Ирина Лазарева - #на_краю_Атлантики

– Почему все? – Юля еще не могла этого понять. Она так привыкла к другой точке зрения, согласованной с мужем и утвержденной им, и не осознала, что с этого момента новые точки зрения, как грибы во время ливня, будут рождаться каждый день.

– Потому что невозможно создать вакцину так быстро и так легко. Ученые обещают разработать ее за год, но это немыслимый срок. Любая вакцина должна тестироваться пять-шесть лет.

– Тогда зачем карантин? В этом нет никакой логики. Если мы должны переболеть, так давайте перестанем скрываться и будем, наоборот, искать этот вирус, чтобы у всех был коллективный иммунитет.

– Все не так просто. В самых тяжелых случаях пациентам требуется ИВЛ – искусственная вентиляция легких. А таких аппаратов очень мало – намного меньше, чем нужно, если болеть будет каждый второй. Обычно их несколько штук на отделение.

– А… без них?

– Смерть. Для тяжелых случаев. В Италии ИВЛ не хватает, поэтому самые пожилые люди остаются без них. Они умирают не потому, что врачи не могут им помочь, а потому, что не хватает ИВЛ.

Юля закрыла глаза.

– Ты все прочитаешь в этой статье. Дело в том, что длительный карантин в Китае не смог полностью остановить распространение эпидемии. Новые случаи регистрируются каждый день. Но они смогли снизить нагрузку на здравоохранение. Это наша единственная цель сейчас, чтобы оградить самых слабых, понимаешь?

Его слова ранили ее. Она хотела сопротивляться им, но сопротивляться не могла, чувствуя, что и Катя относится к тем самым слабым и что ей, быть может, тоже понадобится ИВЛ.

– Но как долго мы сможем все сидеть взаперти?

– До изготовления пробной вакцины.

– Ты же сказал, что это произойдет только через год.

– Да.

Юле хотелось закричать на него, как маленькому ребенку хочется кричать на мать, если у него что-то не выходит, будто мать виновата во всех его неудачах. Ей хотелось обвинить его в том, что он именно жаждет остаться отрезанным от нее на целый год и что он не любит ее, раз готов так легко отступиться от нее. С большим трудом она сдержалась и не припомнила ему, что он сглупил, когда не послушал ее и не поменял билеты. Если бы он только сделал, как она просила его, – были бы они сейчас вместе, всей семьей, едины и неразрывны на Тенерифе.

И хотя Юля не стала кричать на мужа, она отвечала сухо, и он, казалось, был подавлен из-за ее плохого настроения. Только положив телефон, Юля поняла, что вся та злость и обида, что вскипели в ней, были не обида на ее умного и все прощающего мужа, а лишь обида на мир, что события заворачивались столь безумным вихрем. А Йохан, и без того расстроенный сложившимися обстоятельствами, теперь будет переживать еще больше. Как же она была жестока к нему! Ей стало жаль мужа, и она сильнее ощутила свой эгоизм и невозможность непременно всегда быть во всем идеальной: совершенно доброй, совершенно чуткой.

Логика происходящего становилась все более запутанной, и чтобы распутать ее, приходилось напрягать и ум, и память, вспоминая, что за чем следовало, из чего выходило, и все гадая, не было ли в этом хитросплетении связей затаенного широкомасштабного обмана. И было страшно, что очень скоро нити доводов и объяснений спутаются так, что окончательно потеряется нить между днями, событиями, странами.

Уставшая от сомнений и новостей мужа, Юля прошла в другую спальню, где Катя лежала на кровати с планшетом. Длинные ноги девочки в коротких шортах чернели на белых простынях. Она казалась совершенно здоровой, крепкой, физически развитой. Как обманчив был внешний вид Кати, как он не сходился с тем, что творилось у нее внутри, – подумала Юля.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Читаю, – ответила Катя, не глядя на мать.

– А что читаешь?

– Роман исторический. Про Изабеллу Кастильскую.

– Опять? То Анна Болейн, то Маргарита Наваррская, теперь Изабелла. Не слишком ли рано тебе читать такие вещи?

– Мама! – возмутилась Катя и недовольно посмотрела на нее. – Это очень интересно. И что значит «рано»? Тут ведь нет ничего взрослого, если ты об этом. Раз уж мы застряли в Испании, то я хочу читать все про нее. А Изабелла… она такая… я до сих пор не могу ее понять.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Юля. Она вспомнила, что Йохан был категорически против таких романов в возрасте Кати, и отметила про себя, как это хорошо, что они вдвоем и могут спокойно обсуждать книги. В конце концов, она и сама в возрасте дочери зачитывалась историческими романами.

– Я имею в виду… – сказала Катя задумчиво, отвлекаясь от планшета. – Женщины Средневековья были совершенно бесправны. Ими управляли, как марионетками. Их удел был – рожать потомство. А Изабелла смогла стать великой правительницей, объединить испанские земли, причем она была замужем, но мужу ее отводилась вторая роль. А ее освоение территорий в Новом Свете чего только стоит! Я знаю, что это было в действительности, но не могу осознать это. Просто не могу. В любой эпохе есть свои исключения, невозможные, непостижимые… – Катя говорила, распаляясь от выводов, которые были всецело ее собственные, ею рожденные и ею развитые, даже если они повторяли выводы миллионов людей до нее. И она наслаждалась от того, как плавно текла ее мысль, как плавно складывалась речь. – И человек, если захочет, может стать настоящим символом своего века, вложить в свои дела намного больше силы от внушения, чем от самого себя, потому что в самом себе нет и не может быть столько силы…

– Если бы все было так просто, – сказала Юля, которую было сложно вдохновить на что-то, когда она уже пережила и веру в плацебо, и разочарование в силе самоубеждения. – Изабелла стала символом, потому что родилась под счастливой звездой. Ей помогло стечение обстоятельств – при ней знатные дома Испании решили, что именно она выполнит цели, поставленные ими, а не кто-то другой. Если бы они решили иначе, то она, быть может, не пережила бы детства.

– Мама, да ты ничего не понимаешь, ты не хочешь вникнуть в суть дела. Просто отнекиваешься, и все.

И хотя это было не в первый раз, когда Катя так резко отвечала ей, а все-таки Юля поразилась и не знала, что ответить. По праву возраста дочь считала, что она в каких-то вопросах проницательнее матери. Так ли она была далека от истины? Неужели она, Юля, казавшаяся самой себе столь мудрой, так мало постигла еще в жизни, что ребенок одиннадцати лет имел право подтрунивать над ней?

Впереди было еще много открытий, и не только из-за пандемии. Что-то ускользало от нее. Что-то очень важное.

2013 год, февраль

Глядя на свою странную собеседницу, Сергей думал о том, что совсем не на такое свидание он рассчитывал. Они сидели в уютном итальянском ресторане-траттории, расположенном в подвальном помещении старинного дома, из-за чего свет проникал причудливыми волнами из-под потолка, где были вырезаны полуовальные окна. Крестьянское убранство большого зала располагало к себе. Зоны разделялись деревянными перегородками, на которых стояли горшки с цветами и большие бронзовые рыбы с выпученными глазами – ничего аристократичного, ничего изысканного, только деревенский уют, сочетание простоты и умеренной безвкусицы.