Анастасия Ермакова - Неизбежность друг друга

И она всеми силами старалась утвердить в себе неприязнь к этому человеку, несмотря на то что в глубине души ей отчаянно хотелось поверить в эту сказку. В него, в его слова, странную улыбку, голос. Ее также чрезвычайно взволновала история о Гималаях и путешествии Алберта по миру. Это создавало вокруг него ореол какой-то драматической тайны, загадки. А загадки Полина любила.

Рассудок шептал ей иное. Если она поддастся этому чувству и так или иначе сблизится с Албертом – она пропадет. Ведь у него к ней – только холодный расчет. Да, безусловно, у него есть и симпатия к ней, потому что такой человек как он не выбрал бы для своего окружения то, что ему не нравится. Но Полина боялась другого. Того, что она начнет сочинять их историю. Историю, которая не будет иметь ничего общего с реальностью. Она не хотела этого и потому сразу построила высокую стену, которой отгородила себя от ее новой жизни. Она решила расставить все точки над i и прямо спросить у Алберта про его интерес.

Утром в саду было ветрено и зябко. Грязно-белое тусклое небо то и дело покрывалось зыбью длинных сизых облаков и угрюмо глядело на землю, тяжело и натужно вздыхая, отчего по верхушкам деревьев перекатывалась короткая, нервная волна ветра. Часам к девяти сентябрьское запоздалое солнышко проделало в серой простыне облаков дыру и стало подмигивать сквозь нее влажной салатово-желтой листве, пробиваясь лучами сквозь кроны деревьев к уже по-осеннему холодной, но еще по-летнему сочно-зеленой траве.

Полина бродила по саду, кутаясь в теплый вязаный свитер темно-серого цвета, то и дело убирая с лица спутавшиеся от ветра пряди длинных гладких волос. Наконец она собралась с силами и вошла в дом. Алберт завтракал в гостиной, и Полина, сделав над собой огромное усилие, без всяких вступлений сказала:

– Хочу прояснить между нами один момент. Мне трудно задавать этот вопрос, но это важно для меня.

Алберт улыбнулся, кивнул, словно подбадривая.

– Какие у тебя планы насчет меня? Как ты видишь развитие наших рабочих взаимоотношений?

Алберт непринужденно рассмеялся.

– Мне нравится твоя прямота. И я отвечу тебе тем же, – он на секунду задумался и, снова улыбнувшись, продолжил. – Моя главная цель на сегодня – сделать так, чтобы три года нашей вынужденной совместной жизни прошли максимально приятно, продуктивно и выгодно для обеих сторон.

– Приятно, продуктивно и выгодно, – повторила Полина с едва заметной иронией. – Как собираешься добиваться такого эффекта?

Алберт, собиравшийся уже продолжить свой завтрак, внимательно посмотрел на Полину и, отложив вилку в сторону, заговорил.

– Я понимаю, что тебя беспокоит. Вопрос личной свободы. Твоей и моей. Давай договоримся так. Каждый из нас в своих поступках и желаниях является совершенно свободным человеком и может вести привычный ему образ жизни. Тот, который вел до свадьбы.

– Полная свобода во всем? – усмехнулась Полина.

Алберт не смутился.

– Я думаю, что и ты, и я вправе иметь связь на стороне, если ты об этом. Мы можем не рассказывать об этом друг другу, но и афишировать это на публике не станем. Согласна?

Полина промолчала. Ее покоробил деловой и даже несколько циничный подход Алберта к решению ее вопроса.

Враницкий, расценив это молчание как знак согласия, продолжил:

– Прямо скажу, я вижу в тебе писательский потенциал, и раз все сложилось именно так, для нас обоих будет выгоден этот союз – писательницы и издателя. Ну так, что, по рукам?

С этими словами он действительно протянул Полине руку, которую та не очень-то уверенно пожала и молча удалилась в свою комнату, оставив Алберта наедине со стынущими и ароматными гренками, политыми горячим растопленным сыром и сдобренными нежнейшим чесночным соусом, который отменно готовила пани Катарина, жена дворецкого Гашека.

После разговора у Полины остался неприятный осадок. Она чувствовала себя крайне скверно от осознания того, что Алберт фактически покупает ее талант, а вернее, берет его в аренду на три года. Все это было так… практично. Алберт объяснил необходимость подобного договора тем, что ему совершенно не хочется каким-либо образом стеснять и сковывать жизнь Полины. Фактически, они становились деловыми партнерами.

Теперь для Полины между ними действительно все стало ясно. Алберту же наоборот ситуация стала представляться все более туманной. Он почувствовал неприязнь Полины к этой сделке и к своему удивлению ощутил нечто вроде внутреннего беспокойства. Но пока он не мог себе признаться, что сделка неприятна и ему самому. Ведь объективных причин для этого не было. А Алберт привык считаться только с фактами.

Фиолетовое свечение приближается, странным пламенем скачет по пледу, по сводам палатки, но стоит протянуть к нему руку, оно рассыпается на тысячи мельчайших частиц, пылью падает на землю.

От земли идет холод, веет вымерзшей сыростью, по босым ногам струится вверх стылый ледниковый мороз.

Я включаю небольшую переносную радиостанцию, но на нужных частотах только шум, в котором я пытаюсь разобрать хоть что-то. Постепенно шум усиливается, огромным чернильным пятном вытекает сквозь динамик наружу, и я слышу сумасшедший гул несущейся на палатку лавины.

Белизна обрушивается на меня, забивает нос, рот, уши, протискивается по трахее в бронхи, наполняет легкие, разрывая изнутри грудь. Я слышу, как рвутся мышцы и связки, из лопнувших артерий теплая кровь растекается внутри тела.

Дальше ничего нет. Только стерильная белая тишина. Мертвая пустая тишина.

Алберт проснулся и сел на кровати, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце. Он давно не видел этот сон. Наверное, уже лет пять. Да, пять. С тех самых пор, как решил вернуться домой, в Чехию.

Враницкий провел рукой по лбу, словно хотел стереть с лица следы какого-то тяжелого воспоминания. «Почему сейчас?» – спросил он себя, пытаясь отогнать посыпавшиеся на него картинки памяти, а главное, чувства из прошлого. Он встал с кровати, подошел к письменному столу и опустился на стул. Открыл ежедневник и около получаса что-то энергично писал. Потом прошел в ванную, соединенную со спальней внутренней дверью, и встал под душ. Прохладные струи воды успокаивали его, настраивая на рабочий лад. Дел сегодня предстояло достаточно.

Ему некогда было думать о прошлом, когда он был занят сотворением своего настоящего. В этом настоящем перед ним стояла очередная цель. И если первый шаг на пути к ней уже был сделан, то второй сделать только предстояло. Чем Алберт и решил вплотную заняться.

В начале октября он устроил Полину в один из своих журналов, передав ей рубрику о культурной жизни столицы. Алберт решил не афишировать свою связь с Полиной и настоял на том, чтобы она писала под псевдонимом. Так в издательском мире Праги появилась молодая журналистка, литературовед и автор блога о культуре одного из самых претенциозных журналов Чехии – Паула Стоун.