Борис Целавин - Дорога из АДа

– Так тебе, наверное, такой достался? Мы же понимаем, – посочувствовала она.

– Может за костюм и не прилетит, – мысленно выдохнул я. – Ладно, пойдем знакомиться, Кто тут у вас главный?

– Какой?

– Ну, заводила, душа компании, центр внимания?

– Ну, вот, всё, чего сказал, я не знаю, но центр внимания, точно будешь ты – вон уже все на нас смотрят.

– И что делать, за руку здороваться со всеми или помахать дружелюбно? Может, здесь своё какое приветствие?

– Какое приветствие? Скажешь, как зовут и всё.

– А они?

– И они скажут.

– Как же я запомню?

– Постепенно.

– Ага?! Поскольку мы подошли достаточно близко, я набрал побольше воздуха, и, стараясь, чтобы голос не срывался, сказал, – Максим! Хорошо, родная предупредила, и я был практически готов, когда услышал достаточно стройный хор одновременно произнесенных имён. – Вот и познакомились! – стараясь держаться бодрячком, также громко сказал я. Прозвучало это не очень натурально, поскольку мы уже вошли в толпу. Ну, как толпу? Такую толпу можно было создать, поставив вокруг одного мужчины и одной женщины, несколько зеркал. Их бесконечные отражения выглядели бы точно так же, как эта «толпа».

На минуту я даже потерял Аглаю среди окруживших ее подруг. Постепенно морок стал рассеиваться, и я различил сначала милые сердцу черты, а постепенно, как и обещала Глаша, черты всех остальных.

Танец, очевидно, будет хоровод, или кадриль, впрочем, кого тут «кадриль»? И зачем, все же одинаковые? Неожиданно быстро все разобрались по парам. Я почувствовал на своей талии руки Аглаи, и, оглянувшись, увидел, что все девушки держат за талию своих кавалеров, а те держат их за плечи. «Со своим уставом в чужой муравейник не ходят», – подумал я и нежно сжал Глашины плечи.

Дальше началось что-то очень странное, напоминающее то утреннюю гимнастику, то современный балет, то йогу, то камасутру. Согласно, какому-то непонятному алгоритму или циклу партнеры менялись по круговой системе 2 2 Круговая система – в спортивных соревнованиях система розыгрыша, при которой каждый участник турнира играет с каждым в ходе турнира или раунда. – каждый с каждым. Самое поразительное, что всё это происходило в абсолютной тишине. Не было слышно не только музыки, но даже хлопков или стука каблуков. Мои скромные таланты, совершенно не позволяли мне повторить в точности всех движений, но я старался. Не знаю, что конкретно мною двигало: состояние легкого транса от полной нереальности происходящего, страх «выпасть из гнезда», показаться белой вороной или всё же стремление, пройдя через всё и всех, снова положить руки на родные плечи.

– Молодец! Ещё потренируешься, костюм прилетит, и как все будешь.

– Ура! Глашечка! Я стремительно поцеловал ее в губы, – Всё кончилось?

– Что всё? Сейчас самое главное будет.

– Ещё главнее?

– Ну что ты, танцы – это так, для здоровья, а снегоробье – для жизни.

– Это что, снег грести? – с некоторой оторопью вспоминая сон, спросил я? – Думаешь, я недостаточно сегодня огреб?… Впечатлений, – добавил я по-быстрому, смягчая фразу.

– Ну, Симочка, Симпампулечка, – неожиданно засюсюкала она. – Я сама, ты только рядом посиди, видишь, все пошли. Кузя – молодец, заводится уже.

Действительно, бульдозер, стоявший на левом краю площадки, как бы разминаясь, слегка шевелил скребком, но двигаться не спешил. Скрежет, вперемешку с бодрыми выкриками, наполнял ночное Козявино каким-то нереальным энтузиазмом. Энтузиазм, казалось, лез под куртку, начиная меня пронимать, щекоча и подзуживая.

– Пошли, – я двинулся к экскаватору, где оставил рюкзак, будучи совершенно уверен, что никто на него не будет претендовать. – Наверное, он мне с лопастей упал, – нелепо подумал я, пропуская подругу за руль и садясь рядом. – Убирать-то что будем?

С высоты кабины было видно абсолютно темную поверхность площади, тускло расцвеченной разноцветными лампочками.

– Это первый – невидимый, сейчас самая пора, часа за два до трубы догрести надо, а потом второй, прозрачный – это до пруда и речки за час надо, а как побелеет, тут только толкай, 15 минут и нету его!

Она задорно дернула какую-то ручку. Махина под нами заскрежетала и завибрировала. Это был звук трущихся друг от друга поршней, колёсиков, шипов, ещё не знаю чего, но привычного звука работающего мотора слышно не было. Однако, машина тронулась. От неожиданности, чуть не рухнув на пол, я машинально ухватился за Глашину коленку. Ощущение тёплой круглой, не удержусь – красивой женской коленки под рукой, меня неожиданно успокоило.

– Поехали! – это уже было (или еще будет?). – Нет – Труднулись!

Аглая направила экскаватор навстречу невидимой стихии. Скоро я действительно почувствовал, как ковш ткнулся во что-то мягкое, упругое, но достаточно тяжёлое, чтобы такая махина ощутила его сопротивление. Ловкая манипуляция рычагами и ковш, зацепив невидимый груз, повис над землёй.

– Ждём Петьку, вечно этот обалдуй со своим КамАЗом возится.

– Так, если КамАЗ его, значит экскаватор твой?

– А то!

Ну и ну, я думал, наивный, что устал удивляться:

– Как же я прямо в него-то попал?

– Как упал, так и попал! – Глаша звонко рассмеялась. – Хватит карпов считать, смотри лучше, что делать надо.

– Зачем?

– Как? Снега много, на всех хватит!

– Хватит? – Инфаркт меня сейчас хватит, это точно, – мелькнула здравая мысль, но энтузиазм победил в схватке с инфарктом и здравомыслием. Через секунду я радостно махал подъезжающему Петьке. – Ну, это мамонт какой-то, Глашунчик, – я неожиданно для себя тоже начал подсюсюкивать. – А ты уверена, что мы закинем что-нибудь в этот кузов, если не подпрыгнем, конечно.

– Не первую, чай, ночь, держись крепче. Стрела ковша неожиданно резко распрямилась, и, судя по небольшому сотрясению кузова, что-то туда прилетело.

– Три очка!

– Что?

– Ничего, не обращай внимания.

Джордан отдыхает. А что, танковый биатлон, экскаваторный баскетбол, нормально. Адреналин капал из ушей. Как мы добрались до трубы, я даже не понял. Но, действительно, вместо абсолютной пустоты над землей и в ковше появились какие-то очертания преломляющегося воздуха.

– Прозрачный снег! Ага, ну сейчас мы его! Давай!

Непрерывно крича и похлопывая коленку Аглаи, я периодически тянулся к рычагам, получая за свои поползновения увесистые шлепки по рукам.

Озеро. Экскаваторщики отдыхают, работают самосвалы и бульдозеры. За одно неуловимое мгновенье весь прозрачный снег становится белым. В кузовах и на берегу вырастают белоснежные искрящиеся горы. Их тут же сваливают, сталкивают, спихивают в чёрную воду, где они исчезают так же мгновенно, как и появились.