Лена Гурова - Паша+Маша=?

День выдался тот ещё. С утра привезли мебель. Правда, рабочие быстро всё разгрузили и собрали. Но времени на уборку уже не оставалось. Им нужно было не опоздать на новогодний вечер, устроенный для всех членов семьи фирмой, где не последнее место занимал Павел. Одеться, привести себя в порядок, позаботиться о детях, которым очень хотелось побеситься со своими друзьями, они не раз встречались на всяких корпоративных мероприятиях. Маша в зеркале не нравилась себе совершенно: глаза после бессонной ночи впали, щека немного распухла, царапина не замазывалась, ещё и пластырь. Но что это такое? Брючный костюм, последний писк их ателье, только для своих, сидел идеально, послушные волосы не доставляли никаких проблем. Но лицо… Краше в гроб кладут. Она вышла в гостиную.

– Паша, а можно без меня?

Он всё понял. Подошёл, обнял, поцеловал в щёчку с царапиной.

– Ты же знаешь, что ты самая красивая, самая стильная, самая весёлая и самая привлекательная. Подумаешь, царапинка. Это у тебя такой маскарадный костюм. Мы ещё карнавальную маску подберём, и все выпадут в осадок. Нет, Машенька, без тебя нельзя. Можем заехать в косметику, девочки что-нибудь посоветуют для маскировки. Поехали уже, карета подана.

Вечер начался очень удачно. Посмотрели небольшое представление, послушали известного певца и перебазировались в большой холл театра. Все напялили маски, распределились по столам, начались поздравления, шампанское, подарки. Маша узнала, что её муж стал руководителем самого большого сектора, от Урала и дальше. Что он получил большую премию за успехи прошедшего года, и ему подарили туристическую поездку на новогодние каникулы. А уральские коллеги передали в знак благодарности отличный зеркальный фотоаппарат, давнюю мечту Павла Александровича. Он сиял и постоянно улыбался, принимал поздравления, сам поздравлял, и всё время держал Машку за руку. И она расслабилась, решила веселиться и развлекаться. Одного бокала шампанского ей бы хватило с головой, Машка любила только красное сухое вино, а всё остальное долбало в голову и не приносило никакого удовольствия. Ближе к двенадцати объявили очередной конкурс на самый продолжительный поцелуй сразу после боя курантов. Машка не была готова к этому, но дети так уговаривали своих родителей, что пришлось согласиться. И тут она увидела её, училку музыки. В очень красивом голубом платье, которое совершенно не шло ей, сидело на квадратной фигуре, как на колоде. Она возвышалась над всеми другими женщинами, оказываясь в центре внимания, мимо неё пройти и не заметить было невозможно. Глаза голубые, даже пронзительно голубые, смотрели с вызовом прямо на Машу. Откуда она здесь? Зачем? Вот и расслабилась. К мадаме подошёл молодой сотрудник, на голову ниже неё, и повёл танцевать. Значит, эта звезда прошла с кем-то из их фирмы.

Первой реакцией было желание уйти, убежать, спрятаться где-нибудь. Но Павел крепко держал её за руку. Она посмотрела на него и удивилась. Взгляд у него был злой, недовольный. Что, переживает, что его пассия пришла с другим? Ай-яй-яй… Что будем делать, Пашенька?

– Не смей даже думать о ней. Пусть развлекается. А мы живём дальше, у нас конкурс. Мы детям обещали. Пожалуйста, Маша, не забивай себе голову. Она же специально провоцирует нас. Понимаешь?

– Мне абсолютно всё равно, что ты об этом думаешь. Сильно не переживай, не тебе же одному такой красотой пользоваться, делиться надо – обозлилась Маша – конкурсов ещё много будет, успеешь полюбезничать.

Она взяла ещё один бокал шампанского и почти залпом выпила. Маша вышла на тропу войны. Эта шлюха не сможет испортить ей праздник, а тем более, её детям.

За их столиком уже уселась детвора, приготовившись болеть за родителей. Бокал был уже третий. Босс фирмы читал поздравление, все хлопали, комментировали. Потом президенту страны “дали несколько слов”. Куранты. А дальше Маша уже опомнилась, когда все кричали их имена. Им принесли большую корзину с фруктами, сладостями и шампанским. Дети орали, Пашка всё прилипал и прилипал к её губам. А Машке было так хорошо, так спокойно и радостно на душе, пружина расправилась. Надолго ли? Вот бы навсегда…

Они ещё несколько раз сталкивались с музыкальной мадам, она подходила к их детям, что-то пыталась сказать Павлу, но он не отходил от своей жены и только отмахивался. Часа в три засобирались домой, детвора клевала носом. Машка заскочила в дамскую комнату, а Павел пошёл за вещами. Выйдя, она наблюдала картину маслом: высокая музыкантша вцепилась в её мужа, пытаясь поцеловать. При этом что-то говорила о любви, о невозможности жить без него, о жизни и смерти и т.д. и т.п. Если бы не почти четыре бокала шампанского, этого бы не случилось никогда. А так… Маша подошла, постучала кулачком девице по голове.

– Вам помочь, мадемуазель? Сейчас, я только стульчик подставлю. – И влепила ей со всего маху звонкую оплеуху. – Помогло? Или ещё?

Пашка схватил Машку, потащил к выходу, дети уже были в машине. Она пыталась вырваться, молотила руками направо и налево. Кое-как запихав её в машину, он увидел несущуюся прямо на него баскетболистку от музык и поймал её руку в сантиметре от лица жены, которая вылезла из машины, видимо, защищать его. Это был бы такой апперкот… Мама не горюй. Охранники оттащили женщину в голубом, Павел приказал Кристине держать мать, сел за руль и был таков. Всю дорогу они молчали. Младшие дети, толком, ничего не поняли, и слава богу. Но старшая… Отец видел в зеркале её круглые глаза, требующие разъяснений. И ведь придётся что-то говорить. Ну Машка, боевичка. Наверняка, уже и главному донесли. Но это его меньше всего волнует. Занимало другое. Что это было? Ревность? Просто алкоголь в голову ударил? Или, всё- таки, он ей не безразличен, как она хочет это представить. Да, не ожидал от мягкой и нежной Машуньки такой прыти. Вон сидит, пыхтит, молнии метает. Прям гиена огненная.

Дома, после отъезда мастеров, всё валялось и пахло новосельем. Неуютно, сыро, прохладно. Детей отправили наверх, там всё было в лучшем виде. Все разборки и объяснения оставили на завтра. Пашка затопил камин, подкрутил отопление, кое-как застелил диван. А Маша, скрутившись калачиком, заснула на диванчике в кухне. Неумытая, не раздетая, без подушки и одеяла. Пашка присел перед ней, поправил волосы, провёл рукой по лицу, по раненой щеке, по губам. Посидел немного, решительно встал и перенёс её на диван перед камином. Она обняла его за шею и никак не отпускала. Как только он пытался высвободиться, она шептала “Паша” и притягивала его ещё сильнее. Проснулась? Нет, спала. Тогда он стал её потихонечку раздевать. Ну не спать же в брюках и пиджачке. Машка даже не пошевелилась. Похоже, что главным для неё было именно не выпустить его из своих рук. Он так и улёгся, прижав свою захмелевшую девочку к своей груди. Конечно, можно было и попробовать чего-то большего. Но как-то нечестно. Пашка успокоился, ещё сильнее обнял жену, поцеловал и заснул.