Ульяна Сысоева - Реалист

– Его можете не приводить, – отвела взгляд Эмили. – Я знаю о Вороне ровно столько же, сколько вы. Боже, как же тяжело узнать о нем хоть что-то! До чего же скрытные бывают люди.

– Ну, ты была совсем ребенком, когда он уже определился, что хочет от этой жизни. С тех пор он не изменился. Когда Ворон сам был маленьким, с ним случилось много страшных вещей. Вот о чем ты точно не можешь знать, и потому вряд ли ты сможешь представить во всей полноте…

– Нет, я понимаю это. И потому стараюсь не лезть к нему в душу. Но так хочется узнать его гораздо ближе, возможно в чем-то помочь.

Эмили подошла в близстоящей сосне и соскоблила кору.

– Честно сказать, ты пришла в нашу жизнь в ужаснейшие времена, – сказал Неон. – У него есть все основания даже винить тебя в чем-то. К таким вещам подпускают не всех. Даже мы, может, о чем-то не знаем. Поэтому, если Ворон расскажет тебе обо всем, можешь считать, что он тебя любит. Больше всех.

Заметный румянец обволок бледные щеки девушки, и она неожиданно засуетилась:

– Все. Хватит об этом. Даже слышать не хочу. Я знаю, что сами вы ничего не расскажите. Семья, блин… Поехали ко всем.

– Передумала насчет Ворона? – улыбнулся молодой человек, садясь на байк.

– Угу. Поехали, – Эмили села позади него и крепко вцепилась в спину.

– На, – Антон подал ей свой шлем. – Не хватало, чтобы в твою головушку еще чего-нибудь надуло.

В ответ последовал крепкий удар под лопатку.

Влад смотрел на экран и видел только текст. Недооцененный текст. Гложущее чувство изъедало нутро. Он вглядывался в наборы слов и переставал верить в них, в их прекрасное будущее.

Как много могут изменить слова другого человека… Особенно того, кого ты любишь и кому доверяешь. Столько лет поддержки и вдруг, когда у него самого появилась вера такой силы, что не было сил терпеть и ночи для того, чтобы воплотить идею как можно скорей, вдруг это… «Слишком грубо». Так же грубо, как удар, нанесенный этими словами. Влад не думал, что его может что-то остановить. Ни голод, ни усталость, но слова…

Он смотрел на текст. Минуту, две, но так и не решился закрыть ноутбук. Зато отважился вернуть свою веру и расставить все по местам.

Влад вышел на террасу и вдохнул легкий аромат приближающегося дождя. Небо стало буро-серым – пелена туч окрасилась прячущимся за ней закатом.

Милана сидела около клумбы в шагах десяти напротив Влада и полола. Она видела, как он вышел. Подняв глаза, женщина вопросила, но он помотал головой. Тогда Милана продолжила работу.

Влад подбирал слова, но ничего не лезло в голову. Это не тот спор, где нужно было выйти победителем. Он оперся об косяк и потер порог террасы ботинком. Взгляд упал на крохотные пылинки сигаретного пепла, налетевшего на доски и кучкой скопившегося на траве рядом. Владу помнилось, что он убирал за собой, но все равно быстро раскинул пепел носком ботинка.

К этой буре он был готов лишь морально – убежища и провизии не было. Сейчас он в пустом поле.

– Они ужасны, – сказал Влад, подойдя.

– Что?

– Эти цветы – они растут сухими, они грубы, в них нет ничего приятного. Вот до этого здесь росли астры – они были прекрасны. Те цветы были большими, пушистыми, нежными. Пахли, в конце концов. А эти… Эти какие-то грубые.

Милана нахмурилась и отложила грабли в сторону.

– Слушай, прости, но я высказала честное мнение…

– Я тоже, – перебил он ее резко.

– Разве не этого ты просил?! Ты всегда требовал быть честной – и тогда у нас все получалось. Я же старалась помочь.

– Так помоги! Помоги мне и на этот раз, пожалуйста. Я не прошу многого, но просто скажи что не так, кроме того, что именно тебе нравится не фантастика, а романтика? Это связано с сюжетными поворотами? Герои кажутся непримечательными? Или там сплошные клише?

Милана перестала хмуриться. Она опустила глаза. Подумала. Встала с колен. Затем взглянула на него вновь, но уже по-другому.

– Прости. Вина не в книге.

– Ничего страшного. Хорошо. Но что же тогда не так, можешь сказать?

В тишине друг за другом начали раздаваться шлепанья первых капель дождя. Холодные, они падали на кожу, поражая, словно крупицы льда в метель. Влад стоял недвижимый и только моргал, когда капли попадали ему на щеки и веки.

– Что же? – спросил снова Влад.

– Нет, нет, вина не в книге… – сказала Милана, смотря в сторону, и сделала незаметный шаг назад.

Влад присел у клумбы и схватил грабли.

Милана ужаснулась.

– Иди в дом, – сказал мужчина.

– Что ты удумал?

Влад начал и грубыми, примитивными движениями вспахивать землю вокруг гомфрены.

– Иди в дом. Дождь начинается.

– Не делай этого. Что тебе надо от этих цветов?

Влад раздраженно прекратил работу и поднял голову.

– Хочу примириться с ними. Вдруг смогу понять, что в них такого хорошего, если познакомлюсь с ними поближе. И хочу, чтобы они продолжали тебе нравиться, не смотря на мое мнение. К тому же, они должны быть красивыми и чистыми, но чтобы ты сама не замаралась. Тогда их превосходство будет неоспоримо.

– Их превосходство для меня в том, что они стали такими красивыми лишь от моей причастности.

– Тогда вдруг моя причастность их сделает превосходными для меня?

Дождь разошелся. Его пелена становилась все плотней перед глазами, а на земле стали собираться небольшие лужи.

Милана улыбнулась.

– Земля сыреет! – перекрикивала она шум дождя.

– Иди домой.

– Я не буду стирать твои брюки, – сказала она, уже заботливо грозя.

– В дом!

Влад остался один во дворе, насквозь промокнув под дождем, измарав рубашку и колени брюк, натерев мозоли на руках.

Закончив работу, не смотря ни на что, он выпрямился, стер с лица воду и собрал на затылке волосы, давно потерявшие укладку. Мужчина стоял в грязи, вымотанный и смотрел на клумбу. Может цветы стали красивей от его заботы, от его причастности и он вроде бы гордился работой… Но смысла в этих цветах так и не появилось.

На месте клумбы могла бы стоять беседка. А труд Влада и время ушли бы на что-то более полезное. Но все было как было. Цветы нравились Милане и оставлять ее без чего-то приятного он не имел права. Только сам он сколько ни работай, сколько ни любуйся, не мог понять их значения в этой жизни. Что цветы? Цветы лишь украшения мира, очищение воздуха, мед… Именно эти цветы – лишь украшение. И то сомнительное. Однако Милана что-то видела в них. Значит и он, кривя душой, должен.

Той ночью Влад проснулся от беспорядочного стука в стену. Он привык к таким внезапным пробуждениям и знал, куда надо идти, однако всякий раз ему было страшно. Подобные случаи участились, поэтому страх возрастал с каждым разом. Соскочив с кровати, мужчина быстро побежал в соседнюю комнату, скользя на крутых поворотах босыми ногами.