Мария Фомальгаут - Чаш оф чи

…скручивают, пристегивают, закрывается люк, десять секунд до старта, девять, восемь, семь…

…два, один…

…меня сплющивает, сильно, больно, неведомая сила пытается выдавить из меня кровь, внутренности проваливаются куда-то в никуда, болл стремительно поднимается в небо, я за ним не успеваю, моя кровь не успевает еще больше, мои филинги не успевают совсем, покидают меня, я проваливаюсь в беспросветный дарк…

…почему…

И не у кого спросить – почему, как всегда не у кого было спросить – почему…

Почему в нашем кастле надо было переворачивать буквы – R и N слева направо, h и L вверх ногами, к К нужно было приставлять еще одну перевернутую К, а перевернутая P обрастала хвостиками и палочками, и её невозможно было прочитать, но она была. Почему I тоже обрастала палочками, а Е нужно было положить набок.

Почему, спрашивал я.

Мне не отвечали.

Почему к лэмпе нужно было добавлять какое-то – шка, чтобы получилось – лэмпе-шка, нет, не так, неправильно, не ш, а по-другому как-то, не так, и не так, почему R было две, одна нормальная, вторая превращалась в пэ, отбрасывала хвост, и нужно было сделать с языком что-то немыслимое, чтобы получилась эта R, которая пэ, нет, не получается, не хочу, не буду, нет, нет, нет, и убежать, и спрятаться в глубинах кастла, в южном тауэре или на аттике.

Почему, спрашивал я.

Мне не отвечали.

Какие-то особые правила – в каждом доме, в каждом ресторане, в каждом пабе, в каждой скуле, гардене и клабе…

Филинги возвращаются, медленно, нехотя, на смену дарку приходит тускловатый лайт, болл покачивается и замирает. Я не верю, что люк откроется, я даже удивляюсь, когда он открывается от легчайшего тача. Меня встречает колд – но не привычный колд, сырой, туманный, а какой-то особенный колд, сухой, острый, если про колд можно сказать – острый. На невысоких хиллах клочками лежит легкий снов, тонкие твиги качаются на ветру.

Колд, вспоминаю я.

Колд.

Колд напоминает мне, что на мне только легкий джакет, и нужно искать хоме. Кроме того я вспоминаю, что брекфест давно уже прошел, как и время для ланча, и день близится к диннеру, и неплохо бы найти этот самый диннер.

Оглядываюсь – только сейчас понимаю, что врали они все, что это фальс, выдумка, и ни на какую мун меня не отправили – вот она, мун, высоко в небе, как висела, так и висит, с одной стороны подсвеченная огнями ночных сити и таунов. Так что все-таки это земля, но какая-то странная земля с сухим и колючим колдом и сновом на хиллах.

Оглядываю скайлин, замечаю огни вдалеке, что-то похожее на таун, но какой-то непривычный таун, я раньше таких не видел, а ведь вроде бы повидал многое. Выбора у меня нет, я иду к тауну, прикидываю, какие там могут быть порядки, нужно ли сказать добрый дей, или хэй, и нужно ли, входя в хоме, снять хат, или наоборот, надеть. Вспоминаю, что нужно говорить не хат, а хэт, это важно, хэт, хэт, и не добрый дэй, а гуд дэй, гуд дэй…

– Гуд дэй… – говорю я, когда подхожу к веранде хома, где сидят персоны, три мана и воман, один из манов вскрикивает, показывает на меня, еще один ман и воман хватают ганы, – я уже понимаю, что будет дальше, я не жду, что будет дальше, я складываюсь пополам, скрываюсь за оградой, перемещаюсь короткими перебежками, пока по ограде щелкают шоты, шоты, шоты. Здесь надо подумать – почему, но у меня нет времени думать – почему, есть только время бежать, укрываться, прятаться, затаиться, прислушиваться к неторопливым шагам, к нервным перекрикиваниям, а у них получается R, которая без палочки, и двойная перевернутая К получается, и Е, положенная на бок, и еще много чего.

