Жанна Голубицкая - Тегеран-82. Побег

– Ничего себе! – захлопала в ладоши тетя Нонна, она уже была хорошенько навеселе. – Хорошенький! Но как же вы общаетесь, если он не говорит по-русски?!

– А мы и так друг друга понимаем, – тетя Тамара чмокнула своего спутника в щечку. – На языке сердца. Да, милый?

«Милый» поспешно закивал.

Медсестры оживленно зашушукались: было не совсем понятно, насколько именно этот красавчик Джонни не владеет русским? Настолько, что можно с ним вовсе не поддерживать светскую беседу и даже спросить в его присутствии, «где Томка его откопала»? Или все-таки кое-что он понимает и надо следить за языком, чтобы не попасть впросак?!

Но тетя Тамара вовсе не стремилась развеять сомнения товарок, тем более, заиграла медленная музыка. Она схватила своего болгарина и закружила его в ритме медленного танго. Тетю Тамару я не видела довольно давно – наверное, со сдвоенного дня рождения папы и братика-баятика – и теперь обратила внимание, что выглядит она просто волшебно! Может быть, ничего конкретного в ней и не изменилось, просто я давно не видела ее радостной.

Кавалер не отходил от тети Тамары ни на шаг и даже никуда, кроме нее, не смотрел. Они сели за стол и болгарин принялся заботливо накладывать в тети Тамарину тарелку угощения, а когда она приступила к еде, наблюдал за ней влюбленными глазами и нежно убрал ей за ухо выбившийся из прически локон.

– Ну натурально голубки! – прошептала доктор-аптека.

– Попугаи-неразлучники! – поддержала ее сестра-кал.

– Распутства гамадрил! – пробормотал себе под нос Грядкин. Он внимательнее всех наблюдал за парочкой и мрачнел на глазах.

– Смотри-ка, не спит наш верности осёл! – развеселилась доктор-аптека.

– И в нем не дремлет ревности козел! – радостно подхватил доктор-попа.

– А это еще что за радости гиббон? – огрызнулся Грядкин. – Я – как его? – кабан забвенья и скромности енот!

– Пойдем танцевать, мой енотик! – задергала его за рукав тетя Моника, вертящаяся рядом и следящая за его взглядом. А взгляд свой «объект гэ» прямо не сводил с тети Тамары с ее ухажером!

Маленькая женщина, дремлющая во мне, про себя искренне порадовалась успеху тети Тамары и наказала себе запомнить этот беспроигрышный ход «курощения и низведения» всяких «распутства гамадрилов» вроде Грядкина.

…Первые январские деньки 81-го выдались солнечными и ленивыми. Наша учительница Светлана Александровна сказала, что каникулы у нас с Серегой и Максом будут, «как у нормальных советских школьников» – десять дней. Правда, с учетом татиля – местного выходного в пятницу и последующих наших субботы-воскресенья – у нас вышло целых 13 свободных от занятий дней. Только папа свой инглиш не отменил. С утра я уединялась со своим «маленький зеленым другом», как папа обзывал мой видавший виды потертый англо-русский словарь. С началом войны он и впрямь стал моим лучшим другом. Если подсчитать, с ним я проводила времени даже больше, чем с Серегой. А больше времени, чем с зеленым другом, я проводила только с младшим братом: когда я не сидела со словарем, то сидела с ним. Во дворе все равно делать было нечего. Мальчишки и Тапоня слонялись там, как неприкаянные, со скрипом изобретая себе занятия. И когда я важно выходила туда с коляской, степенно укачивая «своего младшенького», смотрели на меня почти с завистью – мне было, чем себя развлечь.

На Рождество, которое, конечно, никто официально не отмечал, но все знали, что оно 7-го января, в бимарестане вдруг появилась новая медсестра. Об этом мне сообщила мама, а ей Шурочка – жена начальника медчасти. Мама выходила гулять с коляской и встретила Шурочку случайно: та возвращалась из христианской церкви, которую случайно обнаружила в Тегеране и теперь исправно посещала по большим религиозным праздникам. Шурочка была очень оживлена по поводу Рождества и на радостях разболталась с мамой, хотя обычно она, как и «раиска», держалась обособленно. Должно быть, начальственное положение их мужей этого требовало, так как сами по себе они казались вполне общительными и доброжелательными дамами. «Раиска» своей прямой осанкой, тщательно уложенной высокой прической, светскими манерами и пристрастием к боа и шляпам напоминала мне мою бабушку Мусю. Шурочка же удивительным образом смахивала на Шурочку из бухгалтерии: это все отметили, посмотрев «Служебный роман», который по осени показали в посольском клубе. Только наша Шурочка общественной работой не занималась, она вообще не работала, только дружила с «раиской», и, как и она, часто разъезжала в Союз и обратно.

Новенькую еще никто не видел, но корреспонденцию из Москвы, которую она привезла с собой, уже раздали. Очень приятно было в кои-то веки получить письма, написанные всего неделю назад! Нам написали бабушка и Оля: судя по толщине конвертов, в письмах были особо торжественные праздничные открытки – раскладушки.

За такую радость благодарить следовало не только новенькую медсестру, но мою заботливую бабушку. Это она бдительно следила за всеми перемещениями бимарестантов и посольских, работающих в Тегеране, на Родину и обратно, и никогда не упускала случая передать нам письмо или небольшую посылочку. Нашу новенькую бабушка не знала, как и мы, поэтому, видно, посылочкой грузить ее постеснялась. Зато не поленилась сообщить Оле, что есть оказия передать мне письмо, а потом еще встретиться с ней и это письмо забрать. Проделать все это 2-го января, когда отбывал поезд новенькой, мог только очень неравнодушный человек, каким и была моя бабушка.

Бабушкино послание мама, как обычно, зачитала нам с папой вслух. В этот раз слушал его и мой братик-бятик: он не спал и внимательно таращился из своего кокона, лежащего на руках у папы.

Бабушка поздравляла нас с Новым годом на красивой открытке с видом елки на фоне Кремля и, как водится, желала «стойкости, крепости духа и патриотического самосознания», а еще здоровья и успехов – папе в работе, маме в воспитании малыша, а мне в учебе. В письме бабушка писала, что на Родине идет активная подготовка к XXVI съезду КПСС, об этом говорят по радио и телевизору, все выполняют и перевыполняют свой рабочий план и вносят посильный вклад в дело мира. Про себя она рассказывала немного – встретила Новый год с семьей дяди, маминого старшего брата, у них, как обычно, был замечательный стол и все очень хорошо организовано. Дядины дети помогали маме, а с бабушкой были вежливы и внимательны. Мама, как всегда, воспользовалась случаем и поставила мне дядиных детей в пример. И сделала это, как обычно, своим коронным тоном, из которого явно следовало, что как я ни старайся, до дядиных детей мне далеко.

– Интересно, – задумалась я вслух, – а бабушка всегда была такая правильная?! Даже в детстве? Неужели она никогда не хулиганила?