Ульяна Сысоева - Реалист

– Но мы почти завязали с этим делом. Люди просят все меньше, потому что почти все необходимое уже у них есть, – сказала Джейн.

– Только что-то им все равно еще нужно. Им некуда идти, кроме как к нам. И мы не можем отказать, – сказал Ворон.

Эмили закивала.

– Не надо оправдываться. Я же сказала, что все понимаю. Знаю, в чем эти люди нуждаются, – уж с ними я провожу куда больше времени, чем вы. И поэтому пойду с вами. У вас же еще одно дело наметилось?…

– Ты серьезно? – спросила подруга. – Не против?

– Да, что такого? Я хочу быть полезной для наших людей. Хочу помогать вам. Да просто быть с вами, в конце концов!

– Это же здорово, – засияла улыбкой Джейн, оглядывая друзей. Те тоже радостно улыбались. – Знаешь, я была против, но, черт возьми, я так рада, что ты теперь идешь с нами!

Джейн резко встала, похлопала подругу по плечам и подбежала к Ворону.

– Надо все подготовить. Где этот твой список?… – и скрылась за шторой вместе с ним.

Эмили удивленно обернулась ко всем, провожая Джейн взглядом.

– Давно я не видела ее такой счастливой.

– Любит тебя, что сказать, – пожал плечами Сай и вышел из студии вместе со Страйком.

– Ну что? Все ожидания оправдались? – прислонился к книжному стеллажу Антон.

– Я и вправду не ожидала, что вы таким занимаетесь. До сих пор сложно поверить.

– Но ты же согласилась.

– Сказала же – хочу быть с вами. Мне не сложно. Но послушала вас – как вам тяжело это далось. Вот только заметь – чем дальше, тем вам сложней было утаивать, а сказали правду и стало куда легче. Я же не истерила, чего опасаться? Сами себя загнали в угол.

– Ты же знаешь Джейн. Она не хотела, чтобы ты была как мы.

– Это плохо, быть как вы?

– Нет. Ты никогда не будешь как мы. Мы разные. И это замечательно.

Майское солнце с жаром светило сквозь окно гостиной. Не в силах больше справляться с яркими бликами, Влад отложил в сторону ноутбук, подошел к окну и резко закрыл шторы. Однако обратно садиться за работу не стал – накатила усталость. Полное эмоциональное и физическое изнеможение напирало откуда-то сверху. Вся эта спешка, страхи, и недосып усугубляли его шаткое здоровье и психику. Одно утешало – его произведение уже заранее кем-то одобрено и за него будут бороться. Но только это ничего не гарантировало. Сделай шедевр, либо умри.

Влад оглядел затемненную комнату и обратил внимание на Марка, играющего на ковре напротив телевизора. Заметив наступившие сумерки, мальчик поднял глаза на отца, немо выразив недовольство, которое мужчина слепо проигнорировал. В это время он глубоко задумался над жизнью Марка – вот сын спокойно сидит, а через секунду может упасть в конвульсиях.

– Марк.

– А?

– Как чувствуешь себя? – Влад присел рядом.

– Все в норме, – безразлично ответил мальчик. Он двигал фигурку солдатика, но игра никак не шла, и он отвернулся от отца. В нем уже начал пропадать детский интерес к игрушкам, и он все более неловко чувствовал себя перед взрослыми с ними в руках.

– Не переживаешь из-за конкурса?

– Ну да, волнуюсь. Целый год этого ждал. Но если проиграю… Это ничего. Я только… боюсь, что перенервничаю и упаду прямо на сцене.

– Не надо. Даже не думай об этом, чтобы не волноваться еще больше. Просто выпей таблетку перед выступлением…

– От них никакого толку.

– Толк все-таки есть, но главное – самовнушение. Ты должен быть уверен, что со всем справишься, что победишь болезнь и все будет хорошо.

– Глупый способ победить то, что не можешь контролировать, – усмехнулся Марк. – Никак. Я не могу даже предположить, когда будет удар. Это все слишком внезапно! Это просто сводит с ума. И я никак не привыкну…

– Не надо привыкать. Скоро мы избавимся от этой дряни. Все будет хорошо.

– «Все будет хорошо. Все будет хорошо…». Ты такой оптимист.

– А как иначе? Нужно всегда быть уверенным в лучшем.

– Это ты так думаешь. Ты не болеешь, ты не боишься…

Владу стало досадно. Но он и не мог сказать, что на самом деле, его эпилепсия существует, и что она усиливается. А от перегрузки стала менее контролируемой.

– Я боюсь! Боюсь за тебя! Не будь таким эгоистом, ты же знаешь, что мы с мамой очень переживаем за твое здоровье. Все стараются помочь нам, зная твое положение.

– Прости, пап. Я знаю, что вы заботитесь обо мне… И я уже не злюсь. Из-за дома. Вообще не злюсь на вас. Ты говоришь, что скоро заработаешь большие деньги. Но я ведь не знаю, когда это будет. Мне же страшно. И с каждым днем все страшней…

– Не переживай. Просто знай, что мы все тебя очень любим, очень дорожим тобой. Только не беспокойся, оставь нам с мамой эту заботу. Мы уж найдем выход из ситуации. Просто будь ребенком. Милым, талантливым ребенком, которому под силу любые передряги, – Влад погладил сына по голове, растрепав его русые волосы. Как у мамы. Всем он был похож на маму.

Марк улыбнулся, отведя глаза в сторону.

– А что все-таки с конкурсом? Уже определился, что будешь играть?

– Конечно, пап. О чем ты? Всего неделя осталась!

– Может сыграешь мне? Очень хочется послушать…

– Ты ни разу не слышал, как я играю?

– Я, э-э…

– Ладно, ладно. Ты был слишком занят, – Марк направился к лестнице.

– Нет, нет! Просто хочется услышать все, в полном звучании, – оправдывался вдогонку Влад, так и не решаясь признаться самому себе, что раньше почти не задумывался об успехах сына. И уж тем более игнорировал музыку, доносившуюся со второго этажа.

Дверь отворилась и в дом вошла Милана, вернувшаяся с работы. Послышался ее тяжелый вздох и бряцанье ключей.

– Господе Иисусе, за что мне такое наказанье?…

– Что такое? – спросил Влад из комнаты.

– Да на работе, – не торопилась с ответом Милана. – Предложили подработку. За премию. Я взялась… Но даже не знаю, хватит ли мне сил.

– Так тяжело?

– Представь себе.

– Не бралась бы.

– Да что ты! А где еще деньги брать?

– Что ты так переживаешь? Книга уже через неделю выйдет в тираж. Осталось дело за малым. Вот тогда и пойдут деньги, потерпи чуть-чуть.

– Не мне это говори, а сыну.

– Он все понимает. Ты так говоришь, будто я ничего не делаю. Да я только и занимаюсь, что работаю ради семьи, сама прекрасно знаешь!

– Вот именно. Ты только работаешь, но точно ли для семьи? То, как ты любовно относишься к своей книжке заставляет думать, что тебе главное издать ее и заработать деньги, стать популярным.

– Это все для семьи! – старался не повышать голос Влад, но срывался в шепоте. – Все эти деньги пойдут только на семью! – тыкал он пальцем в столешницу. – И это я разбиваюсь об стену, строчу каждый божий день. Я работал, пока ты ковырялась в палисаднике. А теперь, когда ты начала работать, почувствовала, что такое усталость, но вот только не надо кидаться на меня и думать, что я ничего не делаю, раз сижу дома!