Ольга Триллинг - Кира

С чувством тоски, вызванной ещё неосознанным страхом, покидал Сергей Дмитриевич Москву, и теперь, сидя в своем уютном купе, он размышлял о том, как доложит своим коллегам об итогах совещания.

– Чайку просили? – пропела низким грудным голосом проводница.

– Да, да, спасибо, милая, – поблагодарил Сергей Дмитриевич её, принимая душистый чай.

Колёса размеренно стучали, каждый глоток волшебного напитка расслаблял озабоченного ректора, по телу разливалась приятная истома, и Сергей Дмитриевич подумал: «В конце концов, одно выступление на совещании – это ещё не мировая катастрофа. И потом, этот офицер НКВД ни с чем другим и не мог прийти, как со специфической информацией».

Несколько успокоившись, он быстро уснул.

Таксист

Московский вокзал в Ленинграде встретил его обычной летней суетой. Небольшая группа пионеров в белых панамках и горячем багрянце пионерских галстуков весело что-то обсуждала. Они, очевидно, отъезжали в летний пионерский лагерь. Бабушки и мамы зорко бдили за своими непоседливыми отпрысками, которые обычно избирали самые опасные маршруты, рассыпаясь капельками ртути по перрону.

Сергей Дмитриевич любил эту обыденность, находя в ней особую прелесть жизни.

По небу, словно большие корабли, плавали тучи. Солнце, отчаянно пробиваясь сквозь них, коротко изливало тепло на мокрую от дождя землю.

«Узнаю тебя в твоей мятежной неповторимости, дорогой мой Ленинград», – улыбнулся Сергей Дмитриевич.

Перемена погоды никак не расстроила его, скорее наоборот, обрадовала. Чисто умытые дождём набережные, сверкающие маленькими зеркалами луж на тротуарах, свежесть влажного воздуха – всё это было более приятно для коренного ленинградца, чем непривычная жара, которая делала воздух тяжёлым от испарений и непереносимым.

Предупредительный таксист распахнул дверцу машины перед пассажиром, осведомившись о маршруте, лихо развернулся на площади и помчался по Невскому проспекту.

– Из Москвы? – поинтересовался водитель.

– Да, был в командировке, – рассеянно ответил Сергей Дмитриевич.

– Как столица поживает?

– Ах, отлично. Москва как Москва. Неповторимо красивый город всё же.

– Да, – улыбнулся таксист. – Был я в Москве. Знаете, что меня поразило? Кремль! Это же надо такую красоту создать. Какие чувства надо было иметь, чтобы так построить этот кремль! Оставили наши предки такую память о себе! Что наше поколение после себя оставит? Будут ли наши правнуки нами восхищаться так?

Сергей Дмитриевич был удивлён неожиданной темой разговора.

– Да вы, молодой человек, философ! – заметил он.

– Да нет, – вдруг смутился водитель. – Я так думаю, можно много чего не знать и не понимать, а вот красивое чувствовать – это каждый может. Красота, она красота и есть! – и, вконец смутившись незрелостью собственных суждений, замолчал.

– Отчего же вы замолчали, молодой человек? Это очень интересно. Говорите, что значит чувствовать красоту? Что для вас, к примеру, красота?

– Я не очень образован, – серьёзно сказал таксист, – но для меня красота – когда то, на что я смотрю, соответствует всему тому, что этот предмет окружает. Ну, например: высокая синь неба, Нева спокойно несёт свои воды, белые облака плывут в небе и отражаются в реке, по который плывёт белый пароход. И этот пароход дополняет картину, которую вижу я, и украшает её. А если вдруг вместо парохода будет плыть какая-нибудь коряжина, она всё испортит. Ну, я не знаю, смог ли я объяснить, как чувствую…

– Да, – сказал Сергей Дмитриевич. – Вы отлично это сделали, и то, что вы сказали, сейчас очень важно для меня.

Машина притормозила.

– Мы приехали, – сообщил водитель

– Рад был познакомиться, – Сергей Дмитриевич протянул молодому человеку руку, назвав себя.

– О! – ещё больше смутился таксист. – А я слышал о вас. Вы ведь архитектор и выступали в защиту памятников старины, которые новые власти хотели снести. Да?

– Да, это так.

– Спасибо вам, – вдруг горячо сказал водитель. – Многие думают, что простому народу всё равно, стоит, к примеру, Сокольнический Собор или нет. А нам не всё равно. Он должен стоять, потому как строил его простой народ, и в нём – надежда вечная на лучшую жизнь!

«Вот уж поистине никогда не знаешь, что испортит и что улучшит настроение», – думал Сергей Дмитриевич, поднимаясь по широкой лестнице в свою квартиру. Этот случайный разговор действительно порадовал его. Он как бы разрешил внутреннюю проблему старого архитектора, освободив от сомнений в правоте активной деятельность по защите памятников старины. Они нужны народу, а это – главное.

Иван Капитонович Кнутов

Первого, кого увидел ректор института, входя в вестибюль, был Рим Грановский. Рим сразу же взволновано пошёл навстречу Сергею Дмитриевичу.

– Мы так ждали вас, Сергей Дмитриевич, так ждали.

–Что за нетерпение, молодой человек? Чем вы хотите меня порадовать?

– Сергей Дмитриевич, это очень важно, кроме вас никто не сможет сейчас во всём разобраться и помочь.

– Ну, ну, что же такое страшное произошло, голубчик мой? – пропуская Рима в кабинет, спрашивал Сергей Дмитриевич.

– Именно страшное. Артёма арестовали.

– Что-о-о? – Сергей Дмитриевич поднялся со своего места и завис над столом. – Что вы сказали, молодой человек. Артём?!

– Да, и мы ничего не знаем ещё, мы в полном неведении.

Ректор грузно опустился в кресло.

«Как же так? Лучший студент, блестящий выпускник. Талантлив! Великолепно талантлив! Чушь, чушь. Бред!»

– Когда его арестовали? – Сергей Дмитриевич уже листал свою записную книжку, лихорадочно разыскивая нужный номер телефона.

– Три дня тому назад.

Дверь кабинета широко распахнулась, вошёл проректор по учебной части Иван Капитонович Кнутов:

– Наконец-то, Сергей Дмитриевич… о, и уже посетители? Так рано? Мне необходимо срочно с вами поговорить. Молодой человек, надеюсь, зайдёт позже?

Сергей Дмитриевич кивнул Риму:

– Зайдёшь попозже. Мне всё равно ещё нужно звонить…

Иван Капитонович устроился в кресле напротив и, закуривая трубку, обронил:

– Этот юноша видимо интересуется судьбой друга?

– Иван Капитонович, что ты знаешь, рассказывай.

– А что я знаю? Картина вырисовывается не очень для нас благоприятная. В институте свила гнездо группа, скорее всего троцкистского направления…

– Я попрошу вас, товарищ Кнутов…

– А я вас попрошу! – вдруг побагровел Иван Капитонович. – Это благодаря вашему либерализму у нас в кузнице советских специалистов возможна стала такая подлость. Товарищи из НКВД сейчас работают с нашими документами, и знаете, что интересно? Среди студентов достаточно много сынков из бывших. А? Как вы это можете объяснить?