Александр Нейман - Вельзевул за кулисами

Артем, отвернувшись к окну, еле слышно разговаривал с Егором по телефону. Тем временем одну женщину заменили на другую. Некоторое время, совсем не долгое, меня интересовало, где была до этого та женщина, что пришла только что, и куда ушла эта, но потом я отвлекся, потому, что в соседнем купе началась драка. Стена, на которую мы облокачивались, ходила ходуном. Монгольский пастух снова проснулся, и начал сыпать проклятиями во всех кого видел. Я сидел ближе всего к нему и старался не обращать внимания на его слюнявый рот, который постоянно шевелился, произнося нечленораздельные фразы, из которых понятными были только маты. С другого конца вагона послышались топот и крики, с начала я решил, что это милиция, но мимо нас пробежали те пассажиры, которые ранее толкнули Булку в плечо, проходя мимо. С их приходом драка приобрела более разрушительный характер. Артем продолжал говорить по телефону, все сильнее отворачиваясь к окну. Откуда-то сверху на стол упала сумка с вещами. За стеной кто-то взорвал петарду, и на мгновение стало тихо. Поначалу мы решили, что это выстрел. Никто из нас, в силу самых разных причин не служил в армии, поэтому мы понятия не имели какие звуки издает оружие при выстреле, наши знания ограничивались кинофильмами и документальными съемками о военных действиях. Нам стало не по себе. Притихли все: полуголые мужики, которые переговаривались и иногда о чем-то тихонько спорили с курсантом, монгольский пастух, мы вчетвером и участники драки. У всех на лицах возникло неожиданное недоумение, кроме курсанта – он улыбался, глядя куда-то в пустоту пьяными полуприкрытыми глазами, и наливал водку в пластиковые стаканы, проливая ее на стол. Для него, видимо, этот звук был родным.

Артем склонился к моему уху, через сидящего между нами Дена, и произнес:

– Они нашли купе, через семь вагонов отсюда, но в него пустят только после двенадцати, если никто не сядет, на какой-то крупной станции.

На часах было десять тридцать вечера. За стеной начали ругаться и кричать, до драки пока не доходило. По всему вагону пахло почти как на следующее утро после Нового года – перегаром, объедками и порохом. Я надеялся, что никто не сядет в наше купе, и мысленно проклинал предполагаемого конкурента.

– А сами они где? – спросил я Артема, подозревая, что себе купе они уже нашли.

– Стоят в тамбуре того вагона, в котором купе обещали.

– Я бы тоже хотел стоять в тамбуре, хоть до самого Сочи.

– Егор сказал, что начальница поезда просила до полуночи никуда не шастать. – ответил Артем.

Мне захотелось в туалет, но я решил потерпеть полтора часа. Стену, на которую мы опирались спинами, перестали шатать, Ден снова оперся на нее и закрыл глаза, скрестив руки на груди. Булка последовал его примеру. Я же постоянно поглядывал на часы, и глаз не смыкал – спать в джунглях я счел опасным. Монгольский пастух начал что-то бормотать, глядя только на меня, я скрестил руки на груди, как Ден и отвернулся. Только сейчас я заметил человека на противоположной верхней полке. Он лежал, поднявшись на локте, и смотрел на меня. Я закрыл глаза и попытался отвлечься. Сейчас я чувствовал усталость. Она спускалась по телу, подскакивала точно лодка на горных порогах на моих суставах, погружалась целиком в мои мышцы, как в бурлящий поток и, разбившись на две большие части и много незначительных щепок, осела в пояснице и ступнях.

Вдруг в вагоне появился Руслан.

– Пойдемте, – сказал он, – на выход с вещами, – добавил он и улыбнулся, глядя на наши несчастные лица, видимо, понимая, каково нам пришлось.

Это было неожиданно. Черт, мы были счастливы, на часах еще не было даже одиннадцати. Булка и Ден успели задремать и, проснувшись, они начали смешно суетиться, собирая второпях свои вещи.

Каждый пройденный нами вагон становился все приличнее и приличнее. Купейные вагоны вообще были как из сказки. Возможно, все это было связано с резкой сменой обстановки. Проводницы здесь были улыбчивее и красивее, даже те, что были уже не молоды. Про запах и говорить нечего. Мне казалось, что мы прошли уже больше семи вагонов. Артему и Руслану было несколько тесновато в коридорах купейных вагонов. На пути нам почти никто не попадался, была ночь и многие уже спали, только пару человек, курили в тамбурах и проводницы, выглядывая из своих купе, улыбались нам так, как будто уже видели нас по телевизору.

Наконец наша колонна остановилась, и мы по очереди вошли в купе. Вагон оказался спальным, и в нашем распоряжении было всего две нижние полки. Две полки на восемь человек – это в тысячу раз лучше, чем ехать в том аду, из которого мы только что сбежали. Внутри было светло и тихо, только стук колес тактично доносился снаружи. Стены были обшиты цветастой тканью, глядя на которую на душе становилось по-детски уютно. На койках лежали красивые одеяла, свернутые в рулон. В купе сидели Славик и известный квнщик. Квнщик рассказывал очередную байку про свой опыт путешествий на поездах и ночевок на вокзалах, Славик разделывал на столе неизменную вагонную пищу – вареную курицу. Когда мы вошли квнщик повернулся к нам и широко заулыбался. Мы расселись на койках, Булка достал бутылку водки. Лицо известного квнщика несколько обеспокоилось, но потом прояснилось.

– Да! – воскликнул он, – Нужно немного выпить, чтобы снять стресс.

В купе вошел Егор.

– Марина Казак сказала, что после часа будут еще три места, правда в разных купе и в разных вагонах, – доложил он, присаживаясь рядом с нами.

– Марина Казак, я так понимаю, это….

– Это наша проводница! – перебил меня Егор.

– Он уже ее имя узнал. – заметил Булка.

– Оно было написано на ее груди. – ответил Егор.

– И до груди уже добрался. – сказал Руслан. – Она же тебе в матери годится.

– Нет, не годится, она не настолько сексуальная.

– Так чего же ты тогда с ней флиртуешь? – спросил я.

– Моя мать уже занята! – воскликнул Егор и заулыбался.

– Извращенец. – негромко вставил Ден.

Булка поставил на стол еще одну бутылку.

– Две – это слишком! По чуть-чуть и спать, завтра репетиция. – сказал известный квнщик, – лучше поешьте. Как приедем, будем гостиницу искать, так что позавтракать можем не успеть.

Булка разлил по всем стаканам. Мы чокнулись, выпили за успех мероприятия и закусили курицей. Только сейчас мы обнаружили, что очень проголодались. После третей рюмки картины Босха остались где-то позади, за семь – восемь вагонов отсюда, им на смену пришли картины Кандинского. Всем стало хорошо, в том числе и известному квнщику, он спустился на одну ступень ниже, стал более простым, утратил свой авторитетный пресс или пока упразднил его, но мы все почувствовали себя немного посвободней.

Все-таки добрались до второй бутылки, но на этом решили остановиться, хотя в пакете у Булки лежала еще третья бутылка и четвертая. Мы начали засыпать на ходу, но до предоставления спальных мест оставалось еще около получаса. Я и Ден сидели в коридоре напротив открытой двери купе на раскладном стуле. В купе сидя спали Славик и Руслан.