Кристен Соул - Сердца нет!

Ларри не очень нравится, что тот словно видит его насквозь, но найти, что ответить, не может, поэтому просто в три глотка осушает стакан с компотом и после дожёвывает попавшиеся ягоды, глядя исподлобья на Томаса и пытаясь его прожечь глазами. Но ничего не получается, а вот во снах получается.

– Самый отрешённый вид у меня, но что-то на меня они не заглядываются, – иронично встревает в разговор Ховарт и натягивает болезненную улыбку, которая, кажется, прямо сейчас покроет трещинами его сухое лицо. Ларри мысленно благодарит мелкого за его уместные слова.

Девочки стали обращать внимание на Ларри, ведь он теперь либо как они, либо выше в таком же возрасте. Но они ему не интересны, а их прикосновения да липкие взгляды только раздражают. Ребята обычно только и делают, что присвистывают, когда к Ларри подходит очередная хохотушка, мол, спросить про домашнее задание. Мальчишки вечно говорят о том, как же Ларри повезло, что он первее всех найдёт себе подружку. Да если бы девчонки не околачивались рядом и не проявляли столько настырного внимания, то его друзья до сих пор бы на деревянных палках-лошадях по коридорам пансиона гоняли. А теперь им это, видите ли, игрой детской кажется. Ну это сам Ларри и сказал, так как чувствовал, что детство постепенно ускользает, и он начинает понимать какие-то странные, неведомые до этого вещи, а тонуть в неизвестности не хочется, тем более одному. Страшно.

Хочется потянуть кого-то за собой, и как тут не ухватиться за тех, кто всегда рядом? В итоге мальчики постоянно обсуждают девчонок, те, не скрывая, громко обсуждают их, а Ларри только поддакивает и прислушивается к обеим сторонам.

Когда он смотрит, как общаются Шон, Томас и Ховарт с девчонками с потока, он не понимает, что между ними происходит? Это будто какой-то невидимый обмен электричеством через воздух посредством улыбок, взглядов, шуток. Если раньше их девочки раздражали, как и сейчас они всё ещё раздражают Ларри, то теперь ребята активно ими интересуются, постоянно обсуждают, какая красивее и с какой бы они потанцевали медляк на очередном праздничном вечере. Ларри всё это кажется скукой смертной.

Его больше интересует то, почему друзья до сих пор себя ведут как в стае. Неужели и правда уважают? За что? За то, что тогда исполнял их дурацкие пожелания на очередной неделе? Ну да, он забрался в учительский кабинет и своровал журнал с оценками. До сих пор лежит где-то зарытый в земле. Что, кстати, тоже являлось заданием – спрятать его. Ларри вообще хотел сжечь, но это привлекло бы много излишнего внимания. В итоге под покровом ночи он смог выбраться из здания и закопать журнал под дубом, пока на Ларри не накинулась охранная шавка и не погрызла ногу. Долго ещё прихрамывал, теперь только шрамы остались.

Тогда ему всё сошло с рук. Во-первых, он сказал, будто лунатил ночью, что не лишено правды. С ним периодически происходят такие вспышки ночных прогулок, так что никто не удивился и дело замяли. Во-вторых, ещё бы не замяли, ведь его мать не абы кто, а хозяйка двух монополий. Ну и здоровьем их семья отличается отменным, о чём говорит факт выживания обоих детей после Мора.

А может, ребята стали понимать, какой у Ларри статус и что лучше находиться с ним в отношениях «вожак-стая» сейчас и потом – в будущем, – чем в итоге «вожак-омеги»? Ларри не знает точные причины, а спрашивать – язык не поворачивается. Возможно, родители ребят дали им такую установку, но от этой мысли у Ларри что-то противное щемит внутри – где, он предполагает, находится душа. Не хочется думать о том, что твои друзья с тобой только из-за связей. Он слышал, что такое часто происходит у взрослых, но не сейчас же!

Он мог бы тогда специально проиграть и стать «омегой», но, во-первых, он принципиально ненавидел проигрывать, а во-вторых, хотел уже положить конец дурацкой игре, которая всё равно в итоге неконтролируемо затянулась.

Только Томас иногда проявляет некие попытки бунтарства, но это так тонко происходит, что пока замечает, наверное, только Ларри. Он в принципе много чего замечает, и то, как Томас периодически приглядывается к нему, будто что-то подозревает. Вот только что? Ларри и сам толком не знает. Он чувствует, как меняется не только физически, но морально и эмоционально. Поэтому для профилактики притворяется, что ему тоже ну просто очень интересно узнать про этих инопланетян – девушек – и только поддакивает, мол, да, у Тани холмики стали попышнее и это ну восхитительно красиво, да и, наверное, удобно на них спать.

– Ну что, пойдёмте на урок, а то опоздаем! – бодро командует Ларри, глядя на огромные висящие на стене столовой часы, минутная стрелка которых вот-вот подберется к цифре «двенадцать» вместе с часовой.

После тяжёлого учебного дня Ларри вместе с ребятами наконец добирается до своей комнаты. Каждый теперь занимается кто чем: Ховарт сразу же усаживается в кресло и принимается читать книгу из библиотеки по основам дирижаблестроения, Томас и Шон играют в шахматы, а Ларри, сняв пиджак и бросив его на стул, забирается на верхний ярус и падает спиной на кровать. Он так вымотался за весь день, что сил на уроки или даже просто поболтать не осталось. В этом году ребят значительно больше нагружают по учёбе, а также физическими нагрузками на физкультуре. Ларри решает, что немного прикорнуть – ничего страшного. А уроки – их потом у пацанов спишет. С этими мыслями он отворачивается от них, натягивая верхнее шерстяное покрывало, и чувствует, как проваливается в сон под тихое шуршание страниц и мягкое постукивание шахматных фигур.

Ларри ныряет глубоко, в тёмную воду, в которой может дышать так же свободно, как и на суше. Он опускается всё ниже и ниже. Зачем? Не знает, но ему этого очень хочется. Там, на дне, его ждёт клад. Огромный сундук, поблёскивающий в солнечных лучах, пробирающихся сквозь толщу тёмной, мутной воды. Ларри протягивает руки, открывает склизкую от вросших водорослей крышку сундука и вглядывается внутрь. Ничего не видно. Он суёт туда руку, но там пустота. Ларри на секунду разочаровывается. Вдруг его хватают за кисть и тянут в эту пустоту, но он упирается ногами, а свободной рукой пытается расцарапать чужую. Из сундука выплывает целый поток мелких пузырей, и перед Ларри появляются очертания знакомого лица. Это Мэриан. Ларри чувствует, что сразу же перестаёт получаться дышать, вода наглым образом пытается заполнить лёгкие. Чтобы спастись, ему надо высвободиться и вынырнуть наружу. Но Ларри сдаётся, расслабляется, разжимает чужую руку, замечая, что оставил на ней шрамы, и сожалеет об этом. Мэриан резко дёргает Ларри на себя, хватая второй рукой за горло, и Ларри окончательно задыхается. Раз, два, три, четыре, пять… Сколько он продержится? Перестаёт даже пытаться, чувствуя странное болезненное счастье и умиротворение, от которого наворачиваются слёзы, моментально растворяясь в воде. Крышка сундука глухо захлопывается, погружая их обоих в кромешную тьму.