Денис Порохов - Глухая фортуна

– Знаешь, в семь лет он услышал запись нашего балета, помнишь, что мы ставили на день факультета?

Гримаса тоски и отчаяния вместо улыбки искривила широкое лицо. Я лишь кивнул.

Было дело, курсе на четвертом. Думали-гадали, что бы этакого показать на факультетском празднике, чтобы народ подивить, да и придумали, мол, балета еще никто не ставил. На том и порешили. Мы с Колей музыку сочиняли, народ аж по театрам пошел, всякие там па изучать. Вот тогда, к слову, Александр с Ольгой и сдружились. Она знакомых балерин привела, да потом этак заревновала, чем и привлекла внимание нашего русского бородатого немца.

– Он прослушал все, несколько раз, как говорится, «от и до», – продолжил гость, – а потом спрашивает, так по-деловому: «А кто играет на пианино?» Я ему про тебя рассказал, да про Колю. А он такой: «Я хочу играть как этот дядя». Представляешь?

Это известие меня расстроило. Как-то уж не хотелось быть «образчиком» на музыкальном поприще, да и клавиш я уже «сто лет» не нажимал. Даже стыдно стало. «Этот дядя» сыграет ли еще?

– Осложнение наступило быстро. Как-то раз, и все. То ли мы что-то упустили, то ли он не договаривал. Только перестал играть и быстро сник. Совсем. Все. Как отрезало.

– Но он при этом всем говорит ведь, да? – сам не знаю, почему, именно об этом спросил я.

– Да, говорит, – несколько неуверенно ответил Александр. – Но не так, как раньше, когда слух был. Да и вообще отмалчивается. Мы, конечно, освоили жесты, он неплохо читает по губам.

Тем временем я организовал на столе новый натюрморт из консервированной горбуши, сваренных только что яиц, зеленого лука, очередной порции хлеба и банки кабачковой икры «Global Village».

– Это все очень печально, – констатировал я. – Я не буду говорить дежурных фраз о том, что я весь тут в соплях и расстройствах. Ты все и так прекрасно понимаешь. Слова горю не помогут.

Александр кивал, то и дело обтирал ладонью лицо, словно снимая пелену отчаяния.

Он вновь впился взглядом в мои глаза:

– Ты знаешь, Ольга поначалу билась за Эрла как львица. Денно и нощно. Уж чего только не предпринимала. И врачи, и колдуны, и экстрасенсы. А ему все хуже. А потом надорвалась и она. Полгода провела в спецбольнице. В «депресняке». Я ее вызволил оттуда недавно. Но из депрессии – никак. И Эрл зачах совсем. Я один остался, стараюсь хоть что-то сделать.

Александр начал заходиться в крик. Пришлось налить. Пока закусывал, успокоился.

– На чем Оля сломалась?

– В Москву с Эрлом поехала, к какому-то «светиле». А тот… – Александр махнул рукой. – После этого она обратилась в какой-то фонд по сбору денег. Их сейчас много разных.

– И фонд сгинул, да?

Александр молча кивнул.

– Потом я ходил ко всем известным специалистам в Питере. Психологам, психиатрам, педагогам, музыкантам.

– А к этим-то зачем?

– Один психолог, доктор наук, сказала, что есть шанс, если как-то вернуть Эрла к музыке. Я хочу, чтобы Эрл заиграл. Его надо вернуть к фоно. Это единственный шанс, что они оба оживут. Понимаешь? Сэм, моя семья гибнет!

Александр словно тягал стопудовую гирю. Жилы на шее проступили и пульсировали так, что будь я вампиром, не уйти ему сегодня человеком. Казалось, что сжатая в кулаке вилка вот-вот взвизгнет.

Я силился понять, как именно он хочет в таком состоянии вернуть Эрла к музицированию. В памяти всплыли известные мне имена, пострадавшие от потери слуха. «Бетховен. Делал приспособления, чтобы воспринимать звуки скелетом. У него не было повреждено внутреннее ухо. Брайан Уилсон с самого рождения практически не слышал на правое ухо. Бедржих Сметана из-за почти полной потери слуха оставил пост дирижера в Национальном театре и покинул Прагу. Но музыку он писал и дальше», – всплывало лихорадочно в памяти. Вспомнился Александр Касьянов. В тысяча девятьсот шестьдесят втором году потерял слух, который не восстановился до конца жизни. Однако он, при всем этом, участвовал в конкурсе на гимн СССР и, кажется, с шестьдесят седьмого года вернулся к полноценному творчеству. «Но мальчик, едва после музыкалки! Да еще в депрессии. Как возможно вернуть его за фоно, да еще восстановить игру?»

– Я обошел всех, Сэм, – как-то потерянно произнес Александр, склонив голову, демонстрируя средних размеров лысину.

– Понимаю, да. Но как? Как ты хочешь вернуть Эрла за фоно? – озвучил я сомнения.

– Помоги мне, Сэм, – Александр очередной раз вцепился взглядом в мои глаза так, что я аж прищурился.

– Я? – от неожиданности вскочил со стула и больно ткнул пальцем в грудь. – Как? Как ты себе это мыслишь? Во-первых, я никогда никого не учил играть. Во-вторых, я играю только джаз, в-третьих…

– Да ладно тебе, – перебил Александр, – как Фандорин какой-то. Что ты заладил: во-первых, во-во-во-вторых… в-в-в-третьих.

Удивление начало трансформироваться в возмущение. Завалился на ночь глядя, жрет, понимаете ли, мою селедку, просит, черт знает, о чем, так еще и дразнится!

– Мне больше не на кого рассчитывать, Сэм, – тихим извиняющимся голосом молвил он, словно услышал меня. – Ты последний.

Я вернулся на стул и устроил голову на ладони, упираясь локтем в стол.

– Не понимаю, Сань, как я могу это сделать. Просто не по-ни-ма-ю. И потом, скажи мне, у него есть навык игры?

Александр вопросительно взглянул.

– Он играл с завязанными глазами? Он может играть, не глядя на клавиатуру?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.