Александра Барвицкая - Первое Солнце Шестой Воды. Книга Первая. Небис. Метафизическая художественная серия «Женьшеневая Женщина»

И взглянет охладевший от старости Тонатиу в зеркальную окаменевшую черноту исподнего земного стекла, застывшего сотни миллионов лет назад жадной накипью вулканического варева.

И вздрогнет в испуге Тонатиу, и отринет от зеркала своё постаревшее морщинистое лицо, до пыли иссушенное ветрами пламенеющих войнами тысячелетий и изрезанное в бороздки грубыми мотыгами кровавых веков.

И отразится в бездонной проталине Неба ледяное лезвие остывшего Пятого Солнца!

И язык его, и вся кровь, что выпил Тонатиу за 5 тысяч и 123 года, отразятся в Небе.

И сосчитает Тонатиу все свои морщины-бороздки и все зарубки на бороздках.

И увидит Тонатиу, что осталось ему до завершения Пятого круга, до последней 5125-ой морщинки, только двадцать три зарубки на бороздах.

И жадно схватится Тонатиу острым клинком обсидианового языка за уплывающее по красной реке каноэ Пятой эпохи, уносящее в пустоту тьмы его испитую кровью жизнь.

И вскрикнет от страха смерти Тонатиу!

И ответит ему Небо!

И задрожит Небо раскатами грома в отражении промозглой хмари стареющего морщинистого лица Тонатиу.

И всколыхнётся от этого острого взгляда Земля!

И сожмётся нутро её для нового извержения.

И прикроет Земля живот свой океанами, чтобы не получил Тонатиу новых обсидиановых ножей!

И спрячется Земля в пуховое одеяло пара, укрываясь от взгляда Тонатиу.

И укутается Небо в рваный плед облаков, сотканных ветром из подпушка кислородной шубы голубой планеты – поднимающегося вверх остывающего земного дыхания.

И от холода Пятого Солнца сожмётся чрево Неба до размера игольного ушка.

И тесно станет Небу в игольном ушке!

И тонкие миры пройдут вместе с Небом сквозь игольное ушко!

И взорвётся в игольном ушке яйцо Неба – зарождением Солнца Первого.

И будет Небо носить уже два Солнца: одно на голове, а другое в чреве. Одряхлевшего, жестокого, кровавого старика Тонатиу и малыша Ра с блестящими от счастья глазами.

Кого оставишь ты, человек?

Старого Тонатиу или младенца Ра?

Ведь, как не бывать в человеке двум сердцам, так не бывать на Небе двум Солнцам одновременно.

– Убей меня! – прикажет старик Тонатиу.

Но, убивая Тонатиу, ты убьёшь Ра. Ведь, как нет будущего без прошлого, так нет Ра без Тонатиу.

– Убей меня! – попросит старик Тонатиу.

Но, убивая Тонатиу, ты убьёшь в чреве Неба не родившегося Ра. Ведь напьётся крови старик Тонатиу, и на каноэ по красной реке смерти унесёт с собой Ра.

– Убей меня! – взмолится старик Тонатиу…

Но, убивая Тонатиу, ты убьёшь себя…

И забьётся в чреве Неба малыш Ра.

И согревая себя, заиграет малыш на космической арфе.

И покатятся от звезды к звезде волны струн, на которых будет играть каштановый мальчик.

И выровняют волны кривизну бывшей истины.

И возвращая истине истинное, отшлифуют волны струн поверхность всех галактических зеркал.

И отражения станут чистыми, приготовившись к выходу в новое измерение.

И откроется дверь третьего глаза.

И откроется кран Шестой Воды.

И настанет час, когда обледенеет диск Пятого Солнца!

И Небо, кутаясь в рваный плед облаков, задрожит от холода и прижмёт к сочной млечной груди малыша Солнце Первое, согревая им своё обмороженное стариком Тонатиу сердце!

И песочные часы, переворачиваясь с Севера на Юг, замрут между Западом и Востоком.

И Восток перетечёт в Запад, а Запад – в Восток.

И станет Запад – Востоком, а Восток – Западом.

И откроется на линии горизонта тоннель движения слева направо так, что сделанное из праха Земли оторвётся от завёрнутых в восьмерку пузатых донышек стеклянных сосудов и поднимется вверх ровно над линией горизонта, и вкусив своей невесомости, и насладившись ею, навсегда откажется быть прахом.

И спираль взвинтится, и изменит прошлому ради будущего!

И день развернётся в год, а год завернётся в день!

И начнётся большая игра.

И секунды, перепрыгивая через клеточки застывших в «замри» веков, вырвутся из объятий стрелок. И завернутся стрелки в круги.

И настанет час, когда остановится Пятое Солнце!

И все стороны света сойдутся в одной точке.

И, куда бы ты ни пошёл, везде будет только одна дорога – внутрь себя.

И настанет час, тогда остановится Пятое Солнце, И потребует старый, одряхлевший Тонатиу последнюю каплю.

И решит эта капля исход игры.

Но уже не на язык уходящего в небытие Пятого Солнца прошлого, без которого не будет будущего, упадёт капля, а на темя нарождающегося Солнца Первого, купающегося в Шестой Воде небесной утробы.

И эта капля, упавшая вверх мимо языка Тонатиу, станет последней каплей крови, пролитой человеком.

И взбунтуется Тонатиу, почувствовав близость обсидианового меча, пришедшего за ним самим!

И потребует застывшее Тонатиу море крови!

Но если найдётся хоть одна живая душа, которая согреет Тонатиу и перенесёт его на себе через рубеж 5*1*25, то мирно уснёт на плечах времени Пятое Солнце, и проснётся внутри Шестой Воды: Солнце Первое – Солнце Радости, Солнце Ра.

Эй, Человек!

Посмотри на Солнце!

Посмотри на Солнце своей Вселенной!

Посмотри на него внимательно.

Посмотри ему в глаза!

Кого ты видишь в них?

Уже Ра или ещё Тонатиу?

Только тебе решать, Человек!

Ведь ты, Человек, и есть Вселенная!

Каждый Человек – Вселенная.

И сколько людей – столько вселенных.

И у каждого – своё персональное Солнце.

И у каждого – свой Тонатиу.

И у каждого – свой Ра.

И чтобы родился в твоей Вселенной твой Ра, в тебе должен растаять лёд, в тебе должен уснуть Тонатиу, открывая двери Шестой Воде.

Позволь ему навсегда уснуть легко!

Не дай ему унести с собой и тебя.

Позволь ему переродиться в Ра.

И пока ты не поймёшь это, будешь носить на себе лёд Тонатиу, отогревая его жаром своего сердца, если у тебя горячее сердце.

А если сердце твоё холодное, как нос щенка, выброшенного из материнского нутра в грязную подворотню, или как кожа змеи, сплетённой в клубок с сородичами во время спячки, или как обсидиановый резец языка Тонатиу, или как Солнце Движения, приготовившееся пройти сквозь смерть…

Она была в теме? Или тема была в ней…

Она никогда не знала, когда это начнётся, но всегда понимала, когда начиналось. Оно начиналось с груди.

– Верните Алекса.

– Я понял, о чём вы. Гениальность вернём.

– Вы не поняли…

– Кто вы? – спросил он.

– Вселенная, – ответила она.

– Моя, – подхватило эхо комнаты…