Анастасия Ермакова - Неизбежность друг друга

– С них постоянно слетают непроверенные факты, слухи и сплетни. Это непрофессионально для журналистики такого уровня, как наш, Соня. Кажется, именно за это я тебя уволил, не напомнишь?

Журналистка недовольно передернула плечами.

– Но, видимо, Макс, все-таки нашел хорошее применение этому милому ротику, раз ты так надолго у него задержалась.

Соукалову перекосило. Алберт бил Соню ее собственным оружием.

– Знаешь, Алберт, когда-нибудь ты поймешь, что как друг я гораздо выгоднее, чем как враг. Но будет поздно.

– Я переживу это. И если ты закончила, то мне нужно идти. Привет Максу!

С этими словами он подошел к двери и, открыв ее, ожидающе посмотрел на Соню.

Она с деланной томностью накинула на плечи коротенькую шубку и медленно продефилировала мимо Алберта.

– И все-таки подумай насчет завтра. У Макса для тебя есть пара интересных идей. К тому же будет много полезных личностей. И не забудь свою фиктивную женушку.

Алберт невозмутимо выслушал этот змеиный выпад и, обогнав Соукалову, вышел на улицу, сел в машину и направился к Франтишеку.

Враницкому хотелось послушать жизнерадостный голос друга и его прямолинейные, но именно этим и ценные шуточки в отношении самого Алберта.

Франтишек обрадовался его приезду. Враницкий нечасто навещал его дома. Чаще они виделись на всевозможных тусовках и вечерах, куда Алберт всегда приглашал старого друга.

Франтишек окинул его своим фирменным «инспекторским» взглядом и усмехнулся.

Алберт не начинал разговор первым.

– Ал, после твоей странной женитьбы я не узнаю тебя. Что с тобой происходит, брат? – Франтишек подошел к небольшому навесному шкафчику, что служил домашним баром, достал оттуда бутылку виски, плеснул пару капель в бокал себе и Враницкому.

Алберт молчал, разглядывая, как влага в стакане переливается янтарными отблесками. Он сам приехал к Франтишеку, чтобы переброситься парой фраз со старым другом, но теперь уже как будто жалел об этом.

– Дело в ней, Ал? – продолжал допытываться Франтишек.

– Да, в ней, – после паузы нехотя ответил Алберт, словно признаваться в этом, в первую очередь самому себе, ему было трудно. – Франк, я не знаю, как это объяснить. С того самого дня что-то изменилось. Я словно больше не управляю своей жизнью.

Он замолчал, словно подбирая слова и пытаясь разобраться в ворохе накопившихся у него за все эти месяцы мыслей.

– Она ведь могла этого не делать… Но с той самой секунды, когда она взяла ручку и подписала договор, вся моя привычная жизнь, что-то внутри меня начало рушиться. И я ни черта не могу с этим поделать. Франк, ты знаешь меня лучше всех, скажи мне, что происходит?

Франтишек внимательно и даже несколько удивленно выслушал Алберта и присвистнул.

– Да ты просто втюрился в нее. Вот и все. Первый раз в жизни по-настоящему втюрился.

– Ну и словечки ты выбираешь для подобного разговора, – отозвался Алберт и вдруг ошеломленно добавил, – ты думаешь?

– Я не думаю. Я вижу это.

Алберт не отвечал, словно не в силах был в это поверить.

– Но если ты мне не веришь, давай проведем тест. Первый вопрос: о ком ты чаще всего думаешь?

– Франк…

– Так, второй вопрос. Тебя больше не привлекают другие женщины? Тебе не хочется ходить по всем этим тусовкам и наслаждаться их обществом, как раньше?

Алберт качал головой. Франтишек безжалостно продолжал.

– Наконец, ты убеждаешь себя, что ничего к ней не испытываешь? – Франк окинул Алберта победным взглядом и резюмировал. – Итак, мой диагноз: пан Алберт Враницкий, вы впервые по-настоящему влюблены. И меня это пугает.

– Почему?

– Да потому, что если все дело только в этой девчонке, то я вообще не вижу здесь для тебя проблемы! Для тебя, Ал! Ты говорил ей, что любишь ее?

– Нет. Но я и сам не знаю до конца, что я чувствую. Поэтому не говорил.

– Ну так скажи. Женщины это любят. Ну что, мне учить тебя? Как-нибудь, после хорошего секса…

– Франк…

– Постой, вы что с ней не…? – Франтишек оторопело уставился на Алберта. – А какие у вас с ней вообще отношения?

– Деловые. Или, проще говоря, – никаких.

– Так-так-так, а вот это уже серьезно. Ты живешь с бабой полгода, и у вас с ней никаких отношений. Старик, вот теперь мне реально за тебя стремно. Но я знаю, что тебе нужно.

– Что?

– Поставить цель. Как и всегда. Например, сегодня вечером – поцеловать ее. А, скажем, через неделю… ну ладно две… Ну, ты понимаешь?

– Франк, – в третий раз одернул друга Алберт, чувствуя весь идиотизм происходящего разговора.

– И не строй из себя святошу. А то меня сейчас вывернет от тебя. Как только у вас с ней это случится – все как рукой снимет. Вот увидишь. Старый добрый Франтишек не дает плохих советов.

Но Алберта, похоже, не устроили все эти доводы приятеля.

– А что если с ее стороны все это реально… фиктивно?

Франк рассмеялся.

– Ал, это не она к тебе подкатила, а ты к ней, забыл? С этим сюрпризом, с договором, со свадьбой?

– Да, и она воспользовалась этой возможностью.

– Я бы тоже такой возможностью воспользовался, так что тут ее упрекнуть не в чем.

– Но я могу просто не нравиться ей.

– Так понравься, Ал! Я никогда раньше не слышал от тебя подобных соплей. Может, тебе реально съездить куда-то отдохнуть? С ней, без нее – без разницы! Дружище, давай прекращай все это дерьмо, а то я всерьез за тебя испугаюсь.

Алберт улыбнулся.

– Ладно, Франк. Ты прав. Больше этого не повторится. А то меня уже самого от себя тошнит.

– Так-то лучше.

– Приходите с Мартой к нам двадцать пятого на обед. Будет Ева с кем-то из своих ухажером, Гашеки, отец. Никого лишнего.

– Заметано.

24 декабря в 10 часов вечера Алберт стоял у двери в комнату своей жены и как мальчишка не решался постучать. Он знал, что она не спит, потому что с улицы видел свет в ее окне, но вот уже пять минут переминался с ноги на ногу у двери, ругая себя за эту невесть откуда-то взявшуюся робость.

«Неужели Франк был прав…» – пронеслось у него в голове.

Наконец, совладав с собой, он пару раз легонько стукнул в дверь. Никто не отозвался, он стукнул сильнее. Снова тишина. Алберт решился дернуть ручку двери и заглянул внутрь.

Полина сидела на полу за ноутбуком спиной к двери и через наушники слушала какую-то музыку. На ней была только длинная белая футболка, и взгляд Алберта сразу приковали ее обнаженные ноги, скрещенные по-турецки. Он почувствовал нечто вроде смущения, которое быстро сменилось чувствами и мыслями ему противоположными. Он с трудом оторвал свой взгляд от коленей Полины и окликнул ее.

Встрепенувшись будто ото сна, девушка оглянулась. Против своего обыкновения, вроде бы даже не смутившись, она улыбнулась Алберту и, вынимая из ушей наушники, сказала: