Александр Покровский - Метаморфозы греха

Не стоит думать об исключительно низовой инициативе в настолько непростом деле, как любовь. Однажды Ирина Петровна занизила по какому-то надуманному предлогу оценки по практической работе всему классу за исключением двух-трёх зубрил. Тогда ей задали закономерный вопрос, мол, почему ущемляют права школьников? Каких-то внятных объяснений по каждому пункту обвинения не последовало. Вместо чего раздались реплики вроде: «я уже всё написала», или «других всё устраивает, только вы опять чем-то недовольны». Тогда к нескольким активистам присоединился весь класс за исключением человек пяти, которых «всё устраивало». Все они пошли с челобитной к директору, и встреча их состоялась в коридоре, где активисты объяснили всё по месту. Директор пообещал принять меры. И меры-таки были приняты. Но быстро к зарвавшимся революционерам нагрянула Виктория Игоревна с конфиденциальным разговором. «Почему вы не пришли ко мне, а сразу жаловаться к директору? Я же не вызываю сначала родителей, пытаюсь решить проблему как-то не вынося сор… В общем, пойдите извинитесь». «За что же?» «Сам знаешь за что. Если не извинитесь, то житья она вам не даст. Идите». Выразители народного гнева негодовали. Победа подобралась так близко, но после того разговора стала отдаляться с каждой минутой всё дальше и дальше. Делать оставалось нечего, ибо аналогичные вещи здесь, в «лицее», никогда не забывались. Простояв у входа минут пятнадцать, порываясь уже уйти, они всё же вторглись во владения. «Ирина Петровна, здравствуйте, мы хотели бы извиниться от лица всего класса». «Хорошо, но если ещё раз… то пеняйте на себя», – с торжествующей ухмылкой произнесла оскорблённая женщина. Получилась ничья. С одной стороны, оценки повысились, зазнавшаяся учительница получила отлуп от начальства, но с другой, выражение народного гнева заставило их извиниться, иначе бы победа получилась пиррова.

Теперь же поверженный выразитель народных чаяний шёл на свидание со своим любимым педагогом как на Голгофу, ведь там были эти … «Фарисеи», – подумал он в ту минуту. Наконец доблестный ареопаг достиг пункта назначения. В дверь постучали, и через секунду в проёме показались лица опоздавших. В целях хоть как-то развеселиться, председатель собрания выдал: «позвольте войти наёмникам капитала». Из глубин кабинета вынырнули отдельные смешки. «Вот и гвардейцы кардинала. Все равны как на подбор… Почему опять опаздываем?» – спросила Ирина Петровна, отдельно подчёркивая слово «опять». «Проводили заседание Пиквикского клуба», – не сдержался допрашиваемый. «Какого клуба?» – переспросила она. «Может быть мы сначала присядем, а там уже заодно поговорим по душам», – предложил он. «Ладно, садитесь, ещё раз опоздаете, даже на порог не пущу». Ареопаг в полном составе ввалился в кабинет и принялся рассаживаться. Надеждинский успешно миновал родную вторую парту, будто бы не замечая её, и сел на «Камчатке», то есть на последней парте прямо за партой Игоря и Влада. Мадам Доуэль немедленно справилась о причине рокировки, тотчас получив ответ: «дальнозоркость обострилась». В ответ на ответ повернулся уже Фалафель с вопросом: «эй, Дуся, чё, обиделся? Знаешь, чё с обиженными принято делать?». «Ещё не хватало обижаться на таких как ты. У меня и так есть, на что потратить свои нервы. Я же скорее принял к сведению, кто ты есть на самом деле», – изрёк Семён с надменным взглядом. «Так вы знаете, что делают с обиженными?» – подключился к перепалке Игорь. «Не здесь, Игорь», – осадил он неудавшегося рассказчика. «Понятно, обиделся. Ну и сиди в своей конуре, обиженка», – торжествовал Витя. Если бы он в тот момент высунул язык или согнул обе руки в бублик, то очень бы походил на не сильно умную мартышку из контактного зоопарка. И лишь Ирина Петровна Сермяжная смотрела с едкой ухмылкой на сцену, ища участие у зубрил с первой парты. Те, уловив желание своей госпожи, обернулись назад и принялись неприятно смеяться скрипучим смехом. Мизансцена действительно напоминала какой-то сюжет из передачи «В мире животных».

Вдоволь насладившись «унижением» извечного антагониста, Ирина Петровна решилась всё-таки начать урок.

– Кто нам сегодня будет рассказывать про страны Северной Европы? Желающие есть? – на первых партах мгновенно выросли две руки.

– Я вижу, Надеждинскому есть о чём сказать. Иди к доске.

– Спешу и падаю, – перервал он и нехотя поднялся.

Проходя мимо второй парты, ему достался шлепок линейкой по мягкому месту. Он обернулся и испепеляющим взглядом посмотрел на оппонента, но тотчас опомнился и театрально продекламировал:

– Если я тебе нравлюсь, то подари мне коробку конфет и армянский коньяк, к чему эти животные ужимки, – Надеждинский сделал явный упор на слово «животные».

– Ладно, начнём с карты. Возьми указку и покажи нам Осло.

– Ослов я могу и без карты показать, – на этих словах испытуемый указал на двух зубрил с первой парты и бывшего соседа.

– За метлой следи, иначе как бы отвечать не пришлось, – раздражённо процедил тот и зачесал свой правый кулак. С выбросом в эфир угрозы Семён презрительным взглядом смерил угрожавшего ему и больше уж не смотрел в ту сторону.

– С картой у нас не заладилось, так расскажи нам хотя бы про Швецию.

– В Швеции довольно прохладно, вследствие близкого расположения к морю, там много рыбы, по той же причине; там появились IKEA, ABBA, шведская стенка и шведская семья, а ещё там безработный получает в месяц денег больше, чем у нас инженер за год. Это всё, что я знаю про Швецию, – торжествующе закончил оратор. Во всё время выступления в глубине кабинета царило возбуждение – молча и с каменными лицами сидели лишь зубрилы и Фалафель.

– Садись, и чтобы я тебя сегодня больше не слышала, – с огорчением промолвила Ирина Петровна.

Да, то было поражение. «Опять дурацкий мальчишка поиздевался надо мной», – думала она про себя. Между тем «дурацкий мальчишка» двигался походкой триумфатора промеж рядов, причём нарочно обойдя парту Вити. Он патетично опустился на жёсткий стул, вытянул руки с целью расправить рукава рубашки. Оставшееся время урока вместо прослушивания пустой болтовни Ирины Петровны триумфатор развлекал себя рисованием на неё лубка, ехидно улыбаясь. Как только все черты лица любимого учителя очутились на бумаге, зазвенел звонок. Через пару минут в кабинете остались только педагог наедине с горечью поражения и лубок, оставленный на парте…

Тем временем инициатора веселья уже ждали. Он специально выждал время, сделав вид, словно ищет кукую-то безделушку в рюкзаке, для выхода с поля битвы в одиночестве. Возле двери стояли Игорь, Захар, Влад и Василий, а также доселе не упоминавшийся нами «друг Оушена».