Выжидаю, весь обращаюсь в листен, даже не вспоминаю, что надо говорить – лиссн, слышу, как ман подбирается ближе к моему хилому убежищу, понимаю, что у меня будет только один шанс.

Дарк силуэт появляется из-за стены – бью куда-то в хитросплетение нервов, больно, сильно, представляю себе, как бью людей в черных жилетах и шахматных досках на фуражках, вот так, что есть силы, вот вам, вот вам, гады – что-то всхрипывает, сгибается пополам, рушится в грасс, ган отлетает в сторону, я успеваю наступить на ган и подхватить его, прежде чем ман встанет, направить ствол на мана, не подходи, не подходи, прочь, прочь, прочь, – сам не верю себе, что ман замирает на месте, и у меня есть время ускользнуть в лабиринты городка, раствориться в узких улочках…

…нет, все-таки это не земля, это что-то другое, или земля, но какая-то другая земля. Потому что на земле в хомах не бывает так тепло, даже жарко, в хомах бывает тепло только возле файра, да и то не всегда. И хомов таких не бывает, чтобы в один этаж, и все на одном этаже, и таких плотных двойных доров тоже не бывает, я и не знал, что можно жить с таким комфортом. И все-таки чего-то не хватает, даже сам не могу точно сказать, чего именно. Может, лестницы на второй этаж, хотя всего хватает на первом, может, огромной кровати с пологом, может, пробки, которой затыкают раковину, чтобы умыться. Больше всего не хватает, конечно, леттеров в буках, привычной R, I, D, F, G, V, W, L, и даже Y и Q. Открываю буки, изобилующие в доме, продираюсь сквозь перевернутые удвоенные К, положенные на бок Е, опрокинутые N и R. Вспоминаю почти забытое, де-ре-во – это три, дом – это хоме, до-ро-га – вей, хлеб… не помню. Проклинаю себя, что не помню, ёкает сердце, неужели меня готовили к этому, неужели фазер не случайно говорил не клок, а cha-si, не ти, а chai, не хоме, а dom.

Мне чертовски повезло, что подвернулся пустой хоме, по крайней мере, еще пустой, – стараюсь не думать, что будет, когда вернутся персоны. Сейчас мне некогда думать, через сколько дней вернутся персоны, и что тогда будет, я должен читать буки, я должен читать ньюсы, я должен понять, что случилось, если я вообще смогу понять, что случилось. Какая война, почему война, мы никого не убивали, мы ни у кого ничего не отбирали, мой фазер никогда не опустошал благодатные земли, никогда не выпивал всю кровь из чужой земли, да видели бы вы, как он благоустраивал гардены вокруг заброшенного кастла, много вы понимаете вообще… Что за бред вообще, мы не пьем ничью кровь, мы не крали ни у кого кастлы, не угоняли кастлы в рабство, мы не забирали свет чужих звезд, не оставляли чужие земли в холоде…

Щелкает входная дверь, – исчезаю в лабиринтах дома, если здесь вообще можно исчезнуть, прислушиваюсь к непривычным, жутковатым R без палочки и повернутым на бок Е. Нужно спрятаться, затаиться, только сначала нужно прихватить вон тот бук с флагом земли на обложке, той земли, где мой родной кастл, где гарден вокруг кастла и файр в очаге. Бук выскальзывает из моих хандов, с легким стуком падает на пол, – бежать, бежать, понять бы еще, куда бежать, откуда взялась стена за спиной, не было же никакой стены, как из-под земли выросла, ман и две воманы, смотрят на меня, как на какое-то чудовище, вертятся в голове и не вспоминаются никакие гуд день и хэй, фазер говорил какое-то слово, которое невозможно выговорить, я и не смогу его вспомнить… было же какое-то другое, сейчас, сейчас…