Борис Целавин - Дорога из АДа

Автобус еще не подали, так что и по погоде и по одежде выходило, что профессор (ну, не за лектором же я гонялся и не за гипнотизёром – это не солидно как-то, поэтому, наверняка, он профессор) должен быть внутри. Поначалу ряды новых лавочек из металла и гнутой фанеры, поблескивавшие огромными, с пятак, выпуклыми металлическими заклёпками в мерцающем свете неоновых ламп, казались абсолютно безжизненными, но, когда я увидел лежащее между их рядами тело «профессора», они показались мне еще безжизненней…

– Так, спокойно, ты – писатель-фантаст, пишешь рассказ (короткий рассказ) о гипнотизере, откуда здесь мёртвый профессор? Отойди, не бери. – Испуганно бормотал я, лихорадочно пытаясь выбраться из ситуации, пятясь, вышел с автовокзала, закрыл дверь и даже ноги вытер о воображаемый коврик.

– Присев на лавочку и немного поразмышляв, я решил, что на автовокзале никакого профессора не было и надо пойти поискать его в гостиницу, благо она неподалеку.

Гостиница была единственным местом в нашем городе, где в ночное время суток можно было купить всё, не прям всё, а все, что нужно, в ночное время суток. Поэтому у входа постоянно, кто-то ошивался, и, конечно, я рисковал встретиться с «местными». Прикинуться приезжим не было никакой возможности: таких джинсовых курток, как у меня, была одна на город и, если днём, особенно в своем районе, я этому очень радовался, то ночью в чужом….

– Так, сейчас у меня мёртвый автор ляжет недалеко от мёртвого профессора, сосредоточься, ты – писатель-фантаст, пишешь рассказ о ГИПНОТИЗЁРЕ.

К счастью, в этот раз у входа никого не было, что характерно, в фойе тоже, и даже, поднявшись на второй этаж, где вдоль длинного, тускло освещенного коридора, тянулись двери номеров, я тоже никого не обнаружил. Наверно, постояльца заселяют, сейчас из какой-нибудь двери выйдет горничная, скорей всего там и будет лектор (ну его профессора, пусть покоится с миром).

Вдоволь надышавшись гостиничным запахом, циркулируя по коридору, я уже прикидывал, что, наверно, дешевле мне будет снять номер, чем, если с меня по дороге снимут куртку, и мысленно поздравлял себя с удачной «охотой», как вдруг прямо из-за двери, мимо которой я проходил, вышла горничная, мне даже показалось, в проеме мелькнул знакомый серый пиджак. Сделав, как мне думалось серьезное лицо, я ускорил шаг и целеустремленно дошагал до конца коридора, обернувшись, увидел, что горничная уже ушла и можно спокойно все обдумать. Ровно через 3 секунды я пару раз, для проформы стукнув в дверь, начал с порога:

– Профессор, я был на вашей лекции…

– Ну, ну, ну, молодой человек, всего лишь доцент, на кафедре, знаете ли, не все разделяют мои идеи, – неожиданно перебил он меня, – Я догадываюсь, что могло привести ко мне юношу в позднем пубертате, боюсь, здесь я мало чем могу быть вам полезен, но, кое-что объяснить попытаюсь, присядьте.

От неожиданности я даже не удивился, что лектор указывает мне на солидное кожаное кресло, которое, конечно, никак не могло оказаться в номере нашей городской гостиницы. Погрузившись в надежные кожаные недра, я как бы переложил на него всю накопившуюся тяжесть сегодняшнего похода.

– Какие милые, в сущности, люди все эти профессора-гипнотизёры, – пронеслось в голове, прежде чем сознание окончательно покинуло меня.

– Ты кто? – возник где-то внутри головы вопрос, произнесённый, впрочем, приятным баритоном.

– Конь что ли, в пальто? – вопросом на вопрос, попытался отшутиться я, не решаясь открыть глаза.

– Ответ не точный

– Никто? – рассчитывая непонятно на какой ответ, снова спросил я.

– Ты где?

Однако пристал, не хотелось, но всё же пришлось открыть глаза, чёрный цвет сменился на белый, больше ничего. Похоже, шутки закончились:

– Нигде.

– А точнее?

– Куда уж точнее? – попытался я взять инициативу в свои руки.

– А когда Никто и Нигде, это что?

– Ничто.

– Абсолютное ли ты ничто?

– Нет, конечно, я даже два не абсолютных ничто – один спрашивает, а другой отвечает.

– Хочешь остаться так, или стать абсолютным?

– А можно всех посмотреть? – почему-то опять меня потянуло обратить все в шутку, но долгое молчание в ответ не оставляло шанса, что это получится. Потянуть время что ли, шлангом прикинуться? – Абсолютным чем?

– Ничем.

Коротко и ясно. Выбор не очень, зато вполне очевидный, вечно осознавать себя ничем и нигде, совершенно не вариант:

– Хочу.

– Точный ответ. Прежде чем удовлетворить ВАШЕ желание, мне хотелось бы кое-что пояснить. Начать, правда, придётся издалека, но время не имеет для нас значения. Так вот. На лекции я не стал углубляться в тему, а просто в конце обозначил выводы – это сработало, вы заинтересовались, поэтому сейчас находитесь здесь. Смею уверить, Ваше любопытство будет вознаграждено. Вы сможете узнать больше правды об этом мире, чем, кто-либо другой, исключая, разумеется, меня.

Речь пойдет о творении. Изначально было две субстанции. Абсолютное Ничто, включающее в себя в непроявленном, и потому совершенном виде абсолютное Все, и абсолютное Никто, представлявшее некую творческую силу, о которой решительно ничего нельзя было сказать, кроме того, что она очевидно была нацелена на бесконечную авторотацию, осуществить которую могла только через что-то, но было только Ничто. И до некоторых пор это самое Никто скакало по Ничто, как, извините блоха по слону, но способа воздействия изобрести не могло – Ничто оставалось незыблемо в своем совершенстве. Это могло бы продолжаться и по сей день, но, к несчастью, коварное Никто в недрах своих сотворило то, что и можно, упрощенно, конечно, назвать гипнозом – способ бесконтактного воздействия, позволяющий трансформировать Ничто, придавая ему некие формы. После чего целостность Великого Ничто была нарушена, а Никто получило возможность продуцировать свои копии – эти паразитические образования буквально разорвали Ничто на куски. У каждой частички появилась так называемая «душа», т.е. реплика абсолютного Никто, которая решительно не давала этим частичкам соединиться вновь и обрести прежнее совершенство и величие – Ничто.

Более мелкие «души» структурировались в более крупные. Никто стремилось создать наиболее точную копию себя, способную к самовоспроизводству. На уровне человека это вполне удалось.

К счастью, люди только отчасти состояли из Никто, память о Великом Ничто осталась в том, из чего они состояли, поэтому самые великие и призывали совсем отказаться от так называемой «души» и вернуться в абсолютное Ничто, дабы восстановить его незыблемость и гармонию. Это требовало сложных практик и было доступно единицам, но я сумел обратить оружие против его создателя и теперь с помощью гипноза могу разрушать эти паразитические образования, возвращая все в состояние абсолютного изначального порядка и гармонии, состояние великого Ничто.