Анастасия Ермакова - Неизбежность друг друга

Это интриговало Полину, но гораздо больше ее тяготило другое. Ее напрягала какая-то неопределенность в отношениях между ними. И хотя она по-прежнему испытывала к нему чувства скорее отрицательные, чем положительные, она уже не могла не признавать, что ждет от Алберта какого-то прояснения его личного к ней отношения. Если таковое вообще имеется.

Начало декабря в тот год выдалось теплым, бесснежным и напоминало затянувшийся, влажный и ветреный октябрь.

Полина стояла, прижавшись к освещенному заходящим солнцем стволу высокого старого клена, погруженная в полудрему свежего зимнего полудня, закрыв глаза, слушала шепот дрожащих на ветру, обнаженных веток. В нем ей слышался тихий голос ночного прибоя, шорох шагов, мягко вязнущих в нежности остывающего, теплого песка, мерное гудение южных цикад, устроившихся в высокой траве у акаций.

Послышался шум мотора, Полина, вздрогнув, открыла глаза и с грустью или даже обидой посмотрела на закатный сад – это было так далеко от тех мест, где она только что побывала.

– Здравствуй! – услышала Полина как всегда приветливый голос Алберта и, повернув голову, увидела его самого.

– Привет, – уныло бросила девушка и, развернувшись к Алберту спиной, побрела по тропинке прочь от дома.

Безразлично чужое. Ненужное… Ненастоящее…

Может, мне это только снится?

После обеда Полина, наливая в чашку темно-золотой чай с бергамотом, как бы невзначай бросила:

– Скажи, а у тебя сейчас есть кто-нибудь?

Алберт и бровью не повел, продолжая наслаждаться ароматным жареным сыром – своей любимой закуской, которой часто лакомился после основного приема пищи в качестве своеобразного десерта.

Полина продолжала:

– Мы же можем с тобой поговорить как приятели, в конце концов. Живем бок о бок три месяца и не знаем друг о друге элементарных вещей. У тебя есть женщина?

– Нет, – спокойно и несколько холодно ответил Алберт, в упор глядя на Полину.

Она с досадой отвела глаза, но через секунду, снова набравшись храбрости, задала еще один вопрос:

– А какие женщины тебе нравятся?

– Мне нравятся женщины, которые не задают лишних вопросов.

Полина поджала губы в ироничную улыбку.

– А как понять, какой вопрос будет лишним?

– Умные женщины всегда понимают это.

– А-а-а, – с издевательским пониманием протянула она. – Значит нравятся умные… Не частое явление в среде гламура и моды, но допустим. Хорошо, а какие-нибудь внешние параметры у этих умных женщин без лишних вопросов есть? Может быть, отсутствие лишних килограммов или отсутствие лишних элементов одежды? – уже с издевкой спрашивала Полина.

Алберт, уже успевший разделаться с жареным сыром и переключить свое внимание на ленту новостей в телефоне, поднял глаза, встретился взглядом с Полиной и улыбнулся, оценив ее грозный вид.

Полина скосила глаза на блюдце из-под чашки и поджала губы.

– Скажи мне, Паула… Почему ты все время хочешь разозлить меня? Почему пытаешься задеть, рассердить? А поняв, что у тебя ничего не выходит, раздражаешься сама.

Полина понимала, что не в силах на равных говорить с этим человеком, он буквально уничтожал ее храбрость, дерзость, злость, с таким трудом скопленные за все это время. Причем как уничтожал! Одним взглядом серых спокойных глаз, одним движением тонких губ.

С Полиной было это впервые. Обычно с мужчинами она чувствовала себя либо умнее, развитее, либо просто лучше. Даже если она и была с мужчинами довольно зажата, то не могла раскрыться, именно потому что чувствовала свое превосходство. Она остро чувствовала в людях примитивность мышления, недалекость, даже, может быть, простоту, и болезненно на это реагировала.

Она не могла заставить себя общаться с человеком, который по ее мнению был глуп… или прост. Он мог быть добрым, нежным, заботливым. Но Полина ставила на нем крест, если улавливала в нем эту примитивность. Теперь же Полина, наоборот, чувствовала свою слабость, беспомощность перед Албертом.

Она смотрела в полированную поверхность стола на свое отражение и глотала обиду. Да, ей до боли в груди, до слез было обидно за себя. И она чувствовала, что вот-вот расплачется, сейчас, здесь, из-за пустякового разговора. Ей нужна была передышка, переход хода, и она устроила его следующим образом. Не глядя на Алберта, закусывая губы, она поднялась из-за стола, вытащила из небольшого навесного шкафчика пачку сигарет и уселась в кресло, так что теперь видела лицо Враницкого в профиль.

Закурив, Полина снова нашла в себе силы взглянуть на Алберта, который с интересом следил за ее действиями.

– Так ты все-таки куришь? Я думал тогда у бассейна, ты просто играла, чтобы позлить меня.

– Нет, – отозвалась Полина, выпуская изо рта вместе со вздохом небольшое белое облачко дыма. – Нет, я не курю.

Она закинула ногу на ногу и, положив локти на подлокотники кресла, вскинула брови, отчего лицо и вся ее поза приняли недовольный и даже надменный вид.

– Знаешь, просто я не выношу, когда меня держат за дуру. А это ощущение не покидает меня уже около трех месяцев. Странно, да? Какое совпадение. Мы с тобой тоже знакомы три месяца.

Алберт посмотрел на нее внимательно, но ничего не ответил.

– Я не курю… – вдруг снова повторила Полина и, затушив сигарету, поднялась с кресла. – Вот так.

Она сделала несколько быстрых шагов к выходу из комнаты, но Алберт остановил ее, поймав пальцами ее маленькую ладонь. Полина вздрогнула и отвернулась. Она не могла смотреть ему в глаза.

– Я никогда не вру, Паула. Почти никогда. Просто потому, что мне это не нужно. Я умею добиваться своих целей другими способами. Если я скажу, что мне абсолютно все равно, веришь ты мне или нет, это будет неправдой. Мне было бы неприятно думать, что ты мне не веришь. Но знаешь, я привык к тому, что мне не нужно убеждать людей в своей правоте. Я могу добиться того, что люди будут вести себя так, как нужно мне. Может быть, это звучит цинично, но это так.

Полина, не скрывая негодования, воскликнула:

– Кем ты себя считаешь? Демиургом? Наслаждаешься тем, что сильнее других? Может, думаешь, и со мной пройдет этот номер? Только я не собираюсь быть твоей игрушкой.

– Нет, Паула, я не считаю себя повелителем судеб. Поверь мне, удовольствие я получаю несколько от других вещей. Просто я привык ставить цели и достигать их.

– Но ведь я, Альбер, я служу средством достижения твоей цели? – допытывалась Полина. – Ведь ты сам говорил мне об этом!

– И да, и нет, – Враницкий улыбнулся, поймав себя на новой мысли.

«Ты и есть моя цель».

– Тогда что тебе от меня нужно? Почему ты просто не можешь сказать, как ты ко мне относишься? Знаешь, правда, я не настолько хороша, как потенциальная медийная личность, которую ты из меня планируешь сделать, не настолько сильна как писатель, чтобы быть выгодным вложением денег. Я понимаю, это глупо, я, должно быть, выгляжу полной дурой, задавая тебе такие вопросы…