Любовь Гайдученко - Скольжение в бездну

И вот в этих, так называемых «условиях», точнее, в полном отсутствии оных, села она подбивать итоги, а иначе что бы ей оставалось делать? Беспрерывно рыдать или, того хуже, вбить гвоздик потолще, накинуть на него верёвочку… Ох, и великий же человек изрёк великую истину: «Нет человека – нет проблемы!» Она это перефразировала так: «Нет человека – нет у него проблем!» Но в итоге решила плюнуть на все проблемы и заняться… моральным онанизмом. Мало ли что – нет ноутбука (продан по дешёвке, чтобы было на что приехать сюда), а она привыкла к тому, что «творит», печатая… Ладно, есть тетрадочка, есть ручки шариковые… только, конечно, потом замучишься всё это вбивать… (а как же Александр Сергеич-то, да и все прочие его собратья по цеху? Гусиными перьями ведь творили, это тебе не хухры-мухры! Ох, и представить всё это невозможно! А уютно-то как: горит свечечка, скрипит пёрышко… где-то невдалеке старушка тусуется, ждёт перерывчика… и кружечки уже наполнила… и не чаем вовсе…)

Так что это было просто даже её спасением. Кто-то свыше (несмотря на её полное-то неверие!) подарил ей эту сладкую отраду: буковки складывать в словечки, а словечки соединять во фразочки… Не зря же первой ученицей была и получала высший балл за какую-нибудь муру типа «Как я провёл лето». А ещё она, будучи пятилетней дошкольницей, и потом, в младших классах, умела выговаривать всяческие имена и отчества всяческих многочисленных педагогов и бабушкиных коллег по работе тоже. За это они её уважали, сопливую девчонку – никто из её сверстников не мог выговорить, например, такое: «Алевтина Иннокентьевна», а она выговаривала абсолютно без всякого напряга, естественно и на одном дыхании. Да что там в пять лет! Бабушка рассказывала, как её любимая внучка влазила на подоконник и стояла там часами – крошечка только-только научилась говорить. И вот, заметив соседа, возвращавшегося с работы, она звонким голоском кричала: «Здравствуйте, Евлампий Варфоломеевич!»

Но писать она начала поздно – не в смысле вообще писать, а в смысле творчества. Уже был перейдён полувековой рубеж, когда её вдруг осенило, что графомания – это самое увлекательное занятие на свете! Ну и что, что не девушка! Девушки нынче одни только глупые «фэнтези» пишуть… (терпеть не могла она этот жанр – и ведь ничего путнего-то у этих «фантастов» и не получалось, взять хоть эти разрекламированные «Дозоры» – муть голубая). И вообще, говорят, что Вагнер только в шестьдесят лет нотную грамоту-то еле-еле освоил, что не помешало ему быть любимейшим композитором фюрера (зря мы привыкли считать Адольфа дурачком, а он вот и в музыке разбирался, и акварельки довольно талантливые малевал…).

Вот и она – под шестьдесят изобразила первую повесть – о себе, любимой. И кто его знает – не случись в её жизни такого оглушительного краха, как предательство горячо любимой дочери – может, и не вошла бы она во вкус… Лиха беда начало, дальше накропала ещё энное количество повестей и рассказов. А тут и сайтик подвернулся – вот где гадюшник-то образовался! Но об этом сайте надо бы упомянуть не так бегло, впрочем, будем обозначать его по ходу повествования… нет, однозначно хаять тоже будет несправедливо, попадались интересные личности и здесь…

Сайт этот громко именовал себя «русским литературным порталом», здесь собралось 70 тысяч графоманов. Раньше Россия считалась самой читающей, теперь, вероятно, она стала самой пишущей… Но не это было целью сайта, не «литературное выражение» сущности наших людей. В итоге до неё дошла страшная истина: в мире уже давно идёт третья мировая война, и сайт является одним из идеологических фронтов, купленных американцами для полного и быстрейшего развала и уничтожения России, причём проводилось это самыми грубыми методами. Несколько человек – определённый круг лиц, выдававших себя за эмигрировавших из России в Америку – пытались всячески обгадить прошлое и настоящее России, превозносили американский образ жизни, хаяли во все лопатки Путина с Медведевым… И находилось много таких, кто глядел им в рот и подпевал – ведь жизнь в России была далеко не мёд: процветало воровство и коррупция, честному человеку было почти невозможно наладить себе достойное существование…

Она была в числе тех, кто давал подлецам резкий отпор, но после того, как модераторами были удалены некоторые её сильно заострённые публицистические вещи, она поняла, что бороться бесполезно. В этой жизни всё устроено сверхпримитивно: побеждает всегда тот, в чьих руках сосредоточены большие деньги. А большие деньги, как правило, появляются в результате неправедных махинаций, вот и Америка расцвела пышным сорняком, ограбив весь остальной мир, и теперь она заказывала музыку… И музыка эта гремела на весь мир громко и визгливо.

Раньше она считала себя «безродной космополиткой», глядя на наши убогие порядки и на полное моральное убожество наших людей. К тому же, как-то так невольно сложилось в нашем обиходе общественное мнение, что там, в Америке, построена самая лучшая, самая богатая жизнь, где преуспеть может всякий, где общество построено на справедливых принципах равенства, где люди уважают друг друга… ну и так далее. Но всё это оказалось очередным мифом, выдуманным теми, кому это было выгодно. Побывав в этой самой Америке (и много где ещё) она поняла, что всё, что так превозносится, как последнее высшее достижение человечества – просто очередная дешёвка, а американское общество состоит из таких же серых и тупых обывателей, как везде… И, как везде и всюду, процветает полное моральное убожество и ничтожество.…

Всё, что происходило с ней сейчас, здесь, на юге, можно было назвать только одним словом – сюрреализм, потому что на нормальную действительность это походило очень мало. Как уже говорилось, она почти два месяца жила в пустом летнем сарае на берегу моря, предназначенном для того, чтобы селить сюда отдыхающих – конечно, самых неприхотливых, или же тех, у кого было очень мало денег. Для неё это был самый хороший вариант, потому что денег у неё не было совсем. И никакого жилья тоже. И лет ей уже было столько, что нигде и слышать не хотели о том, чтобы взять её на работу. Она была согласна работать кем угодно, лишь бы дали крышу над головой и какую-то минимальную зарплату, чтобы она могла выжить… Но чёрта с два – её возраст всюду служил препятствием, несмотря даже на то, что она была в тысячу раз умнее и разностороннее теперешних молодых людей.