, а только раззадоривают, и в другой раз Змену вернулась к той двери не одна. Вдвоем с Тавриком они пытались открыть ее, ковыряя в замке то скрепкой, то гвоздем.

– Бесполезно!

– Может ножницами? – предложил Таврик, пытаясь сложить из скрепки подобие отмычки. – Не смотри на меня так, у меня их нет.

– Дай я попробую!

– Пробуй, но тут нужен ключ.

– Нужен, только где бы его взять…

– В комнате нянек есть, в столе лежит.

– Возьмем?

– И как мы его возьмем, если там все время кто-то есть?

Но Змену не собиралась сдаваться просто так.

– Нам нужен отвлекающий маневр, – произнесла она, напустив на себя таинственный вид.

Коленками пришлось пожертвовать. Когда Змену, прихрамывая и похныкивая, появилась в коридоре холла, добрая старушка-вахтерша засуетилась, доставая зеленку и пластырь, увидав разодранную об асфальт кожу. Таврик бесшумной тенью возник в дверях коридора, что вел в столовую, и подкравшись к столу, уже открыл ящик, как вдруг остановился, услышав резкий голос. Таврик замер, белея на глазах, сжимая в руке ключ. Все было так очевидно – его поймали на воровстве и непременно накажут, но в следующую минуту все прояснилось. Этот возглас принадлежал Наставнице, спускающейся по лестнице. Она запретила Змену плакать и велела идти в комнату, поочередно бросая грозные взгляды то на свою воспитанницу, то на старушку.

– Сработало! Слышишь?! – От восторга Таврик прыгал на месте. – Наставница меня как будто и не видела вовсе!

– Ага, зато меня увидела, – Змену осторожно потрогала разбитую коленку. – Больно-то как!

Они встретились через час после ужина, как и было условлено. Таврик был горд и счастлив, он потрясал ключом, воображая себя отважным воином, в чьих руках находился волшебный меч. Если бы их увидели, им крепко досталось бы, но дети были в игровых или спальнях, а утомленные дневной суетой няньки и не думали их искать. Старая лестница на чердак встретила их пылью, тишиной и совершенным забвением. Дверь, кряхтя на ржавых петлях, неохотно поддалась. Полутемная мансарда была завалена ветхой мебелью, сломанными игрушками, книгами, горнами, спортивным инвентарем и прочим хламом, но для Змену и Таврика она стала настоящей пещерой сокровищ. Они играли там, покуда совсем не стемнело, и на следующий день пришли вновь.