Александр Покровский - Метаморфозы греха

Минут через пять после террористической акции стрельба стихла. Алёна Дмитриевна задвигалась по окровавленному асфальту к разрушенному зданию. Ей предстала страшная картина: кто-то лежал задавленный колёсами, кого-то придавило остатками конструкции, других застрелили при попытке к бегству. Но большинство были или ранены, или в состоянии шока ползали на карачках, отчаянно пробуя что-то нащупать. В правом крайнем углу лежал шеф организации, который опёрся об обломок стены и держался руками за окровавленный живот. Открыв глаза, «Толя Ворон» увидел со вчерашнего дня своего самого заклятого врага. В отчаянии он дёрнулся к рядом лежащему ПМу, но Алёна Дмитриевна немедля пресекла самоволку. Она в праведном гневе с подлёта ударила его ногой в лицо. Тот упал и на минуту потерял сознание. Очнулся он от того, что шеф конкурирующей организации активно бил его в живот. «Ты меня заказал!?» – спросила она. В ответ на вопрос «Ворон» харкнул кровью ей на ногу и прохрипел: «у папаши своего лучше спроси». После этих слов он кончился. «Ах ты курва!» – крикнула Алёна Дмитриевна и разрядила ему в голову обойму своего ТТ.

По окончании вышеописанных действий она покинула остатки барной стойки, вместе с тем крикнув: «ребята, кончайте с этим садоводством!» Тут же ребята выхватили бутылки с горючей смесью, зажгли фитили и закидали бывшее кооперативное кафе «Радуга». Оттуда послышались истошные вопли горевших заживо конкурентов. С горизонта начали доноситься звуки милицейских сирен. «Ребята, тикаем!» – громко отдал приказ директор предприятия. Все оперативно погрузились в свои авто и удалились как прежде – каждый своим маршрутом…

***

Алёна Дмитриевна очнулась от мятежного сна. Бармен Русланчик отчаянно пытался разбудить нерадивого посетителя, который громко кричал и ворочался во сне, распугивая посетителей. Старая женщина вся вспотела, как будто разгружала вагон с презервативами с той лишь разницей, что пот был холодным. «Алёна, с тобой всё в порядке?» – осведомился бармен. «Да, более чем», – ответила Алёна. Когда успокоившийся бармен отошёл, она за один раз серией глотков осушила остаток нагревшегося пива. «М-да, приснится же такое», – с этими словами жертва страшных снов положила на стол бумажку с видами Архангельска и направилась на выход.

Улицу огласила тишина. Морось закончилась, но ветер, как и прежде порывисто, продолжал сотрясать окружающие деревья. Алёна Дмитриевна открыла дверь «шестёрки», села на пассажирское сидение, закрыла дверь, откинула спинку сидения и свою собственную. Через минуту из салона доносился только безмятежный храп.

Глава 3. Учат в школе…

Подле кровати на столе разрывался на части будильник. В кровати ворочался худощавый юноша, пытаясь спрятаться от неугомонного устройства и выиграть ещё несколько минут в тёплой постели. Наконец ненавистная канонада смолка. «Ладно, пора вставать, иначе опять будет драма», – нехотя просипел он. На телефонных часах было две минуты девятого утра.

Молодой человек пребывал в квартире в полном одиночестве – мать ушла в половине восьмого, другой виновник его бытия без десяти. Только их детище никуда не торопилось, чувствуя себя полноценным хозяином положения. Властелин обстановки поднялся, громко зевнул и нацепил заляпанные жиром «домашние» трико. Свершился необходимый туалет, совершён поход в кухню, где своего часа дожидался завтрак. В меню присутствовали куски хлеба с кусками докторской колбасы, или же просто «бутерброды», или на западный манер «сэндвичи». Всё это добро съелось без лишней спешки и запилось сладковатым чаем. «М-да, негусто сегодня бог послал», – заметил молодой гурман и двинул обратно в спальню. Там он надел рубашку синего цвета, заправил её в чёрные брюки, натянул носки и пошёл в прихожую. Накинув поверху светло-серую олимпийку, потому как на улице было прохладно, бейсболку цвета хаки и чёрные туфли, хозяин положения пару раз провернул ключ в замке и переступил порог жилища.

На улице после вчерашнего дождика дорога превратилась в сплошную грязную лужу, из которой лишь кое-где выдавались крохотные островки. Даже маленький каприз стихии обычно превращал провинциальную дорогу в большое море с кучкой мелких архипелагов. «Это определённо не Рио-де-Жанейро, это какой-то Тихий океан», – заметил юный географ. Часы показывали двадцать две минуты, до начала урока оставалось восемь минут. «Драма сегодня определённо будет», – в довесок подумалось ему. Путь от дома до «лицея» представлялся интересным тем, что издалека напоминал игру «сапёр», только в ускоренном режиме. Имея в виду не наступить в лужу, применялись всякого рода ухищрения и акробатические этюды различной степени сложности. Но и они не спасли – на брюках всё равно завиднелись следы грязных капель. Попытка выиграть несколько лишних минут успехом не увенчалась. Когда спринтер впопыхах добежал до двери кабинета, стрелки часов показывали без двадцати девять. Переведя дыхание, он тактично, но отчётливо постучал и открыл дверь, войдя в кабинет со словами: «не велите казнить, велите слово молвить!» Все присутствующие обернулись, дабы лицезреть очередное зрелище.

– Надеждинский, опять ты буффонаду разыгрываешь. Как же ты меня уже замучил своим несносным поведением. Почему опять опоздал? – вопрошала учительница, уставшая сносить подобные представления.

– Как всегда, сначала переводил бабушку через дорогу, потом раздавал голодающим гуманитарную помощь, – с гордостью отчитался нарушитель спокойствия.

– Что-то твоя бабушка слишком часто на одном месте в одно и то же время тебя поджидает, может быть, ты ей понравился? – сделал предположение педагог, – авось, поженитесь, она превратится в царевну, заведёте семью и переедете на радостях в большой замок…

– Никак нет, Виктория Игоревна, суть ситуации заключается в том, что у бабушки плохая оперативная память, но хорошая мышечная, вот она и наворачивает каждый день круги. Я же не могу смотреть с равнодушием, у меня, знаете ли, позиция… – в этот момент защитник прав бабушек пустил слезу.

– Ладно, хватит там стоять, а то встал на пороге, как лист перед травой. Семён, вот честно тебе говорю, всю душу мне извёл, засранец, то своими опозданиями, то дурацкими выходками. Ты почему отсутствовал на физкультуре в среду? – задала резонный вопрос Виктория Игоревна, усаживаясь на стул.

– По религиозным убеждениям – у меня был шабат, – отвечал и одновременно протискивался к своему месту Семён.

– Когда ты уже успел стать верующим?

– Видите ли, недавно один мой знакомый раввин…

– Всё, хватит, закрой рот, и чтобы до конца урока я тебя не слышала, – отрезала Виктория Игоревна.