Чингиз Алиев - «Кто ты?». Часть 2

Я не помню ни одного школьного товарища, который впоследствии стал бродягой или бездельником. А ведь страна тогда всё ещё восстанавливалась от разрухи войны. Видимо, восстанавливаться после войны проще, чем после криминала.

В числе тех, кому по окончании средней школы давали тридцать рублей для поступления в институт, значился и я. Получив аттестат, характеристику и три штуки хрустящих красных десяток, я отправился к месту, где обычно собирались деревенские и ожидали какую-нибудь бортовую машину, чтобы добраться до нужного места. Проходя мимо парикмахерской будки Имрана, я увидел стоявшего рядом с будкой Ягуба. Агаев Ягуб был одним из тех редких исключений, которые, будучи жителями района, учились не в Бине, а в нашей школе. Очень аккуратный и воспитанный парень, он по мере возможности не давал местной шпане обижать нас, деревенских. Его старшая сестра Фирангиз работала врачом в нашей деревне и для решения многих вопросов пользовалась авторитетом моего дяди, без помощи которого в деревне жить молодой и симпатичной девушке было трудно. Именно по этой причине их семья очень уважительно относилась ко мне, и несколько раз почти насильно притаскивали меня домой, угощали домашними приготовлениями. Ягуб на год раньше меня окончил среднюю школу и учился в каком-то институте. Он тоже увидел меня и подозвал. После нескольких обычных вопросов он поинтересовался, в какой институт я собираюсь поступать. Я не мог ничего ответить, так как не знал ни одного института и вообще для чего они нужны. Узнав, что школа мне выделила деньги на дорогу и проживание и что сейчас все мои родные находятся в горах, он сказал:

– Послушай, Чингиз, я знаю, что ты кроме учёбы ни в чём не разбираешься. Чего доброго потеряешь и эти тридцать рублей и в институт не поступишь. Давай пойдём к нам. Пообедаешь у нас, а я позвоню сестре в деревню. Вечерком на чём-нибудь поедешь к себе. Завтра утром подойдём к ней, и она тебе все документы приготовит для поступления в институт. С этими документами ты приедешь в Кировабад, и там я тебе подскажу, что надо делать дальше.

Он сказал, что его вместе с несколькими студентами выделили для оказания помощи приёмной комиссии, и он завтра уезжает туда. Их обязанностью было находиться в специально выделенных для абитуриентов классах, чтобы помогать тем правильно заполнять требуемые приёмной комиссией документы.

– Спросишь у кого-нибудь, где находится главный корпус сельскохозяйственного института, а там сразу увидишь меня. Дальше я тебе помогу во всём, – сказал он.

Я так и поступил. А когда через два дня приехал в Кировабад и пришёл в институт, увидел Ягуба, который в окружении абитуриентов отвечал на вопросы. Документы мои были в порядке. Надо было заполнить форму заявления, написать на специальном бланке автобиографию и пройти медосмотр.

– На какой факультет хочешь поступать? – спросил он меня.

Мне было всё равно, да и не знал я, какие тут имеются факультеты и чем они отличаются друг от друга. Поэтому в графе «факультет» написали «зоотехнический», то есть тот, на котором учился Ягуб.

Трудности возникли с медосмотром. Дело в том, что медсвидетельства, которые мы привезли с собой, считались недействительными без визы врача, специально нанятого институтом. Это был военный врач, армянин, он занимал маленькую комнатушку рядом с аудиторией, где находились абитуриенты. К нему стояла большая очередь. Я также занял очередь и стал ждать, но вскоре убедился, что эта очередь ничего не значит. Вокруг шныряли молодые армянские ребята. Они подходили то к одному, то к другому, о чём-то с ними договаривались и заходили в кабинет врача без всякой очереди. Увидев мой интерес к происходящему, один из этих армянских ребят подошёл ко мне.

– Хочешь без очереди утвердить медсправку? – с характерным армянским акцентом спросил он меня.

– А как это сделать?

– Даёшь мне шесть рублей и медсправку свою, или пойдём со мной к врачу. Он подпишет, поставит печать – и все дела.

– Шесть рублей?

– Да, всего-то два трояка, немного, правда?

Я ничего не ответил и отвернулся от него. Подошёл Ягуб.

– Что-то очередь твоя не двигается, – заметил он.

Я объяснил ему ситуацию. Он засмеялся и, сказав: «Я совсем забыл», взял меня за руку и завёл к врачу.

– Ты всё ещё продолжаешь по-старому, товарищ майор? Я думал, ты больше этим делом не занимаешься, – обратился он к врачу.

Врач клялся и божился, что никакими беззаконными делами он не занимается и никогда не занимался, и, вообще, всё это чушь, придуманная теми, кто ненавидит армян.

– Ладно сказку-то рассказывать. Я сам в прошлый раз отдал шесть рублей твоим гонщикам и…

– Какие-то сволочи, – прервал Ягуба врач, – обманным путём обдирают ребят, а я, значит, виноват? Это же…

– Хорошо, хорошо, – остановил его Ягуб, – пусть будет по-твоему, и в доказательство своих слов отпусти этого мальчика. Он, видишь ли, интернатовский и, как видно по нему, лишними деньгами не располагает.

Врач укоризненно посмотрел на Ягуба, потом на меня и сказал:

– Сначала ему подрасти надо, ну хотя бы помыться, а потом уже думать об институте.

– Это уж не твоё дело. Руки, ноги на месте – ну и поставь свою знаменитую печать и не задерживай нас.

Врач ещё что-то говорил относительно того, что он всегда уважал и уважает таких, как Ягуб, молодых и энергичных людей, и в дальнейшем готов выполнять его просьбы, но было бы справедливо, если и он, как подобает приличным людям, сказал бы пару слов членам комиссии в защиту бедного врача, у которого злые языки хотят отнять кусок хлеба.

Документы принимали на втором этаже. Указав мне на дверь, Ягуб сказал:

– Отдашь документы, возьмёшь справку и направление в общежитие. Я буду внизу, – и ушёл.

Как я потом узнал, это был кабинет директора института. Сам директор, он же председатель приёмной комиссии, профессор Мехтиев, стоял у окна и смотрел на улицу. Двое пожилых мужчин сидели друг против друга и рассматривали газеты. Отдельно от всех, за маленьким, явно не принадлежащим этому кабинету столом сидела ярко крашенная женщина, русская по внешности. На неё и показали те двое, когда я подошёл к ним. Женщина брезгливо приняла стёртую, с размазанными чернилами газету, внутри которой находились мои документы, и начала изучать их.

– Товарищ профессор!

– Что такое? – не оборачиваясь, спросил он.

– У этого мальчика возраст не соответствует, чтобы быть принятым в институт. Как мне поступить?

Профессор повернулся к нам, долго и изучающе смотрел на меня, а потом спросил её:

– Сколько месяцев не хватает?

– Ровно полтора года, – ответила она.

– Полтора года? – недоумённо спросил профессор. – А как он аттестат получил?