Кристен Соул - Сердца нет!

А пока он ждёт не дождётся последнего года обучения и надеется, что эту колымагу заменят к тому времени на что-то более стоящее.

Проходя мимо гаража, Ховарт на секунду останавливается, вздыхает, глядя на него, и идёт дальше. Ларри думает о том, что если они продолжат дружить, то и Ховарта обязательно покатает. Если тот доживёт, конечно.

По пути к искусственному пруду они болтают о том, как же, однако, много ребят вывалило на улицу сегодня. Погода не радует своим теплом, а всем хоть бы хны. Ларри сам обернулся клетчатым шарфом так, что только глаза и открыты, а на голову натянул капюшон, чтобы в уши не дуло. Шапки он терпеть не может, волосы после неё так электризуются, что впору лампочки на голове зажигать.

У полузамерзшего пруда на лавочках, расположенных по периметру, кучками сидят ученики. Ларри интересно, все ли они сделали уроки, или как и он – балду гоняют? Хотя надо не забыть попросить у Ховарта, он уж точно нашёл время, пока Ларри дрых, и сделал всё, что задали. А проспал Ларри, как оказалось, почти три часа. По идее скоро снова отбой, но по распорядку всех ещё ожидает поздний ужин.

Проходя мимо лавочек, ребята находят своих. Томас и Шон уже во всю воркуют с какими-то девочками, которые не смогли найти ничего лучше, как выйти в юбках. Ну хоть колготки нацепили – и то молодцы. Конечно, юбка – часть школьной формы, но и тёплые брюки имеются.

– О, какие люди! Как спалось? – как-то не особо дружелюбно интересуется Томас, ковыряясь палкой в промёрзшей земле. Рядом с ним сидит та самая Таня. И чего она вечно вокруг них ошивается?

– Супер, – сухо отвечает Ларри, пошатываясь на ступнях вперёд-назад. Подошва прилипает к хрустящей мёртвой траве под ногами. – Кто победил?

– Когда? – удивлённо спрашивает Томас. Шон, стоящий рядом с двумя девчонками, как всегда мотает туда-обратно головой, словно маятник, смотря то на одного, то на другого.

– В шахматах, – пожимает плечами Ларри. Это единственное, что он запомнил перед сном.

– А-а… – протягивает Томас, выпрямляясь на лавочке. – Да Шон снова, – кивает в сторону Шона. – Не буду я с ним больше играть. Ботаник, одним словом, – усмехается, повернувшись к полноватой девочке по другую сторону.

– Э-э! Томас, сам ты знаешь кто? – не особо уверенно, но возмущается Шон.

– Кто? – с ноткой дерзости переспрашивает Томас. И когда только он стал таким? Ларри не заметил этого переломного момента.

– Потом скажу, не при дамах. Вот! – смущённо замявшись, бубнит Шон, а потом показывает язык Томасу. Девочки одобрительно кивают, мол, вот какой молодец, не то что вы.

– Ой, какой галантный! – хихикает девушка в веснушках, прикрывая кривые зубы, будто никто не замечает их, когда она говорит.

– Точно, Сара, – типа соглашается Томас. – Чего стоите, присаживайтесь рядом, – Томас глазами указывает на свободное место рядом с Таней. – Или ты, Ларри, не можешь рядом с Таней сидеть?

– С чего ты взял? – не догоняет Ларри.

– Ну, не знаю, ты всё время о какой-то Мэри по ночам стонешь. А говоришь, что тебе это всё амурное не интересно… – глядя прямо в глаза Ларри, отвечает Томас. – А сам уже занят.

Ларри чувствует, как сердце начинает биться сильнее, грохотом отдавая в уши, а руки будто становятся длинные-длинные. «Чёртовы сны! Чёртов Томас! А ещё эти вокруг… Смотрят, ухмыляются». Ларри глядит на Таню, та вся красная, и не факт, что от мороза. А в глазах блестят слёзы на свету от фонарей.

Руки, утонувшие на пару секунд в карманах пальто, вдруг снова обретают себя, свою форму, сжимаются в кулаки, и Ларри, не контролируя свой порыв, накидывается на Томаса, выдернув того за шиворот с лавочки под крики девочек. Скинув Томаса на землю и сев на него сверху, Ларри вмазывает по лицу, изо рта которого вечно вылетают каверзные слова, заставляющие не только его злиться, но еще и обижаться и смущаться других.

В доме семьи Бэрк к вечеру собралось под сотню человек, распивающих шампанское и бросающих друг в друга цепкие хищные взгляды и тупые шутки. Ларри не знает, куда бы ему спрятаться от постоянных похлопываний по плечу, поздравлений, очень оригинальных фраз типа «ой, как ты вырос!» с последующим ощупыванием несчастной щеки, на которой уже впору появиться синяку. Хорошо, хоть волосы собрал в хвостик, и к нему теперь не прикапываются, называя «одуванчиком». Уж лучше бы Барашком кое-кто назвал…

Ларри оглядывается по сторонам, но Мэриана нигде нет.

Отвязавшись от очередных друзей и родственников семьи, Ларри, натянуто улыбнувшись, пробирается сквозь толпу одетых с иголочки гостей и волны пульсирующей в воздухе музыки, играющей из граммофона, на балкон. Свежий воздух ему сейчас необходим так же, как и хорошее настроение. Ну хоть одно он смог получить. Ларри делает глубокий вдох и задерживает дыхание, вспоминая недавний сон.

«Раз, два, три, четыре, пять…»

Резко выдыхает и, пошатнувшись, опирается на подоконник балкона. На улице зябко, и холодный ветер проникает сквозь бордовый вельветовый пиджак, отчего Ларри ёжится и сжимается словно в комок. Он уже смирился с тем, что без внимания брата хорошего настроения ему не получить. В кармане лежит заветная коробочка с кривым бантиком, над которым он корпел полчаса и даже бахрому на краях спичками опалил, чтобы ленточки не растрепались окончательно. Но кому дарить подарок, если человек, которому он предназначен, так и не пришел на праздник?

Ларри слегка оборачивается назад и глядит сквозь высокие окна балкона на толпу людей. Некоторые постоянно приезжают на праздники и чувствуют себя как дома, другие же приехали впервые и ходят с открытыми ртами и глазами, охая и ахая обилию света в доме. Они, поди, привыкли, что почти везде либо вообще только на пару часов врубают электричество, либо экономят, даже если семьи богатые. Но мать Ларри не любит экономить, так как у неё всегда есть денежная поддержка со стороны её любимого брата Герольда Келли.

Герольд и Мэриан совершенно не похожи, хотя и приходятся друг другу отцом и сыном. Мэриан сам по себе мягкий, но слегка дерзкий. Ларри думает, это в силу того, какой у него отец. Герольд строгий и очень жёсткий. Даже со стороны видно, что их отношения натянуты до предела. Кажется, будто чуть что случится, и Мэриану несдобровать, поэтому тот будто по лезвию ножа ходит. У Ларри с отцом всё не так: они всегда относятся с уважением и почтением друг к другу, хоть отец шибко и не участвует в воспитании сына. Этим, можно сказать, занимается мать. Вот она, да, женская версия Герольда, только немного расслабленнее, что ли. Однако лучше ей не перечить. Поэтому Ларри чаще обращается по делу к отцу, чтобы потом не слышать визги, крики, не видеть психи и не успокаивать мать, бегая за ней со стаканом валерьянки.